Снайпер Зоны

Посвящается Дмитрию Сидневу из Астрахани, лишившегося зрения левого глаза из–за несчастного случая.

1. Солнце на ясном голубом небе просматривалось сквозь покачивающиеся на слабом ветерку кроны деревьев с пожелтевшей, в это время года, листвой. В глубине смешанный лес наполняли только редкие потрескивания и стоны могучих стволов дуба и клёна.

На небольшой возвышенности из одного корня выросли два старых дуба, образовав букву "V". Они уже давно ссохлись, кора в некоторых местах облезла, показывая белый ствол, а вместо листьев на ветках раскинулся лохмотьями бурый жгучий пух, паразитируя деревья в своих никому не ведомых целях. Часть жгучего пуха ветер разгонял по округе, а большая часть как вата лежала вокруг, ревностно охраняя подступы к дубам–блезнецам.

Внимательный глаз, долго наблюдающий за V–образным деревом, заметил бы одну странность: на основании этого дерева лежал прямой предмет, похожий на присыпанную пухом палку. Палка плавно переходила в укутанный маскировочной тряпкой под текстуру жгучего пуха оптический прицел с антибликовым покрытием. Но внимательных глаз здесь не было, кроме одного — на другой стороне прицела, наблюдавшего за тропой мутантов в этом лесу.

Правый глаз за большим стеклом противогаза у окуляра прицела принадлежал Дмитрию Сидневу, по кличке Дима Гвоздь.

Он сидел неподвижно уже третий час, поджав по себя левую ногу, и не выпускал из рук винтовку, боясь потерять драгоценное время, когда придется быстро произвести выстрел. В комбинезоне химзащиты было жарко, не смотря на прохладную осень, ибо на Дмитрии было одето два комплекта для перестраховки на случай, если первый слой не выдержит долгого пребывания в жгучем пухе. На сколько выдержали испытание комбинезоны — Сиднев проверит позже. Сейчас всё внимание на тропу.

Всё тело задеревенело, а ноги занемели от долгого неподвижного сидения. Мысль разомнуть конечности покинула его ещё два часа назад. Хорош только тот охотник, у которого есть терпение. Дмитрий Сиднев много лет вырабатывал его упорными, если можно так сказать о ничего неделании часами, тренировками. После ранения часть натренированного была потеряна. Левый глаз от долгого напряжения разболелся, хоть вырви его и выкинь: видеть не видит, но постоянно о себе напоминает.

Винтовки — вот о чём сейчас думал снайпер, пытаясь хоть как–то скоротать время и не обращать внимания на боль.

Его любимицей была Remington 700 — в сочетании с патронами .308 WIN Diamond Line Match фирмы Norma она выдавала кучность боя 0.7 МОА на 100 метров. Но сегодня Сиднев её не взял, посчитав полуавтоматическую винтовку AR–15, выкрашенную изготовителем в лесной камуфляж и снабженную глушителем звука — что в лесу было актуально — лучшим выбором для сегодняшнего случая. Патрон FMJ барнаульского завода с экспансивной пулей уже давно дослан в патронник, кончик указательного пальца лежал на курке, но предохранитель был включен. Береженного бог бережет, если надо будет произвести выстрел, то быстро снять винтовку с предохранителя не составит труда, благо рычажок находился прямо под большим пальцем. Не то, что у СВД, где надо отвлекаться и делать много лишних движений и шума.

СВД у него тоже была, правда разобранная. Дима ждёт новый, специально изготовленный на одной фирме, ствол в алюминиевом кожухе. Он так и грезил собрать винтовку с новым стволом и опробовать в стрельбе. Только вот заказ будет выполнен через месяц.

Движение, замеченное боковым зрением, прервало грёзы снайпера. По тропе неторопливо, даже как–то лениво, шел чернобыльский кабан. Самец был один, без левого клыка, слегка прихрамывал на переднюю левую лапу, правое ухо разорвано на трое, левый бок изуродован длинными шрамами. Но животное чувствовало себя уверенно и никуда не спешило. Складывалось впечатление, будто кабан радовался жизни и сегодняшнему прекрасному деньку, что, впрочем, было истинной.

Дмитрий Сиднев ждал здесь долгие часы именно этого кабана. Снятие винтовки с предохранителя заняло доли секунды. Единственный глаз ближе прильнул к окуляру прицела, рука за рукоятку плотнее прижала приклад к плечу, кончик указательного пальца лёг на гашетку. Легкие снайпер наполнял на треть от объёма, замедляя сердцебиение.

Увеличенный в пять раз немецкой оптикой фирмы Carl Zeiss кабан занял половину 4–Dot сетки прицела. Расстояние до цели двести метров — не помеха для снайпера, но между движущейся целью и траекторией пули всё ещё мешали деревья.

Поворачиваясь корпусом вместе с винтовкой, снайпер вёл цель к «коридору», где пуле не мешали бы деревья и ветки. Коридор — его единственный шанс выстрелить, второй попытки уже не будет. Перекрестье прицела не сходило с груди кабана. Поправки не требовались: винтовка была заранее пристреляна на двести метров, а деревья задерживали ветер. К тому же здесь совсем не было аномалий, кроме самого дерева со жгучим пухом.

