Желание. Часть 4.

Часть четвёртая

Петли издали неприятный скрипящий звук, который был настолько резким и непродолжительным, что через секунду я даже начал сомневаться, что вообще слышал его.

– Клементий, тебе может быть полезно узнать, что занесло этого юношу в такое суровое место. – Хозяин барака открыл дверь ещё шире, чтобы человек в огромном экзоскелете смог свободно пройти в неё.

– Да я ушёл отсюда всего час назад… – начал было отпираться сталкер, но незнакомец в плаще добродушно улыбнулся и прихватил его за массивный локоть.

Клементий в нерешительности постоял ещё секунду у порога, и всё же втиснулся вовнутрь, задев плечевой бронёй край деревянного косяка, от чего тот жалобно затрещал. Я подумал про себя, что этот самый экзоскелет, о котором я раньше немало слышал, и вот теперь ещё и увидел, очень большой и не в каждое место влезешь в нём. За то защита, наверно, соответствующая – как в танке.

Я вошёл вслед за сталкером.

В бараке было темно, даже не смотря на два предполагаемых окна, отчётливо видных снаружи и, почему-то, отсутствующих внутри. Казалось, свет проникал в строение только благодаря приоткрытой двери. Однако когда мои глаза немного привыкли к полутьме, я заметил, что окна всё же есть – их нечёткие контуры тонкими паутинками, пробивающегося сквозь щели, света вычерчивались во мраке. Ещё увидел нечто, смутно напоминающее стол или тумбу.

Я так и стоял, пытаясь разглядеть пространство перед собой, опасаясь двигаться в потёмках по не знакомому помещению. Клементий отшагнул в сторону, и Отец, слегка отстранив меня, прошёл в своё жилище.

– Окна заделаны железными листами, – сказал он, – вот и темно. Светомаскировка, так сказать, как во время войны, вот. Да и защита приличная, а стёкла вылетают при каждом выбросе. Сейчас…

Что-то щёлкнуло и загудело. И тут же мои глаза сщурились от не очень яркого, но всё же света, бьющего откуда-то сверху. Ого, да тут электричество есть! Небольшая запылённая лампочка светила мерцающим жёлтым светом. А гудел, скорее всего, генератор. Я вспомнил, что в бункере Сидоровича тоже был электрический свет, но тогда я не придал этому большого значения. Всё же, всего неделю назад я блаженствовал в лоне цивилизации и ещё не успел отвыкнуть от коммунального комфорта. А здесь, в Зоне, электричество такая же роскошь, как, скажем, душ или тёплый туалет.

Свет лампы помог мне разглядеть скромное убранство помещения. Окна действительно были прикрыты кусками кровельного железа, укреплёнными сверху массивными деревянными брусками. Под одним из, заделанных таким образом, оконных проёмов стоял простенький с виду стол, одна сторона которого была подпёрта длинной берёзовой чуркой. В дальнем углу стояла помятая бочка, водружённая на диск колеса от легкового автомобиля. Стены вокруг неё были заставлены кусками волнистого шифера, каким, обычно, покрывают крыши. По трубе, идущей к потолку, а так же по теплу, исходившему от бочки, я сообразил, что вижу перед собой самодельную печку. Примерно возле таких грелись командиры партизанских отрядов в старых фильмах о войне. Для пущей реалистичности не хватает только закопчённого котелка с варёной картошкой, ППШ и карты, исчерченной красными и чёрными стрелками с крестиками. Действительно, как во время войны.

– Меня, кстати, Отцом Диодором зовут, – представился мужчина. – Хотя не все меня знают под этим именем. Уж очень оно заковыристое для уха славянина, вот. Поэтому можете называть меня просто – Отец. А это – он кивнул в сторону, так и стоявшего у двери, сталкера – Клементий, впрочем, вы уже, наверно, успели познакомиться.

Отец Диодор снял плащ и аккуратно, даже как-то бережно, протёр его тряпкой, а потом повесил на гвоздь, вбитый в деревянную стену. Использованную ветошь кинул в печку, скрипнув перед этим дверцей топки. Полностью снимать респиратор он не стал, лишь стянул его с лица под подбородок.

