Убитый дважды

Кристально-чистое небо синело в недосягаемой вышине. Под ним быстро проплывали золотистые облака, гонимые сильным ветром. Здесь же, внизу, ветер был куда мягче, и лишь слегка трепал высокую траву, что нежно гладила лицо Талона. Он смотрел вверх и не мог оторваться – так прекрасно было зрелище. Зона так редко бывает столь невинно прекрасна и тиха, как теперь...
Талон лежал в траве, вяло пытаясь собраться с мыслями, которые постоянно путались и куда-то пропадали. Он помнил, как ранним утром двинулся на поиски артефактов, помнил, как его окликнули сзади по настоящему имени, помнил выстрел, боль, и падение в траву. Всё. Дальше мир померк до этого самого мгновения.
С великим трудом ему удалось сесть и заставить непослушные руки ощупать амуницию. Из вещей не осталось ничего, кроме одежды, к тому же куртка была прострелена в трех местах и залита кровью. Но боли не было. Талон силился понять, что к чему, но все было безуспешно. В голове царила каша, а память куда-то исчезала, будто её и не было.
Повинуясь рефлексу, который уже несколько лет гнал с места засидевшегося сталкера – в Зоне опасно долго торчать на одном и том же месте – Талон встал, и, шатаясь, пошел в сторону базы Долга, где могли оказать ему помощь. Очень скоро он почувствовал зверский голод, а нюх его почуял запах плоти. Живой плоти. Больше он не мог думать ни о чем, кроме пищи, поэтому, насколько мог быстро, зашагал на запах…
Тетерев прицелился и точным выстрелом разнес в клочья башку зомби, что резво мчался к нему. Зомби пробежал ещё несколько шагов и рухнул на землю без движения. Негромко вздохнув и вытерев тыльной стороной ладони пот с высокого лба, Тетерев поднял глаза вверх. Там было на что посмотреть: потрясающее своим глубоким цветом синее небо распростерлось высоко над головой, мощный ветер гнал по нему небольшие рваные облака, позолоченные последними лучами закатного солнца, и прохладное спокойствие вокруг. Легкая улыбка озарила уставшее лицо молодого сталкера. Он впервые видел, чтобы Зона была настолько прекрасна, что хотелось остаться в ней навечно…