Сиднев мысленно представлял себе траекторию полета 9,4 граммовой пули — как она, выдавливаемая газами, на скорости 860 метров в секунду покидает нарезы ствола и, преодолевая сопротивление воздуха, устремляется к цели. За приблизительно 0,26 секунды пуля на скорости 723 метра в секунду пробьет толстую кожу кабана, раскроется как цветок лилии и, разрушая ткани и кости ребер, устремится к сердцу, оставляя за собой отверстие в три раза больше изначального калибра. Такая раскрытая пуля от сердца мало что оставит. Кабан не поймёт, что с ним произошло, отчего на него навалилась сильная тяжесть — упадет без сил, через двадцать секунд потеряет сознание и ещё двадцать секунд спустя умрёт от сильной потери крови. Из раны выйдет минимум красной жидкости, большая часть останется в теле. Если снайпер ошибется хоть на миллиметр в своих действиях, то Дима, используя не совсем подходящим для охоты на такого толстокожего зверя патроном, прибавит очередную отметину к десяткам уже существующих на теле кабана.

Кабан вдруг остановился, стал как вкопанный и устремил свой взгляд в сторону снайпера. Сиднев почувствовал себя неловко. Неужели кабан его заметил? Услышал его, почуял запах или почувствовал мысли? Снайпер, конечно, слышал, что многие мутанты Зоны имеют парапсихические способности, но что бы кабаны? Или этот кабан исключение из правил? Нет, бред.

Сиднев замер, ожидая действий кабана. Стрелять было нельзя, ветки с большой вероятностью могли поменять траекторию пули.

"— Ну же, кабанчик, давай, — мысленно подогнал снайпер застывшего кабана. — Ещё немного и твои мучения на этом свете закончатся".

Но кабан даже немного сдал назад. Потом он как будто с цепи сорвался: попрыгал на месте, разворачивая к Сидневу свой зад с засохшими кусками грязи и фекалий и коротким куцым хвостом, и шустро устремился в чащу леса. Дима готов был взвыть от досады и проклясть себя за всё–таки плохо организованную маскировку, которую даже такое тупое животное, как чернобыльский кабан, смогло различить притаившегося снайпера. Но тут Сиднев услышал до боли знакомый рокот.

"— Вертушка", — понял он 2.— Что это за дерево такое странное было?

— Да плюньте вы на это дерево! Вон кабанчик, чернобыльский! Не хотите?!

— Сколько раз вам объяснять?! Кабаны меня н е и н т е р и с у ю т! — плюясь слюнями, выкрикнул первый. — И так вся стена их головами увешана! Я сюда прилетел за трофеями из кровососов!

— Ладно, ладно, Владимир Максимович, не кипятитесь. Будут вам кровососы, со всей семейкой, — второй покачал головой. — И зачем они вам? Вы хоть оружие какое с собой взяли? Если что, мы поделимся.

— Не надо, Пёс, у меня своя винтовка есть.

— Винтовка? Штурмовая винтовка?

— Нет, — покачал он головой с наушниками. — Четырёхзарядное чудо немецкой техники Blaser R8 под патроны калибра .375 Holland&Holland Magnum.

— Чего? Что за зверь такой?

— Винтовку потом покажу, а патрон вот, — Владимир Максимович залез рукой в карман, достал длинный патрон из блестящей латунной гильзы и вручил Псу. — Не раз мне эти патроны прослужили хорошую службу. Пуля даже слона на повал валит. А сколько носорогов я ими завалил — вам, Пёс, и не снилось.

— Готовность минута, — раздался в наушниках голос пилота.

— Паш! — Пёс повернулся назад и окликнул сидящего сзади человека со вставными наушниками в ушах. — Паша! — но тот его не услышал. — Чтоб тебя! — Пёс подпрыгнул на месте, чтобы было удобнее дотянуться, и потянул за провод наушников.

— Э! Млять! Чё ты хочь?

— Готовность минута!

— И чё? — Павел выпучил глаза. — Чё ты меня за наушники тянешь? Знаешь, сколько они стоят?

— Та ладно тебе, скоро садиться ж ведь, — Пёс примирительно развёл руками.

— Ну и хорошо! Меня то зачем трогать? — Павел вставил наушники в уши и начал что–то напевать, имитируя руками соло на электрогитаре.

Снова раздался голос пилота:

— Точка высадки — чисто. Иду на посадку.

Вертолёт резко ушел вниз, от чего пассажиры на мгновение почувствовали невесомость, потом легкая перегрузка вдавила их в кресла, и корпус вертолёта слегка дрогнул. Свист двигателя стал угасать.

— Дамы и господа! — рослый пилот вышел из кабины и окинул всех взглядом. — Приветствуем вас в Зоне Отчуждения в следствие экологического бедствия, — все внимательно смотрели на него. — Мы находимся в двадцати километрах к югу от бездействующей Чернобыльской атомной электростанции. Приятной нам всем охоты. Ни пуха, ни пера!

— К чёрту! — крикнули все разом.

— Выходим господа, выходим в темпе, — приговаривал пилот, открывая вбок входную дверь. — Лицензии у нас всего на день.

В салон ворвался легкий ветерок, принося с собой прохладу и дух осеннего леса. Пилот посмотрел на чистое голубое небо, глубоко вздохнул свежий, бодрящий воздух и спрыгнул на заросший невысокой сухой травой растрескавшийся асфальт.

— Куда ты спешишь? — спросил пилота Пёс, передавая ему длинную узкую сумку.

— Да в общем и никуда, — пожал он плечами, беря очередную сумку. — Просто вся эта затея с охотой на кровососов... Да и Зона.

— А, понимаю. А чё ж тогда полез?

— Жадность. Деньги во как, — пилот приставил руку к горлу, — позарез нужны.

— Ладно.

— Всё! Вылазьте! — крикнул Владимир Максимович. — Развели тут демагогию! Я зачем вас нанял?! Пёс, куда дальше?

— Извините, Владимир Максимович, — Пёс сделал успокоительный жест руками. — Здесь теперь все должны слушаться меня.

— Слушать?! Тебя?! — жесткие черты лица Владимира Максимовича налились кровью, он был готов вскипеть, но вовремя взял себя в руки, вспомнив где находится. — Да–да, я понимаю, Зона.

