Старый дом...(очерк)

"...Старый дом, давно влюбленный в свою юность,
Всеми стенами качался,
Окна отворив,..."
А.Розенбаум

Довольно часто, мысленно возвращаюсь к некоторым эпизодам своей биографии. Буквально на днях, просматривал старые черновики-зарисовки о г.Грозном - сразу, после последней "чеченской" войны. Затем, как-то так получилось, просматривал хронику о г.Припять, и чернобыльской зоне отчуждения. Ближе к окончанию просмотра, что-то буквально ударило в мозг, в сердце, прокатилось жаром по всему телу...
- Дома... Они ведь тоже умирают без нас - людей. Они не могут умереть как человек, и медленно, как от неизлечимой болезни гаснут - уходя в небытие... Если человек ещё верит в реинкарнацию, возрождение души - то дом, может верить только в человека, в его возвращение, в его любовь, заботу и ласку.
До такой степени сильным было впечатление - что ночью, мне приснился сон... Я опять бродил по улицам г.Грозный, только на этот раз без оружия, шел свободной, легкой походкой. Я подходил к некоторым домам, заглядывал в пустые оконные проемы, гладил перила подъездного крыльца, и разговаривал с домами. Я им говорил:-"Потерпите, люди не ушли. Вон, посмотрите, через улицу люди уже живут. Да, там пока только в двух окнах повешены занавески - задергушки, но это только начало - люди не ушли из города. Рано или поздно они вернутся и к вам...".
Подойдя к панельной девятиэтажке, неподалеку от аэродрома ДОСААФ, мне показалось что я слышу чей-то голос. Сначала подумал, что почудилось, что это ветер заунывно свищет в пробитых снарядами стенах и пустых глазницах окон. Постоял немного, прислушался... И вдруг, я различил слова: -"Не переживай человек, я не умер. Да меня повредили, но в левом крыле у меня уже живут несколько семей, и"- с гордыми интонациями просвистел ветром -" в двух квартирах есть ДЕТИ!!! Ты не представляешь, какое это счастье для меня - слышать в себе и своем дворе детский смех. Это значит, что мне уже не дадут умереть брошенным, значит я нужен!!! С моих верхних этажей прекрасно видно, что город возрождается, возвращаются люди, начал ходить транспорт, и от утренней полудремы меня будят гудки автобусов и трамваев. Пока вы, люди, здесь - мы не умрем!" И казалось мгновенно город стал оживать...
Со всех сторон стали слышаться голоса домов, перемежаемые людскими голосами и звонким детским смехом. Люди жили своей жизнью, а дома делились новостями, хвалились друг перед другом обновками. "Эй, а по нашей улице троллейбус запустили, и опять остановка возле меня", "А у меня, с фасада, балконы отремонтировали. Я теперь хотя-бы с одной стороны нарядный", "А у меня крыльцо покрасили, и клумбу во дворе разбили. Красотища какая!!!" - и хвастливо добавляет, -" Целых десять розовых кустов высадили, уже через месяц зацветут". И другие дома завистливо вздыхают, ревниво косятся друг на друга, утешая себя тем, что скоро дойдет очередь и до них.
Я медленно шел по Старопромысловскому шоссе, к выходу из города, и радовался... Исчезли завалы и уродливые блокпосты, нет железобетонных блоков, выложенных улиткой - чтобы автомобили сбрасывали скорость, - исчезли все признаки недавней войны.
И вдруг, я почувствовал, что городской пейзаж неумолимо меняется. Асфальт растрескался. В трещинах проросла трава и пока ещё мелкий кустарник, деревья придвинулись вплотную к проезжей части, и угрожающе нависают надо мной. Я стоял и растерянно оглядывался. Взгляд остановился на полу облезшей табличке, возвышавшейся над кустами, - ПРИПЯТЬ... "Я не хочу сюда!!!" - истошно завопило сознание, и я попытался вернуться назад. Чей-то голос, брезгливо произнес: -"Хватит! Теперь посмотри что люди натворили здесь, а ведь здесь не было войны!". Закрыв глаза, и сцепив зубы, я сделал шаг, другой... "Смотри!!!" - гневно прозвучало в голове, и против моей воли глаза распахнулись.