– А меня зовут…

Я не успел представиться, потому что меня перебили.

– Юноша, вы вроде что-то хотели мне передать? Давайте скорее, у меня ещё дела на сегодня намечены, к тому же нужно приготовить для вас место для ночлега. Не думаете же вы отправиться в обратный путь на ночь глядя?

Я мотнул головой, не успев даже возмутиться такой бестактности этого человека. Даже договорить мне не дал, странный он какой-то. То без особых церемоний требует свой коммуникатор, то вдруг заботится о том, что бы я не блуждал в смертельно опасной темноте.

– Он немного глуховат, браток – послышался сзади приглушённый голос Клементия. Вновь вспомнилась ассоциация с ведром на голове. – Если хочешь, что бы он что-то услышал, говори громче. Контузия у него, или что-то типа того.

Теперь всё стало понятно. Отец Диодор, занятый перекладыванием каких-то коробок на стеллажах, протянувшихся несколькими этажами вдоль одной из стен барака, не расслышал мой тихий от некоторого волнения голос. Вот и попросил меня отдать адресованную ему посылку, а я уж решил обидеться на него.

Я вытащил из кармана плаща толстостенную картонную коробку, которая с глухим стуком легла на шершавую поверхность стола.

– Вот. – Крикнул я и отодвинул коробочку подальше от себя. – Это вам Сидорович передал. А ещё он просил вам сказать, что зол на вас. И...

– Ой, юноша, чего это вы кричите. Того и гляди всех зверушек в округе перебудите.
Отец втиснул последнюю коробку на полку и отряхнул штаны.

– Зол, говорите? Хех, и не мудрено... впрочем, дело его, я свою работу выполняю как могу, вот. Пусть ищет кого другого вместо меня, я не против. А вы садитесь, садитесь. Сейчас я чайник согрею.

С этими словами он подошёл к печке, деревянной палочкой сдвинул небольшую крышку и поставил на пышущую жаром и искрами конфорку закопченный чайник.

– А вот это уже точно без меня, – произнёс Клементий. – Не любитель я чаи гонять перед дорогой.

Сталкер осторожно, что бы снова не зацепить экзоскелетом косяк, вышел на улицу и уже от туда, придерживая дверь, добавил:

– Отец, я пойду. Через пару дней вернусь, как и договаривались. Ковельскому и Шиле обязательно передам ваш привет, если только по пути сам его не выпью. Ха-ха! А ты, сталкер, – он уже обратился ко мне, – будь тут повнимательнее и не забредай в лес. По возможности держись на открытом месте и на обратном пути иди по тропе, так будет безопаснее, там, вроде, аномалий нет ещё. Глядишь, через пару месяцев тут настоящая Зона будет…

Дверь закрылась и я остался наедине с Отцом Диодором. Пока тот, ворча что-то себе под нос, возился с кружками для чая, я успел снять плащ и прислонить автомат к стенке. Стул в комнате отыскался только один, и тот был заставлен несколькими стопками книг, перевязанных бечёвкой. За то ящиков было много, наверняка их можно было использовать для сидения, и я уселся на один из них. Только теперь ощутил приятное томление в ногах. Всё же, не привык я ещё к продолжительным пешим прогулкам.

Тем временем, чайник уже успел вскипеть и из его носика валил густой столб пара. Отец обернул ручку оранжевым полотенцем и разлил бурлящий кипяток по кружкам. Пододвинув в мою сторону одну из них, он поставил чайник на стол и поспешил прикрыть конфорку крышкой, орудуя всё той же, закоптившейся с одного конца, палочкой.

Пить простой кипяток, скажу я вам, удовольствие не из приятных. Не спорю, он согревает не хуже чая или кофе, но на вкус и цвет, как говорится в начале одной поговорки, питьё отвратительное. Как будто читая мои унылые мысли по поводу скорбной судьбы моих же вкусовых рецепторов, Отец Диодор потянулся к тумбе и достал от туда круглую жестяную банку, по видимому, с чаем. Я не ошибся. Щепотка сухих скрученных листьев быстро расплылась в кружке, окрашивая воду в ней в золотисто-янтарный цвет.