— Отлично, — Пёс улыбнулся, обнажив желтые прокуренные зубы. — Перед взлётом я вас всех проинструктировал, теперь мы в Зоне и вы все слушаетесь только меня.

Его лицо стало серьёзным, а прищуренные глаза изучали лица перед ним собравшихся людей. Взгляд остановился на Павле, пританцовывающим и кивающим головой в такт неслышимой для окружающих музыки, лившейся из наушников. Зубы Пса заскрежетали, на скулах заиграли желваки, и он мгновение ока приблизился к Павлу, резко дернул за наушники и зашвырнул их далеко в кусты вместе с плеером.

— Ах ты ссука, — с выпученными от гнева глазами, Павел занёс для удара правый кулак, но был остановлен прикладом винтовки генерала прямо в зубы.

— Паша, — склонился над ним Владимир Максимович, опершись о свою винтовку. — Что я тебе говорил? Никакого выпендрёжа. Ты хоть и мой племянник, но ты меня задолбал. Встать! — надрывный крик эхом разнеся по округе.

Павел подвелся на четвереньки и выплюнул на асфальт кровавую жижу с двумя передними зубами, из его горла вырвался хриплый стон.

— Паша, быстро встал, пока я тебе остальные зубы не повыбивал, — с раздражением проговорил Владимир Максимович.

— Та ладно вам, генерал...

— Пёс, шел бы ты... дорогу показывать. И не называй меня больше генералом.

— Хорошо, Владимир Максимович, т.е. Танк. Пойдемте.

— Паша, сынок, пошевеливайся, тебя никто ждать не будет. 3.Пролетевший над снайпером вертолет скрылся за холмом. Следом пронесся ещё один. Стрекот лопастей постепенно затихал за холмами.

Чип и Дейл спешат на помощь. Снайпер улыбнулся, представив, как ракеты и снаряды автоматических пушек двух вертолетов Ми–28 накроют засевших в зелёнке чехов. Но и пилотам не сладко придется. Удачи птичкам.

Дима протер сонные глаза и посмотрел на напарника, лежавшего слева и всматривающегося в полевой бинокль. Соломинка в его зубах нервно прыгала вниз вверх.

— Сань, ну как? — прошептал Гвоздь.

— Пока тихо.

— Чёрт.

Напарник промолчал, продолжая теребить в зубах соломинку. Хотелось пить и есть, но очень не хотелось лишними движениями выдавать позицию, так с трудом доставшуюся им этой ночью. Сиднев посмотрел на наградные часы. Они здесь уже почти пять часов лежат в сухой траве и сырой земле. А ведь сейчас не лето — апрель. Как бы не простудиться.

— Есть конвой, — соломинка в зубах напарника замерла.

— Наши, чехи?

— Ты наших знаешь, сначала сапёры дорогу прочешут, а потом конвой. Сапёров я что–то не видел.

— Млять. Свяжись с нашими.

Снайпер прильнул к прицелу СВД и стал рассматривать транспорт, медленно проезжающему по раскисшей дороге. Из под колёс и гусениц БТР и БМП в разные стороны летела грязь. Из выхлопных труб дымовой завесой валил сизый дым. На машинах сидели российские солдаты, но что–то в них было не так. Напарник рядом стал шептаться по радио. Снайпер всё внимательнее присматриваться к солдатам: как–то они вели себя слишком спокойно.

Стоп!

— Сань! — позвал Сиднев напарника, не отрываясь от прицела.

— Чё надо?

— Это конвой наёмников.

— Ты уверен?

— Если в российскую армию стали негров и индусов набирать, то я, наверное, отстал от жизни.

Напарник настойчивее зашептал в микрофон.

Конвой вдруг остановился, люди стали спрыгивать с транспорта и прятаться за ними. Орудия машин устремились точно в ту сторону, где устроилась снайперская пара.

— Параша!

— Чё? — не понял напарник, посмотрев сначала на снайпера, а потом на конвой. — Твою мать! Гнездо, нас засекли, конвой остановился и все его дула смотрят на нас! — но в наушниках отозвалось только потрескивание радиофона. — Гнездо, отзовитесь! — шипение. — Гнездо! — Саша с ожесточением выкинул в сторону бесполезный трансивер.

— Нас кинули, — спокойно пожал плечами Сиднев, констатируя факт.

В ответ напарник только засопел, осматриваясь по сторонам в поисках путей отступления.

— Если двинемся — заметят в раз, — всё так же спокойно сказал снайпер.

— Ты в своём уме? А если на нас пойдут?

— Встретим теплом и лаской.

В это время наёмники вышли из–под укрытий транспорта, ощетинившись оружием в сторону залегшей снайперской пары, и стали неуверенно идти к ним. Теперь Дима отчётливее видел лица людей, мелькавших в прицеле его винтовки: негры, арабы, европейцы и даже узкоглазые.

— Разношерстная компания, — прокомментировал Саша, тоже прильнув к прицелу, установленному на его «Печенеге».

— Огонь открывать только по моей команде, — Сиднев повернулся к напарнику и улыбнулся, — Теперь я поблагодарю тебя, за то, что ты всё время берешь с собой именно пулемёт.

На измазанном коричнево–зеленым макияжем лице Саши проступила кривая усмешка.

Наёмники приближались. Среди них снайпер увидел командира, криками подгоняющего своих подчиненных, и навёл прицел точно на голову. На очередном крике Сиднев нажал на гашетку, и командир упал как тряпичная кукла. Это возымело свой деморализующий эффект: наёмники остановились и посмотрели на резко замолчавшего командира, затем разом по падали в траву, а те, кто был ближе к бронетранспортерам, поспешили под защиту их брони.