Мёртвый город... Мёртвая тишина... Умершие улицы и дома, к которым ещё долго никто не придет, по крайней мере не в ближайшие десятилетия. Давящая на уши тишина, ломала сознание, давила на психику... Брошенные детские коляски, чемоданы, игрушки, автомобили. Брошенный умирать город... "Я не могу здесь находиться!" - попытался крикнуть я... "Хорошо", - ответил голос, - "Иди вперед".
Какое-то село. Краска с таблички полностью облетела, название разобрать невозможно. Захожу на окраину... Грустные, нахохлившиеся, как вороны под осенним дождем дома. Окна затянутые пылью и паутиной, как глаза бельмами. Покосившиеся заборы. Уныние и пустыня... Послышался тягучий, тоскливый звук - это дом, стоящий чуть в стороне, пытался привлечь мое внимание, скрипом старых, покосившихся ставен. Тяжело, с какой-то натугой, вздохнул полу сонно всем телом соседний с ним дом, и с его крыши ручейками посыпались сухие листья. Скрипнула, распахнувшись калитка - казалось, умоляя войти в нее. Голос молчал. Я сделал к калитке шаг, другой, и почувствовал молчаливое одобрение. "Войду во двор", - мелькнула мысль, сквозь проем распахнутой калитки, виднелась металлическая облезлая скамейка под старой акацией, - "Посижу немного". Услужливый ветерок, будто читая мои мысли, смахнул со скамейки опавшие листья. Присел. Скамейка ласково подвинула спинку, прижалась к моей спине, -"Отдохни. Мы так соскучились...". Дом попытался приглашающе распахнуть двери, но перестарался с усилием, и дверь выпала на крыльцо, еще в воздухе рассыпаясь в труху. Казалось дом сейчас заплачет - так выразительно он вздрогнул плечами - стенами. Я встал, подошел к крыльцу, погладил балясину крыльца, - "Не расстраивайся, я не слишком устал, да и нельзя мне входить. Ты стар, и я могу тебе что-нибудь повредить. Лучше я постою рядом с тобой, помолчим, как добрые друзья, которым не нужны слова".
Осматриваясь, рядом с крыльцом, в высокой траве я заметил что-то красноватое, пестрое. Примял траву в стороны - передо мной стоял, покалеченный временем, глиняный садовый гном. Местами глина отвалилась, и выглядывали ржавые куски металлического каркаса, но еще можно было разобрать, что это гном. Серьезное лицо, с едва уловимой улыбкой, обращено к калитке. Правая рука в приглашающем жесте, вот только пальцев уже нет... В пальцах левой руки судорожно зажаты остатки почтового ящика, от самой руки остался только каркас, - гном из последних сил нес свою службу. Когда-то яркий, крашеный красной краской, колпачок на голове...
Дом опять вздохнул, - "А у нас не было войны...".
Мне нечем было ему ответить, как я ни хотел. Опять взглянул на гнома, и проснулся...
Но в последнее мгновение сна, мне кажется, - нет, я уверен, что видел!!! Только что слепленный из красноватой глины и просохший гном, на деревянной скамеечке стоит шестилетняя девочка в белом, в ромашку платьице, уже изрядно испачканном краской, и высунув от усердия язычок, неловкими движениями красит колпачок гнома. Столько серьезности и усердия в детской мордашке, что мелькнула мысль, -"Душа дома".
Сев на постели, я еще какое-то время приходил в себя, находясь под впечатлением сна. Затем поднялся, и подойдя к окну - погладил оконный косяк шепнув, -"Я люблю тебя...". В ответ, мой дом, как ласковая кошка, потерся о мою ладонь и ответил: -"Конечно. Я тоже тебя люблю". От изумления я опешил, но тут почувствовал ласковое прикосновение к плечу. Повернул голову - рядом стояла жена...