Воскрешающая надежды.

Он силился вспомнить что-то хорошее, светлое из своей памяти. Добрые воспоминания детства, знакомый полузабытый ритм, улыбающееся личико той девушки, которая дарила ему лучшие минуты жизни, её смех, её движения. И оно появлялось на мгновение, и он пытался удержать его перед собой, но оно тут же перекрывалось пылью, сменяясь на окровавленное лицо Андрея. Уже ничто не может меня спасти, всё будет как с Андрюхой, эта мысль убивала последнюю надежду на спасение. Он закрыл лицо руками и попытался успокоиться, собраться с мыслями. Не помогало. Перед глазами мелькали страшные картины боя, который он только что пережил. Казалось, вся Припять дрожала от грохота. У его ног, в россыпи гильз и пустых рожков лежал автомат. Он отнял руки от лица, пододвинул ногой оружие и взял его в руки. Отстегнул рожок и по весу определил, сколько ещё примерно осталось патронов. Около двадцати. Плюс на поясе два полных, он судорожно перевёл дух – сейчас бы всё отдал за горсть патронов. Плевать на еду и воду, на удобства и комфорт, может ещё хоть минутку продержался. Как же всё хреново, Господи, за что меня так. Где-то сзади глухо разорвалась очередная граната и в узкое подвальное окошко влетело облачко обломков и пыли. Подвал дома, в котором он еле успел укрыться от наступления, был заперт изнутри, но он понимал, что монолитовцам ничего не стоит выломать дверь или разнести весь подвал вместе с ним удачно заброшенной гранатой. Он понимал, что ему не осталось выбора, кроме как биться до последнего, не думая, не пропуская даже мысли, что будет потом. Он всё сидел на холодном полу, прислонившись спиной к такой же холодной стене. Надо было вставать, пытаться выйти наружу, или смотреть за обстановкой в окно, но ноги не поднимали его, было страшно, очень страшно. Он вдруг только сейчас осознал, что именно сподвигало его к действиям, что освежало в нём надежду на лучшее, на возвращение домой в живительную прохладу тенистого сада. Это всё она. Ему вспомнилась их первая встреча, первый взгляд, её задорный смех и улыбка. Взгляд её таких красивых глаз, смотря в которые, казалось, больше ничего не существует, а даже если и существует, то всё оно совершенно не нужно и бесполезно. И это придало сил. Он встал, машинально отряхнул штаны от пыли и поднял с пола автомат. Звонко щёлкнул затвор, палец привычно лёг на курок. Парень глубоко выдохнул и подошёл к двери, за которой шла вверх узкая лестница, ведущая на кухню с проломленным потолком и перевёрнутыми столами. За дверью было тихо. Тогда он отодвинул засов и ступил на лестницу. Это было его первой победой на пути к великой цели, поставленной им самим.