— Хороший выстрел, — похвалил Саша, оторвался от прицела и уткнулся лицом в траву, прикрывая голову руками.

Сиднев не последовал примеру напарника, продолжая выискивать цель главнее по званию рядового наёмника.

Ответной реакции ждать не пришлось — все орудия окрыли в их сторону беспорядочный огонь. Под этот шум снайпер опустошил весь магазин по живой силе противника, выбирая наиболее глупых наёмников.

«Естественный отбор» — промелькнуло в голове Дмитрия, когда любопытный солдат выпал из–за БМП, пораженный последней пулей в голову.

Всё это время, будучи словно в своём измерении, только при перезарядке магазина снайпер услышал свистящие и гудящие над головой снаряды и раздающиеся где–то сзади взрывы и звуки впивающихся в землю пуль. Он смачно выругался.

Канонада прекратилась, так же резко, как и началась.

Открылась верхняя крышка люка БТРа, и на половину вылез человек с биноклем. Снайпер сразу выстрелил, вызвав на себя ответный шквал огня, но опять безрезультатно для противника. Кому–то это надоело и, вывалив клубы сизого дыма и тарахтя скрепящими гусеницами, в сторону снайперской пары медленно направились два БМП–2. Прикрываясь броней машин, сзади пошла пехота наёмников.

— Что теперь делать будем, великий тактик? — Саша не терял хладнокровия, но в голосе проявилось немного волнения.

— Уходи, Саня, я прикрою.

— Я тебя не брошу.

Напарник снайпера лёжа подобрал гранатомёт «Муха», заблаговременно приготовленный этой ночью, разложил телескоп корпуса и снял с предохранителя.

— Вот теперь прикрой.

Снайпер взял на прицел смотровое окно водителя–механника и выстрелил, от чего испуганный водитель резко затормозил. Это было сигналом, чтобы Саша встал на колени, положил трубу гранатомёта на плечё и, почти не целясь, выстрелить в остановившийся БМП. Взрыв дал время, чтобы снайпер и напарник, успевший сразу подобрать пулемёт, кинулись врассыпную. Саша на бегу поливал медно–свинцовым дождем наёмников, отвлекая на себя огонь.

Сиднев замешкался и осмотрелся в сторону напарника. В груди снайпера всё сжалось от леденящего ужаса. Опомнившиеся наёмники открыли по Саше огонь, не обращая пока внимания на снайпера. Раненый в ногу напарник продолжал отстреливаться, но вот его грудь вдруг разорвало и две половинки тела упали в траву. Уже мертвая рука напарника продолжая нажимать на гашетку пулемёта, пока не кончились патроны, успев подкосить перед этим троих наёмников.

Дима застыл на месте от увиденного и не думал двигаться дальше. Саша долго был его напарником, и они считались одной из лучших снайперских пар в российской армии.

Сиднев не замечал, как в его сторону стала быстро поворачиваться башня второй БМП. Почему–то стрелок стал стрелять раньше, чем цель появилась в перекрестье прицела. Фонтаны земли, вырываемые пулями, становились всё ближе к снайперу.

Страшный взрыв вывел Дмитрия Сиднева из оцепенения. Второй БМП разлетался на куски, а наёмники почему–то стали стрелять вверх. Снайпер поднял глаза и увидел два вертолёта, поливающих смертоносными снарядами оставшуюся на дороге колонну. Рядом раздался взрыв, и Сиднева окатило взрывной волной, отбросив на несколько метров.

***

Дмитрий вздрогнул. На него что–то падало сверху, мягко ударяя по спине. Он не сразу понял, где находится, почему ему так душно и так мало света. Почему в руках с силой сжимает винтовку AR–15, а не проверенную в боях СВД. Только очертания деревьев в узкой щели маскировки сказали, что он в лесу. Сознание сразу напомнило ему, что это лес Чернобыльской Зоны Отчуждения.

Мягкий, но увесистый жгучий пух продолжал падать под порывами ветра, засыпая собой позицию снайпера. 4.— Пёс, и где же твои хваленые кровососы? — спросил Владимир Максимович и крепко выругался.

Они стояли в уцелевшем кирпичном доме, когда–то служившим магазином, и осматривались тепловизорами по сторонам. Всюду были трупы и останки различных животных и людей. Зловоние разлагающихся тел не могли скрыть даже противогазы. Хотелось поскорее уйти из этого проклятого, пробирающего до костей дрожи, даже видавшего многое за свою жизнь Владимира Максимовича, места, служившего местным кровососам столовой.

Пёс пожал плечами:

— Нужна приманка.

Владимир Максимович медленно кивнул пилоту, который достал нож и всадил прямо в сердце ничего не подозревающего Павла.

— Так сойдёт?

Пёс не издал ни слова, с ужасом глядя, как медленно опадает тело и заливает кровью цементный пол. Никто не увидел удивлённых глаз Павла из–за маски с тепловизором, спрашивающих «За что?». Он несколько раз с шумом жадно вдохнул воздух. Ещё работающий мозг почувствовал нехватку кислорода и пытался его тщетно восполнить.

— Рано или поздно это произошло бы, — в голосе Танка звучали одновременно нотки презрения и жалости к своему племяннику. — Падла ещё та, даже своего отца в могилу загнал.

Они подождали, когда Павел последний раз слабо вздохнул и замер.

— Теперь валим отсюда.

***

В доме, напротив входа в магазин, они устроили засаду. Площадка перед магазином хорошо просматривалась и простреливалась. Идеально место для засады.

Владимир Максимович, по прозвищу Танк, устроился у окна на импровизированной из бревна табуретке. Винтовка прикладом лежала на подгнившей и потрескавшейся от старости раме, а придерживаемый левой рукой приклад упирался в плечо. Правая рука была расслаблена, готовая включить в оптическом прицеле тепловизор.