– А вот сахара увы уже нет - кончился. И завезут его только на следующей неделе, вот. К этому времени наш с вами чай успеет не только остыть, но и заплесневеть.

Отец Диодор расхохотался и я, не удержавшись, тоже хихикнул, расплескав содержимое кружки.

– Не обожглись? – Отец участливо посмотрел на мою руку. – Ничего, заживёт, у меня мазь где-то должна быть...

Мне было почти не больно, и я отказался от помощи.

Горячий чай оказал на мой организм благотворное воздействие, согрев тело и освободив голову от лишних мыслей. Давно я так не сидел – просто смотрел в одну точку перед собой и хлебал чай, поначалу непривычный на вкус из-за отсутствия сладости. Но потом даже пожалел, что в кружку вмещается не так много, как хотелось бы.

Ноги окончательно размякли, пятки ныли, вдруг стала ощущаться лёгкая боль в спине. Я понял, что очень устал и не мешало бы отдохнуть, при чём прямо тут, на ящике. Глаза медленно закрылись, и в голове растянулась тягучая и сладкая мысль о том, что если я сейчас разлеплю веки, то совершу жестокое преступление против своего организма... Казалось, так будет продолжаться вечно, но вынырнувший из далека, чей-то голос вернул меня в реальный мир с распухшими ногами и ноющей спиной.

– Эй, молодой человек, я, конечно, понимаю, что вы устали с непривычки, но спать за столом негоже.

Я нехотя открыл глаза. Всё та же комната, всё тот же мужчина.

– Давайте я вам постелю на полу у топки, там вполне уютно и тепло.

Отец вышел из-за стола и направился к печке, по пути отодвигая ящики вплотную к стене. Я тоже встал и тут же ощутил слабость в ногах, но обратно не сел. Сон медленно, но верно вытеснялся воспоминаниями о моём пути сюда, о неожиданно встретившейся по дороге аномалии, о промокших ботинках и одежде, о растерзанном трупе. Сердце ёкнуло от этого, и сонливость окончательно пропала - неизменная реакция организма на адреналин, пусть даже на его ничтожную дозу. Кстати, страх или воспоминания о нём, отличный способ сбросить с себя тяжёлые путы сна при дальних поездках на машине или в автобусе.

– Извините, – произнёс я, растирая глаза, – ещё рано спать. Раз уж вы приглашаете меня на ночлег, то я с радостью помог бы вам с вашими делами.

Я улыбнулся. Отец, расстилавший на полу, сложенный в несколько слоёв, коврик, выпрямился и добродушно сказал:

– Ну что же, рад, что сочли возможным составить мне компанию. Одному, знаете ли, скучновато тут, вот.

Он вздохнул и потянулся к своему плащу.

– Мы куда-то пойдём? – Спросил я. – Я думал, нужно переложить ящики или ещё что-то сделать по хозяйству…

– Да нет, тут делать пока нечего, ¬– Отец Диодор одним рывком надел плащ и добавил: – прогуляемся к дальнему лесу. Там приборчики у меня, вот, проверить надо. Заодно вы местность осмотрите, для вас это полезно будет, как я думаю. Маска то есть?

Через несколько минут мы уже шли по направлению к небольшому лесу, чья опушка чернела узкой полосой впереди. Резинка респиратора, выданного мне Отцом ещё в его домике, упрямо сползала на уши, и приходилось постоянно её поправлять.

– Когда дойдём, держитесь рядом со мной и не отходите далеко. Это в ваших же интересах.

– Хорошо! – Только и смог ответить я.

Просека, по которой мы шли, была кучно усеяна пнями и гниющими завалами опилок с корой, поэтому, чтобы не отстать от Отца, приходилось быстро обходить их, не теряя общий темп.

