Забвение

Темнота стала постепенно растворяться в сознания человека, оставляя место для первых ощущений. Сначала почувствовался холод. Нет, даже не холод – оцепенение. Человек ещё не открыл глаза - этого совсем не хотелось, не хотелось без мыслей – подсознательно. Затем появилось ощущение сырости, она чувствовалась всем телом и даже была где-то внутри.

Далеко раздался стук, кто-то словно стучал в деревянную дверь. С каждой секундой стук усиливался. Учащаясь, он стал похож на монолитный гул. Что-то приближалось — страшное, такое, что не может понравиться никому. Звук был все ближе и сильнее, вот, он — кузнец страха. Вот. Оно явится…

Страх — это третье, что почувствовал человек.

Когда гул уже невозможно было терпеть, громом! негласно разразилось — «ОЧНИСЬ!». Веки человека раскрылись, как будто в один момент стали одноименными полюсами магнита. Гул исчез, и уже было не так страшно, но все также холодно и сыро.

Серые, грузные тучи медленно тянулись по небу, увязая друг в друге. Они шли низко, наверное даже цепляясь за верхушки деревьев.Не было ни одного просвета, только мрачная серая масса, которая не может вызвать в душе ничего кроме тоски…тоски, холода и сырости.

Порывом подул ветер, унося куда-то поседевшие листья и степную пыль. Недалеко зашуршала листва, а может, это возвращался тот пугающий гул. Неумолимо настигал сознание. Порыв ветра прекратился, и листва перестала журчать, это была только она.

Человек лежал на земле и пристально, не моргая, смотрел в небо. Без мыслей. Просто. Кто-то приказал прийти ему в сознание, но не дал дальнейших указаний. Да и нужны ли они? Легче подчиниться холоду…холоду, пробиравшему снаружи, и холоду, шедшему откуда-то из души, наверное этот холод называют страхом.

Тело сковала судорога, но отпустила через несколько мгновений. Первая мыль — она как первый снег в конце ноября. Предвестник новых перемен.

Что? — подумал человек.

В тот же момент он заморгал,поняв, что нужно встать или хотя бы сесть. Сделал усилие, но тело не послушалось его. Тогда с трудом очнувшийся, подставивши локти под спину, приподнял голову.

Зрелище могло только шокировать. Земля, подстать небу, была сера. Не было видно ни одной зеленой травинки или зеленого дерева. Перед человеком лежала выжженная земля, и не похоже, что она была выжжена огнем. Редкие деревья были изуродованы многочисленными наростами и неестественными изгибами веток. Листья на них были серы, как и все остальное. Эта серость хлынула через глаза в душу человека, заставляя новые порции страха ударять в больной разум.

Его взгляд зацепился за силуэты на горизонте. Четыре огромных серых башни стояли в ряд, вот-вот готовые проткнуть небо своими шпилями, из их концов вверх уходили хрупкие нити молний.

Человек всматривался в них и не знал, что это, но он чувствовал исходящую опасность от этих металлических махин. Что-то неприятное было с ними связано, важное, судьбоносное… смертельное.

Он с усилием перебросил взгляд на себя: костюм, напоминающий военный комбинезон, был изношен и весь запачкан грязью. Карманы, карманы, карманы, граната видна в подсумке. У ноги лежит автомат. Человек посмотрел на свои руки. На одной была надета черная, разорванная перчатка; другая ладонь - гола.

Перевалив свою массу на локоть руки в перчатке, он провел голой ладонью по лицу. Это ничего ему не дало.

Кто я? Солдат? — вновь подумал человек.

Почувствовав, что силы опять покидают его, он положил голову на землю, холодную сырую землю, кажется даже без такой же холодной серой травы.

Человеку уже не было страшно. Без сил он не мог никуда сдвинуться, единственное, что ему оставалось – это думать, вспоминать.

Капля хлюпнулась на носок берца, а следующая упала на лоб. Начинался дождь, на которого обессиленный не обратил внимания. Человек пытался собраться с мыслями, но они разбегались как мыши от кошки.

Военная форма. Оружие… Я солдат. Это поле боя? Нет. Меня контузило? — вопросы и спонтанные ответы бились в голову человека.

Перед глазами вставали образы, обрывки фраз и каких-то событий. Ничего невозможно было понять. Он заметил, что с каждой минутой думать было все труднее, как будто холод сковывал разум. Об одних и тех же вещах вспоминалось всё хуже, отдаляясь от разума, они становились более расплывчатыми и неясными.

Форма? Оружие… Поле. Контузило…, — все путалось в голове человека.

Внезапно заболел затылок — ноющая боль. Холод и сырость стали забываться, но вернулся страх. Что-то неумолимое приближалось к нему, человек уже ничего не мог понять, но еще осознавал себя.

Он подумал о помощи. Да, кто-то может помочь.

Человек крикнул изо всех сил, как ему показалось, слово «Помогите!», но изо рта вырвались только неразборчивые звуки. Не понимая этого, он продолжил вопить. Оно приближалось — страх.

В дали опять появился гул, все также приближаясь к человеку. Паника, ужас, страх охватили лежащего в конец. Тело забилось в конвульсии, а гул был всё ближе, вот, вот он… За ним пришли.

***

Рассудок? Сознание? Это было уже не о нем. Как хорошо, когда человек не осознает себя.

Он лежал все также на земле и стеклянными глазами смотрел в небо. Его голова была чиста. Ни одной мысли и ни одного желания. Разве о таком нельзя не мечтать? Хорошо.

Пролежав пять минут на земле, человек, кряхтя, начал подниматься на ноги. Он это помнил, помнил, но не думал, зачем помнил и зачем нужно слушаться память. После нескольких минут на принятие вертикального положения; выпрямившись, человек кинул взгляд на четыре излучателя «Радара». Страх? Холод? Сырость? Даже всеобщая серость не могла вызвать уныния или тоски, ведь он сам стал частью этих понятий.

Сделав неуклюже шаг, а затем другой, медленно, хромая, бывший сталкер двинулся в путь к потерянному забвению.