За спиной охотника стоял Пёс и высматривал хотя бы какую–то активность кровососов. Он был готов подать команду Танку, что бы тот активировал прицел и приготовился к стрельбе.

Пилот присел у стенки напротив выхода из комнаты, где они находились, и готов был изрикошетить из пулемёта любого, кто к ним сунется.

Прошло пол часа, а желанные для Танка будущие трофеи не спешили появляться. Пёс уверял охотника, что кровососы на кровь сбегаются как акулы, но с каждой долгой минутой ожидания, начал сам в этом сомневаться. Бывалый проводник боялся Владимира Максимовича, о котором ходили страшные легенды, больше, чем мутантов Зоны. Если кровососы не появятся, то трофеем станет он. Пёс судорожно сглотнул от такой мысли.

Тянулись долгие минуты ожидания

Пёс с облегчением вздохнул, когда на экране визира появились расплывчатые, но хорошо видимые для прибора, но еле уловимые на глаз фигуры двух мимикрирующих мутантов.

— Они в поле зрения, — не шелохнувшись, прошептал проводник.

Танк еле уловимым движением руки активировал тепловизор прицела и прильнул к окуляру. Две фигуры, тем временем, уже скрылись в магазине.

Снова пошли томительные секунды в ожидании выхода из постройки кровососов, чтобы прицельным огнём поразить хотя бы одного и пополнить и так не маленькую коллекцию трофеев Владимира Максимовича.

Кончик указательного пальца мягко коснулся курка. Перекрестье прицела давно лежало по центру дверного проёма магазина напротив. Танк намеревался поразить кровососа тяжелой экспансивной пулей, зная, что эффективнее всего убить мутанта можно размозжив тому голову мощной пулей, выпущенной из ствола крупнокалиберной винтовки, однако рассчитывал поразить грудь, дабы желанная голова трофея осталась целой.

В перекрестье прицела появилась высокая узкая фигура мутанта, выходящего из магазина. Танк подождал, пока фигура окажется в самом дверном проёме, и нажал на курок. Раздался мощный выстрел, немного оглушив стрелка. Танк почти видел, как пуля на скорости 760 метров в секунду покинула ствол и мгновенно метнулась к цели.

Кровосос словно почувствовал опасность и инстинктивно ринулся вперёд, однако резко остановился, словно наткнулся на невидимую стену. Окрасив брызгами своей крови вход и стены магазина, мутант без единого звука упал на пороге, неестественно сложившись пополам.

Пёс видел через бинокль происходящее на пороге магазина, и на его лице с двухдневной щетиной расплылась довольная ухмылка — скоро домой. Но радостные мысли быстро прервал крик пилота и выстрелы из пулемёта. Из–за шока от неожиданности происходящего, Пёс словно попал на сеанс замедленного кино в трёхмерном виде, а вместо звука был звон тишины. Он медленно повернулся и увидел, как пилот с ожесточением на лице поливает выход свинцом, выбивая щепки и глину из стен.

— Ё! — только и вырвалось у Пса, который сразу понял, в чем дело.

Он резко развернулся в сторону окна и увидел спрыгивающего с подоконника на улицу Танка. Не долго думая проводник прыгнул следом, вытянув вперед руки с автоматом. Ему было наплевать на пилота, пусть кровосос им подавится. Своя шкура Пса волновала больше всего. 5.Близкий, и, судя по звуку, довольно мощный выстрел заставил Дмитрия резко прильнуть к дереву. Не по его ли душу вели огонь? Понимая, что всё ещё окружен деревьями, Дмитрий решил, что всё–таки нет. Тогда по кому же стреляли? Охотники? Он вспомнил о вертолёте, так некстати испугавшем кабана. Теперь верх взяло любопытство, скорее профессиональное, нежели человеческое.

И Дима побежал на звук выстрела. Благо за три года проживания в Зоне, этот район он знал, как свои пять пальцев. Охота наверняка велась в близлежащем, заброшенном людьми, селе и Дима с ходу предположил на кого. Единственными жителями села были кровососы — одна старая семья, которая давно там обосновалась и вывела уже не одно потомство одних из самых опасных обитателей Зоны.

Дмитрий невольно усмехнулся идиотизму незадачливых охотников, которые очень скоро пожалеют, что вообще приехали сюда. Это надо было видеть ему лично, чтобы убедиться в своих выводах. Он уже находился на краю села, когда по округе прокатилась эхом длинная пулемётная очередь. Сиднев нырнул в открытый дом, осторожно выглянул в окно, и удивился удаче: из противоположного от магазина, где обитала семья кровососов, дома бежал человек. Это могло означать только одно — охотники превратились в добычу.

В бегущем человеке Сидневу виделось что–то странное, до боли знакомое из недалёкого прошлого, которое он пытался забыть всеми силами, сбежав в отчужденные пространства. Снайпер быстро прильнул к окуляру прицела и обомлел. Но шок Сиднев испытал всего одно мгновение, после чего перевёл сетку прицела на второго неожиданно появившегося в поле зрения беглеца. Этого человека Дима не знал. За людьми гнался здоровенный кровосос, явно глава местной семьи кровососов, который пытался мимикрировать, однако из–за полученных травм ему это удавалось с переменным успехом.

Думать Дмитрию Сидневу было некогда, надо действовать. Он на прикидку отмерял расстояние до кровососа, взял поправку прицела и нажал на курок.

***

Вместо тяжелого дыхания гнавшегося за Псом кровососа, он услышал сзади невнятное чваканье, обернулся, и от увиденного чуть не упал. Кровосос, нелепо раскинув руками, покачнулся в сторону, как пьяный, сделал два неуверенных шага и упал плашмя лицом на землю. Пёс снова побежал за Танком, когда увидел, что кровосос ещё жив.