Земля под ногами всё так же пружинила. Вода в берцах уже давно не хлюпала, но носки по-прежнему были мокрыми. Я как-то постеснялся попросить у Отца возможности подсушить обувь у его печки. Всё же, я тут никто и звать меня никак, а этот человек относится ко мне с некоторым почтением и обращается на "вы", быть может, только от того, что я принёс ему посылку от Сидоровича. Вследствие чего, мне следовало терпеть дискомфорт от мокрой обуви и влажной одежды, а так же превозмогать всё усиливающуюся усталость. До темноты не так много осталось. Не думаю, что мы тут до самой ночи будем ходить.– Вот и пришли, – сказал Отец Диодор. – Сейчас только проверю хроногруппу и двинемся дальше, вон к той липе. Там ещё кое что есть.

Он не указал, к какой именно липе мы должны направиться после проверки неизвестной мне хроногруппы.

– А что это? – Спросил я, видя, как Отец сдувает наметённые ветром опилки с небольшого металлического щитка, оснащённого несколькими индикаторами со стрелками.

– Точно не могу вам сказать, гостайна. – Мужчина с делано важным видом поднял указательный палец вверх, а через секунду рассмеялся. – Не имею ни малейшего понятия, если честно. Господа учёные установили тут эти приборы ещё в те времена, когда здесь бегали обычные звери, а граница периметра была пятью километрами севернее нынешней, вот. Как видите, теперь эта территория уже внутри Зоны и показания датчиков стали более ценными, чем раньше. Люди в белых халатах платят мне небольшое жалование за то, что я часто прихожу сюда, записываю показания индикаторов да время от времени передаю их в какой-то научный центр по рации, вот. Дальняя радиосвязь тут всё ещё работает.
Ещё из слов Отца Диодора я понял, что учёным не удалось наладить спутниковый канал непосредственно с самими приборами, поэтому им пришлось прибегнуть к помощи человека, обитающего неподалёку.

– А сами они сюда не заходят? – Поинтересовался я. – По-моему, проще им самим за приборами следить. Учёные все-таки в их сохранности и исправности заинтересованы больше, чем вы.

– А они боятся. Впопыхах вырубили тут всё, что не успел спилить лесхоз в прежние времена, и быстро улетели, что-то увезя с собой, а что-то оставив. – Отец пнул ногой большую ветку, лежащую у нас на пути, и продолжил: – Те, кто посмелее, сейчас организовывают небольшую международную базу где-то в глубине Зоны. Мне недавно Клементий рассказал об этом. Говорит, там будут исследовать свойства артефактов и изучать мутантов. До этого этим никто всерьёз не занимался – просто не было возможности, а теперь обширное поле для деятельности, вот. Уверяю вас, через год другой там все лауреатами Нобелевской станут или академиками. Мне один научный сотрудник, когда прилетал сюда на вертолёте, все уши прожужжал про это, вот и запомнил некоторые его фразочки. – Отец засмеялся, почёсывая бороду. – Ну вот, вроде всё в порядке. Это, кстати, часы такие, хронопарой называются. Как работают не знаю, увольте, но время показывают разное, вот.

Сверив ещё раз свои записи в небольшом блокноте с показаниями хронопары, Отец направился дальше, в сторону деревьев.

– А вот дальше лес, небольшой, скорее роща даже, но странная какая-то, вот. Листья там даже зимой зелёные! Клементий говорит, что где-то недалеко от Припяти есть лес, где листья круглый год жёлто-рыжие, а тут совсем наоборот. Если бы не Зона, то это место стало бы Меккой для туристов, но увы…

Я слушал Отца и разглядывал аномальный лес. С виду, листья вроде бы ничем особенным не отличались от тех, что растут на нормальных деревьях в парках Харькова, поэтому ничего интересного для себя я не увидел, а срывать листочки и рассматривать их вблизи, никакого желания не было.

Почва стала твердеть, и опилок на ней почти не оставалось. Я перевесил автомат на другое плечо, что бы было удобнее держать в руках свой трофейный коммуникатор. ПДА мёртвого сталкера несколько отличался от тех, что я уже видел у других сталкеров в Зоне или за её периметром. Он включился без пароля, а сбоку было прорезано несколько прямоугольных отверстий. По неровности их краёв, а так же по наличию дополнительных кнопок и переключателей на панели, явно не входивших в оригинальную конструкцию, можно было смело предположить, что это доработанный аппарат, снабжённый, по-видимому, дополнительными функциями. В деревне слышал, что некоторые умельцы, либо самоучки, либо инженеры-электронщики в прошлом, занимаются изобретением новых, ремонтом и модернизацией старых приборов, помогающих другим сталкерам выживать в Зоне.