— Танк! Упырь упал!

Танк резко остановился и развернулся, быстро взял винтовку на изготовку и, не целясь, выстрелил.

Пёс, оглушенный выстрелом, с ужасом подумал, что пуля предназначена ему, однако Танк пробежал мимо, нагнулся с ножом–тесаком над телом кровососа и отрубил мутанту голову. Кровь из артерии забрызгала охотника с ног до головы, но он не замечал этого, радуясь такой удачи иметь две головы кровососа. Осталось только забрать первую у входа в заброшенный магазин. Однако эйфория быстро угасала, освобождая место беспокойству, когда в районе виска на голове кровососа Танк заметил свежее пулевое ранение. Пуля не пробила череп, но определено выбила мутанта из равновесия, что и дало охотнику возможность заполучить трофей. Кто этот неизвестный, что им помог? Это не мог быть пилот, ибо Танк был уверен в его смерти, к тому же раны на теле мутанта от недавней пулемётной очереди начали заживать. Больше охотника обеспокоило отсутствие звука выстрела, что означало использование незнакомцем на своей винтовке глушителя, которого не было ни у кого из троицы.

Неопределенность пугала. Конечно, Танк мысленно поблагодарил неизвестного стрелка, кто бы он ни был, однако необходимость уносить отсюда ноги занимала большую часть мыслей. Охотник только собирался встать, как его остановил заглушенный противогазом грубый голос:

— Не двигаться!

На дороге вдруг из ниоткуда появился сталкер. Танк резко посмотрел на неизвестного человека, проигнорировав предупреждение. За маской противогаза советского образца он не смог различить даже глаз, не говоря уже о лице. Поношенный, но вполне ещё защищающий от непогоды мешковатый плащ закрывал незнакомца с головы до ног, обутых в стандартные армейские берцы. Руки в беспалых рукавицах держали направленную в небольшое старческое брюхо Танка винтовку с глушителем калибра 7,62 NATO, которую он сначала ошибочно принял за M16 из–за схожести с оной, однако у незнакомца магазин отличался большими размерами.

— Не стреляй, брат, — сказал уверенным голосом Пёс, что было неожиданностью для Танка, ибо секунду назад проводник имел бледный вид лица и трясся от страха. — Хабаром поделимся, не жлобы. Это же ты кровососа свалил? — Пёс справедливо полагал, что если в Зоне при первой встрече человек тебя не убил, значит с ним можно договориться.

— Да, я, — незнакомец явно давал понять, что на долгие разговоры не настроен. — Зачем сюда припёрлись?

— Да вот, брат, я проводник, а это охотник, — скрывать правды Псу не было смысла. — Нас ещё двое было, да только...

— Кровососы своё дело знают, — перебил его стрелок и указал на Танка, приметив мощную винтовку с тепловизорным прицелом в его руках, — и этот охотник своё дело знает. Лицензия есть?

— А как же без неё то? — Пёс полез в карман, но незнакомец остановил его.

— Я вам верю, — голос несколько смягчился, но опускать ствол винтовки он не собирался. — Однако лезть сюда было очень глупо, а тем более убивать на ИХНЕЙ территории упырей.
6.Дмитрий шел позади охотников и позволил себе немного расслабиться, раздумывая о превратностях судьбы, сведшей его с Танком в довольно опасной Зоне. Он не знал, что теперь делать с этим "счастьем".

Да, он знал Владимира Максимовича достаточно хорошо благодаря службе в армии, ибо был его непосредственным подчиненным. Будучи заядлым охотником, Владимир Максимович ценил снайперские способности Сиднева и с удовольствием брал его на совместную охоту в Тайгу. Тогда Дима не подозревал, какую участь для молодого снайпера готовит хитрый генерал. Что все мы пешки в чьей–то игре Дима понял после того памятного дня в Чеченской республике, когда в стычке с конвоем до зубов вооруженных наёмников, обнаруживших каким–то образом его позицию, погиб лучший друг и напарник Саша, а сам он получил тяжелое ранение.

Вспомнились врезавшиеся в память эпизоды после боя, когда Дмитрий Сиднев то выныривал из беспамятства, то снова в него погружался, а та же лица своих спасателей.

***

Рядом очень громко запел соловей, отдаваясь в голове гулом колокола и сильнейшей болью. Сиднев с силой закрыл ладонями уши и закричал, в инстинктивном желании прекратить какофонию, однако ещё более усилил её...

…Очнувшись от очередного непродолжительного беспамятства, он увидел звёзды. Миллиарды звёзд устилали безоблачное небо, выстраиваясь в один из рукавов галактики — млечный путь. Как же ничтожна жизнь одного человека на фоне всех этих звёзд и как ничтожна судьба этих звёзд перед лицом человека, горящего желанием жить.

Над небом неспешно проплыла звёздочка, являющаяся не что иным как искусственным спутником земли, и скрылась за деревьями...

…Дмитрия разбудил странный гомон и спешная, смутно знакомая ему речь. Открыв глаза, он увидел стоящих над ним двух о чём–то спорящих мальчишек — первый тыкал на Сиднева пальцем и горячо жестикулировал рукой, а второй всячески возражал и постоянно повторял одну и ту же фразу. Затем они вдруг остановились на одном решении и быстро удалились...

…Кто–то легонько стал хлопать Сиднева по правой щеке и что–то спрашивать старческим голосом...