Естественно, такие доработанные устройства стоили заметно дороже обычных ПДА, но, тем не менее, они пользовались хорошим спросом. Похоже, я стал обладателем одной из таких штуковин, что не могло не радовать. Возможно, моя находка была способна определять наличие аномальных зон, или местоположение артефактов, и в случае крайней необходимости, такое устройство можно было очень выгодно продать.

В памяти коммуникатора хранились какие-то файлы, фотографии и не понятные схемы. На «большой земле» я любил ковыряться в подобных приборах и даже успел поработать несколько месяцев в магазине, где продавались мобильные телефоны, коммуникаторы и прочие «модные девайсы», поэтому без труда ориентировался в меню и в настройках. О назначении дополнительных переключателей я понятия не имел, и, поддавшись любопытству, щёлкнул одним из них. На экране забегали большие цифры, а сам коммуникатор начал издавать неритмичные щелчки. Этот звук был чем-то похож на тот, что издавали армейские приборы, которые использовались на КПП для проверки «активности» грузов, вывозившихся за периметр. Я неоднократно видел этот процесс, когда пытался договориться с военными на блокпосте. Значит мой ПДА измеряет радиацию! Весьма ценное добавление к обычному коммуникатору. Узнать, для чего установлены другие переключатели и кнопки, я не успел, Отец поднял руку и остановился.

– Проверьте маску! Дальше "Пепелище" будет и "Конус".

Я не стал уточнять, о чём он говорит, просто туже затянул резинку на респираторе, отчего та ещё больнее врезалась в уши. Что бы освободить для автомата дрожащие руки, положил коммуникатор в нагрудный карман плаща. Отец тоже поправил фильтрующую маску, а я уже не знал, как лучше подготовиться к "Пепелищу" и "Конусу", поэтому сильнее стиснул "калаш" в руках, что бы чувствовать себя хоть немного, но безопаснее. Словно предчувствуя моё беспокойство, Отец Диодор обернулся и сказал:

– Не волнуйтесь, тут ваш автомат вам не понадобится. – Он отодвинул рукой ствол, направленный ему в живот, от чего мне стало неловко. – Тут совершенно не в кого стрелять.

Ветви и листья деревьев были покрыты какой-то серой мукой, комариным роем взметающейся в воздух при малейшем толчке. Мой коммуникатор стал трещать чуть чаще, но, возможно, мне это просто чудилось от мандража.

Ещё пару десятков шагов к неизвестности и мы вышли к поляне. Вернее, к прогалине. Совсем вернее, к прожжённой проплешине. Довольно обширный участок леса представлял собой испепелённую пустыню. Лишь в нескольких местах из серой от золы земли торчали обгоревшие остовы некогда могучих деревьев. В лучах заходящего солнца искрил адово-красным подвешенный в воздухе пепел. Жара не чувствовалось, даже гарью не пахло, что было уж совсем странным.

– Когда-то здесь была мощная жарка, – тихо, в самое моё ухо, сказал Отец. – Поговаривают, что она продержалась несколько циклов и за это время превратила всё в округе в пепел. Там, ближе к центру, даже земля оплавилась и теперь на стекло похожа, вот. Страшное место, но красивое, особенно на фоне заката.

– Да... – Только и смог проблеять я.

Зрелище действительно оставляло в душе мощное двоякое чувство. С одной стороны мне было жутко и страшно лишь от одной мысли о том, какой ад тут мог твориться во время царствования "жарки". С другой стороны, вид сгоревшего дотла леса в лучах, вырвавшегося из серого плена облаков, заходящего солнца, завораживал своей мрачной красотой.

– Всё, нам лучше уйти. Пепел радиоактивный, не хватало ещё, что бы он втёрся в одежду или попал в глаза. Пойдёмте.