…Алюминиевая кружка стояла на табуретке, полузапотевшая, манящая к себе находящейся в ней живительной прохладной влагой. Дима потянулся левой рукой. Кружка вдруг упала на пол со страшным грохотом. Забежавшая в комнату старушка подобрала кружку, не всполаскивая, окунула в рядом стоящее ведро со свежей водой и поднесла к потрескавшимся губам Сиднева, который с жадностью выпил всю без остатка.

— Где я?

Он не узнал своего голоса, показавшийся ему каким–то чужим и неестественным. Бабка застыла и посмотрела на него с немым выражением лица, а затем громко стала кого–то звать. В ответ послышался знакомый голос старика, который выгнал её из комнаты, а сам сел подле Сиднева, внимательно его осмотрел и сказал на русском с сильным чеченским акцентом:

— Не бойся, солдат, здесь ты в безопасности. Я пастух, зови меня дедушка Ахмед.

В ауле пастуха Ахмеда Дмитрий Сиднев провёл чуть больше месяца. За это время он боролся с сам собой, успевая сходить с ума от того, что потерял левый глаз из–за чьего–то предательства, потом приходить в себя, с огромным трудом принимая факты как должное.

Когда раны Гвоздя более–менее затянулись, он от всей души поблагодарил пастуха за оказанное гостеприимство, не подозревая, что его ждёт долгий путь домой через руки военной прокуратуры, суд, приговор, поставивший на нём клеймо дезертира, и тюремное заключение, вырваться из которого помогли верные друзья. Тогда генерал Владимир Максимович был в составе военного суда и сам объявил приговор, смотря на Дмитрия с довольной насмешкой победителя.

Домом Дмитрий теперь называл Чернобыльскую Зону отчуждения.

***

— Слышь, сталкер, — властный голос Танка вытянул Сиднева из омута мучительных воспоминаний. — Называй сумму, и тихо расходимся как в море корабли.

Перед глазами ещё стояли картинки прошлого, которые Дмитрий все эти годы тщетно пытался забыть с помощью Зоны. Иногда по вечерам накатывала дикая тоска, он не выдерживал и напивался до полусознательного состояния, лишь незначительно заглушая боль отчаяния забытого и несправедливо осужденного обществом человека. Из–за генерала пришлось учиться выживать в опасной для любой жизни Зоне, понимать и определять аномалии, защищать свою жизнь с оружием в руках, что в принципе для него не ново, однако приходиться быть постоянно на чеку даже дома, в отличие от военной службы, где после задания можно было спокойно отдохнуть.

Диму сейчас душила только одна мысль — МЕСТЬ. Даже через столько лет, несмотря на все попытки забыть прошлое, которое о себе напомнило с появлением Владимира Максимовича, мысль о мести не утихла. Такой шанс выпадает очень редко и им Сиднев не примнет не воспользоваться.

Всё, что было из оборудования и оружия у Пса и Танка было отобрано. Сиднев вёл их на верную погибель в самую страшную аномалию в Зоне под названием Выверт, когда жертву медленно и мучительно выворачивает наизнанку. Он мог бы, конечно, связать охотников и оставить их в деревне на питание кровососам, однако сам хотел исполнить казнь.

— Ну, стрелок, чего молчишь, словно воды в рот набрал?

— Замолчи! — прошипел Сиднев. — Иди и помалкивай!

До аномалии уже было недалеко, как вдруг совсем близко раздался пробирающий до дрожи ужасный вой. Только этого сейчас и не хватало. Пёс остановился как вкопанный и побледнел. Танк вопросительно посмотрел на Диму и тот, не теряя времени, кинул ему АКМС. Протянутый Псу АПС остался без внимания — проводник как стоял, так и продолжил стоять, словно завороженный, а на вывод из транса времени не было — завывания повторились уже в несколько глоток.

— А теперь бежим.

Танка дважды просить не было нужды. Оставив позади Пса, сталкеры пустились в бег, гонимые одним лишь страхом за свою жизнь. Наблюдавшему долгое время за повадками обитателей Зоны, Дмитрию Сидневу не трудно было представить, что одного проводника большой стае мутантов будет мало и большая часть слепых псов, под чутким управлением чернобыльских псов, один из которых видимо и загипнотизировал сталкера, устремится в погоню.

Душераздирающие истеричные вопли Пса и лай собак догнали беглецов, по подсчётам Сиднева, спустя минуту. В уме уже давно созрел план действий, однако время сильно поджимало, и он не знал, сумеет ли генерал поддерживать теперешний темп или выдохнется раньше. Однако на это ему было наплевать. Мысли о мести давно улетучились, оставляя лишь одно желание жить, ведь шансы выжить больше у двоих, чем у одного. Дмитрий себя знал: скрытый и уверенный в себе как разведчик и снайпер, он оказывался неготовый принять открытый бой, сильно занижая свои боевые качества. А сейчас главное — ноги и огневая мощь двух стволов.

Теперешней целью была заброшенная военная часть, с парой знакомых Диме укромных местечек, где можно было пересидеть какое–то время, пока псы, разочаровавшиеся в неудаче и гонимые голодом, не уберутся восвояси. План увенчался провалом, когда Гвоздь упал на ровном месте. Причиной падения был пёс, схвативший Диму за штанину.
7.Произошло имеемо то, о чем Сиднев упорно не хотел думать и так боялся. Ему было понятно одно: из такого переплёта будет сложно выпутаться. На что он надеялся? Сколько раз Зона меняла его планы своей непредсказуемостью? Как говорят ветераны отчужденного пространства, перефразировав старую поговорку: сталкер предполагает, а Зона располагает.

Размышляя таким образом, Дима одновременно злился на себя за свою беспечность и действовал.