Отец Диодор легонько ухватил меня за рукав и потянул прочь от "Пепелища".

– К "Конусу" так близко не подойдёшь, – он попытался вернуть меня в этот мир, – но сейчас достаточно темно, что бы увидеть всё издалека. Пойдёмте.

Он двинулся вперёд, старательно обходя низкие ветви деревьев, осыпанные, как оказалось не мукой, а пеплом.

– А почему к нему не подойдёшь? – Озвучил я резонный для незнающего человека вопрос.

– Там радиация такая, что можно погибнуть не дойдя до центра этой аномалии. Вроде как год назад тут появилась и после каждого выброса набирала силу, вот. Как мне сказали, точечный источник радиации, ну или что-то в этом роде. "Конусом" его назвали из-за направления излучения из одной точки под землёй в верх. Как свет от фонарика, поняли?

– Ага!

Рассказ Отца увлёк меня на столько, что я наткнулся на его спину, когда он остановился. Вспомнились слова Клементия: "сталкер, блин". Развесил уши вместо того, что бы внимательно смотреть по сторонам. У меня у одного было оружие и только я мог, в случае необходимости, использовать его для защиты себя и Отца Диодора. Так что следовало смотреть в оба, или хотя бы стремиться к этому.

Между тем, я встал рядом с отцом и взглянул в ту сторону, куда был устремлён его взор. В трёхстах метрах от нас горел лес. Сине-зелёное пламя с белыми отблесками терзало деревья. Но ни дыма, ни видимого эффекта от пламени я не заметил.

– Это радиация светится? – В недоумении спросил я?

– Нет, радиация сама по себе не светится, – усмехнулся Отец, – там что-то вроде газа, или аэрозоля, никто не знает. Возможно, он из земли выходит.

Я снова был поражён. Коммуникатор в нагрудном кармане щёлкал примерно так же размеренно, как и в первый раз, когда я его включил, следовательно, можно было предположить, что уровень радиации тут не высокий.

– Ну вот и всё, экскурсия окончена. – Мой спутник повернулся ко мне. – Давайте возвращаться. Скоро совсем стемнеет, к тому же, тучи сюда идут, наверно, ночью гроза будет.

Я не стал возражать. Ноги ныли с каждой секундой всё сильнее и сильнее и всё тело одолевала слабость.

Обратный путь занял меньше времени. Или мне это просто показалось, ибо всю дорогу я размышлял над увиденным. Сидорович сказал мне, что в этой местности нет аномалий и мутантов, однако, всё, что я видел в течение этого не лёгкого дня, говорило об обратном. "Воронка" и "Трамплин", труп, растерзанный каким-то сильным мутантом, теперь ещё и эти две грандиозные аномалии... Явно торговец меня обманул. но за чем? Какой ему резон отдавать мне ПДА, зная, что я с большой долей вероятности не донесу его до адресата?

Чайник вскипел довольно быстро. Я наскоро протёр влажной тряпкой плащ от пепла и сполоснул руки в ведре, и уже через минуту обжигающий чай разливался по моему телу расслабляющим теплом. После пары глотков урчанием в животе дал о себе знать голод. Отец как раз говорил что-то об ужине, и я, не медлив, достал из рюкзака две банки тушёнки – одну мне, другую хозяину моего приюта на ночь. Всё же, совесть у меня есть, и платить я был готов.

– Что вы, что вы?! – Запротестовал отец. – Не гоже гостю угощать хозяина.

С этими словами он открыл один из ящиков на полке и достал оттуда две коробочки, размером чуть больше какой-нибудь толстой книги.

– Это армейский спецпаёк. У русских мало что хорошо получается, но это, я вам скажу, вещь!

Я с недоумением посмотрел на выставленные им на стол коробки и даже взял одну из них в руки.

– А что это?

– Ну я же сказал, что это спецпаёк. Ужин наш, вот.

Отец выдернул какое-то кольцо снизу коробочки, от чего та зашипела. Через мгновение он открыл верхнюю крышку, подцепив её ногтем, и до моего носа донёсся сногсшибательный аромат гречневой каши с мясом.

http://stalkerworld.ru/