Глушитель винтовки уткнулся псу между глаз и чихнул смертоносной пулей, вытряхнув мозги мутанта в морду приближающегося сзади собрата, который был убит вторым выстрелом. Сиднев отстреливал приближающихся слепых псов из полулежачего положения почти не целясь. Мутанты появлялись из кустов по одиночке, словно там был портал, что пока позволяло сталкеру даже успевать перезарядиться. Однако это был конец. Основная стая уже окружила и его и Танка, и сужала образовавшееся живое кольцо из подконтрольных чернобыльским псам слепых собак. Звуки из радостного лая, воя и нетерпеливого скуления сплелись в пронизывающий до дрожи ужас.

Рядом прогремел одиночный выстрел калашникова.

— Чего разлегся? — властный голос Владимира Максимовича прозвучал как окончательный приговор, подтверждая умозаключения Сиднева. — Вставай и сражайся как мужчина!

Последняя фраза задела Гвоздя за живое. Он встал и хотел ударить прикладом Танка по его наглой морде, выплеснув накопившиеся за долгие годы обиды и добивать, добивать, добивать! Однако Дмитрий Сиднев с большим трудом пересилил себя и направил свой гнев на истребление не терявших даром время мутантов.

К винтовке оставалось всего два магазина и, закинув AR–15 за спину, Гвоздь продолжил гвоздить псов к земле из АПСа. Одиночными выстрелами вторил ему автомат в крепких руках Владимира Максимовича, не давая мутантам больше встать с уже влажной от крови побратимов. Поляну вокруг, ставших спина к спине сталкеров, устилали трупы и агонизирующие смертельно раненые, скулящие от боли псы. Патроны неумолимо заканчивались, и первым выбросил уже бесполезный АКМС Танк, продолжая отстреливаться из своей крупнокалиберной охотничьей винтовки, разрывая мощной пулей не таких уже и маленьких слепых псов. Следующим выбросил бесполезный АПС Дима.

Поведение мутантов вдруг как–то изменилось, они уже не неслись как очумелые на обороняющихся, а, словно растерянные, стали кружить вокруг них, и вдруг резко разбегаться. Дима подумал, что это какой–то новый приём чернобыльских псов, однако предсмертные звуки собак в округе насторожили: кто–то или что–то "помогает" сталкерам истреблять четвероногих мутантов.

— Что, страшно стало?! — выкрикнул Танк вдогонку последнему удирающему слепому псу. — Знай наших! Военный спецназ, млять — никто, кроме нас!

Радости Владимира Максимовича Сиднев не разделял, зная, что это ещё не конец. Его опасения подтвердил неожиданно выбежавший чернобыльский пёс. Сталкеры одновременно выстрелили, однако это пса не остановило, и он кинулся на них. Танк инстинктивно отпрянул назад и упал, споткнувшись о труп слепого пса. Сиднев же стоически встретил прыгнувшего на него пса, который потом вдруг так же неожиданно пропал, как и появился. Дима знал, что это фантом, выпускаемый настоящим псом, однако сердце всё же успело упасть в пятки, и сталкер не сразу заметил, что справа приближается другой пёс. Гвоздь, доведённым до автоматизма движением, начал перемещать ствол винтовки в сторону мутанта, а пёс в это время уже прыгнул. "Не успел" — пришла запоздалая мысль. Чернобыльский пёс был на пол пути к горлу сталкера, когда неведомая сила прервала прыжок мутанта, припечатав псину к земле.

Сиднев опешил, когда прямо перед ним материализовался кровосос. Он выбил из рук сталкера винтовку и сильно толкнул в грудь, откинув Гвоздя в сторону.

Дальнейшие события представились Сидневу как во сне. Со всех сторон, также из ниоткуд,а стали появляться одни из самых опасных мутантов Зоны, смертоносных даже по одиночке. А тут их собралось не меньше десятка. Многие тащили с собой тушки собак, как показалось Сидневу, ещё живых и поскуливающих.

Кровососы не трогали сталкера, а обступили кругом верещащего Танка:

— Не трогайте меня! Уйдите!

Самый рослый упырь снял с Владимира Максимовича сумку с отрубленной головой их сородича и, зарычав в бешенстве, указал куда–то рукой. Кровососы, не обращая внимания на крики, разом подняли Танка над собой, неспешно направились в сторону деревеньки, именуемой в Зоне деревней Кровососов.

Генерал увидел Диму с порванным, уже не прикрывавшим лицо, противогазом и закричал с новой силой:

— Сиднев?! Сиднев, скотина, помоги! Сука, падла, надо было тебя сразу грохнуть! Сиднев! — уже жалостно стал вопить Танк. — Прости, пожалуйста! Восстановлю на службе! Только спаси! Сиднев!. Эпилог.Дмитрий снял порванный противогаз и выкинул в кусты. Ему стало немного жалко Владимира Максимовича, вопли которого затихали за лесом, однако ничего с этим не мог поделать. Там его ждала верная, долгая и мучительная гибель от выпивающих все соки кровососов.

Чувство мести и ненависти сменилось сосущей пустотой.

Дима подобрал оставшееся на поляне закровавленное кровью мутировавших псов оружие и направился в сторону своего дома, стараясь забыть инцидент и думать о предстоящей охоте на так и не убитого чернобыльского кабана. А может и не будет его убивать. Кто знает, вдруг сама Зона не дала кровососам убить Сиднева, поблагодарив за кабана. Однако Гвоздь знал, что сегодняшний день открыл в душе старую рану, которую он опять будет пытаться затянуть алкоголем.

Одинокая фигура с одной винтовкой за спиной, а с другой в руках, скрылась в вечерних сумерках темного леса, спешно покинув поле боя и убегая от прошлого, в котором был теперешний сталкер Гвоздь, а тогда снайпер отряда специального назначения капитан армии Российской Федерации Дмитрий Сиднев.