Рассказ Географ (часть 2)

У слепых псов очень чуткий слух – природа, а по большей части Зона, компенсировала им таким образом отсутствие зрения. Но у Жары, как мне кажется, больше способностей, чем у обычного слепого пса. Мне приходилось видеть, и не раз, как собаки попадали в аномалии: во время преследования или даже просто бродя по территории Зоны. Но с Жарой, я уверен, такого не случится. Не знаю, что послужило катализатором изменений в ее организме – может лекарства, которыми я ее колол, пока она поправлялась, может еще что. Но аномалии она чует за версту. Порой во время наших вылазок Жара выявляла аномалии там, где я не мог определить их визуально. Последующая проверка таких мест гайками всегда подтверждала наличие опасности. Так что с псицей я мог ходить по Зоне, почти не применяя гайки. Это, конечно, не значит, что в одиночку я не смогу пройти по Зоне. Тем более, если вылазка предполагала большую долю риска, то Жару я оставлял около бункера. И знал, что псица не убежит, не пойдет за мной - в этом плане она очень послушна. Вот и в этот раз Жара шла передо мной, позволяя не тратить время на проверку сомнительных мест, а попросту обходить их, следуя за моей проводницей.
Дорога до бункера заняла совсем немного времени. Разложив припасы по местам, я вышел наружу и принялся играть с Жарой. Это она обожала, и на какое-то время превращалась из матерой псицы в щенка: с радостью бегала за брошенной палкой, боролась со мной или просто получала наслаждение от почесывания за ушами.
Очень быстро стемнело. Около края леса, недалеко от бункера есть невысокий взгорок, на котором я люблю стоять и любоваться вечерними пейзажами. И сейчас я решил сходить туда. Через какое-то время я уже стоял и смотрел на медленно плывущие в небе облака, окрашенные последними лучами заходящего солнца в нежно бордовые тона – все-таки, как это очень красиво. Сидящая у моих ног Жара, наверное, тоже о чем-то думала, ее неподвижный взгляд был устремлен куда-то вдаль. Постояв еще немного, мы пошли обратно. Завтра рано вставать. Хотя хорошо, если усну, а то с меня станется всю ночь раздумывать о предстоящей вылазке.
В бункере я принял душ, переоделся, поужинал и, взяв бутылку Tullamore Dew, устроился в мягком кресле. Это в деревне у меня спартанская обстановка, а здесь мой ДОМ, и поэтому я постарался сделать максимальный комфорт. Ну а виски мне просто нравится. Тем более, если надо поразмыслить. Прозрачную я, конечно, тоже употребляю, но по более прозаичным случаям.
Во время моего пребывания в бункере Жара тоже спит в помещении – привыкла с тех пор, как была ранена. Вот и сейчас, устроившись у меня в ногах, она тихо лежала, а может, и спала уже. Как-то незаметно мои размышления о завтрашнем дне перешли в дремотное состояние, и я уснул.
***
За десять минут до условленного срока я уже сидел в развалинах блокпоста (ни к чему лишний раз светиться) и прикидывал, правильно ли рассчитал продолжительность вылазки: пять – шесть дней. По моим расчетам выходило: полтора дня до завода, полдня на обследование территории, полтора дня на обратный путь, плюс непредвиденные обстоятельства. И хотя загадывать на будущее считалось плохой приметой, я всегда все расписывал. Жара сидела рядом. Мелкие подрагивания выдавали ее напряжение: вылазки она любила, наверное, еще больше чем игры.
Где-то без пяти восемь я заметил осторожно крадущегося к месту встречи Балабола. Про Жару он не знал, поэтому надо было его предупредить, а то еще прореагирует неадекватно. Я привстал, чтобы меня было видно, и окликнул его. Балабол остановился и посмотрел в мою сторону.
- А, это ты, здорово!
- И тебе здорово. В общем, это, ты не пугайся, я не один. Вот познакомься.
С этими словами я вышел из развалин и пошел к нему. Рядом со мной шла Жара. Балабол дернулся и вскинул было автомат, но остановился. Появившийся сначала на его лице испуг сменился неподдельным удивлением.
- А… это… ну… э…
- Это Жара, моя собака.
- Ну ты даешь, Географ. Приручить слепого пса. О таком я не слышал. Ходят правда про тебя некоторые слухи – мол будто бы ты задушил контроллера. Но это уж совсем из разряда фантастики.
- Ну почему. Было такое.
- Действительно было? Ух ты. Слышь, Географ, расскажешь, а?
- Как-нибудь потом, сейчас не время. А Жару не бойся, не укусит. Будешь с ней ласков, так еще и от аномалии отведет. Значит так, порядок движения следующий: впереди идет Жара, потом я, ты замыкаешь. Стараемся держать высокий темп. Да, и еще. Если увидишь слепых псов, сразу не стреляй.
- А что, Жара у тебя не одна?
- Это я так, на всякий случай. Просто были у нее щенята: пока малые были, все рядом крутились, со мной играли, а выросли – убежали. Но иногда приходят.
- Да у тебя прям собачий питомник какой-то! А больше никого не держишь – кровососа там или может самого бюрера, а?
- Неа.
- А жаль, вот прикол был бы,- с неподдельным интересом произнес Балабол.
- Ладно, хватит. Пора в дорогу.
С этими словами мы выдвинулись в путь. Большую часть дороги предстояло пройти по более менее открытой местности – это совсем не радовало – мы будем видны, как на ладони, и в случае чего, негде будет укрыться. Патронов и гранат, конечно, хватает, но ведь еще и обратно надо будет идти. И вот тут Жара оказалась просто палочкой-выручалочкой. Благодаря ей мы шли довольно быстро, Балабол просто балдел от такого: не надо думать, куда ступить, не надо прокидывать путь гайками. Иди себе и иди. Хоть песню пой. Я понимал Балабола – сам поначалу с Жарой также ходил, но все-таки Зона – это Зона и по-простому к ней относиться нельзя. Хотя вру, можно, но один раз.
Внезапно Жара остановилась и сделала стойку. Ну прямо охотничья собака. И хотя визуально впереди ничего не было видно, я знал, что псица реагирует таким образом на аномалии.
- Смотри, Балабол. Видишь что-нибудь впереди?
- Неа, а что должно быть, аномалия что ли?
- Ларек с пивом, - сыронизировал я. – Сейчас проверим.
Брошенная вперед гайка, пролетев метров пять, внезапно уже у самой земли с каким-то просто безумным ускорением рванула ввысь. Трепещущая алая ленточка придавала ей сходство с маленькой петардой.
- Трамплин, - сказал Балабол. – Вот это собачка. Если бы не она, быть нам сталкеронавтами.
- Ты лучше бы дал ей сухарик ржаной, а то – сталкеронавты.
- Слушай, Географ, а чего ты про свою Жару никому не говоришь. Ты только представь: уникальная Жара, туры по Зоне, проведу в любую точку и все такое. Это ж сколько бабла срубить можно.
- Ох и балабол же ты все-таки. А я может эгоист. Да и сам подумай: Заяви я о ней во всеуслышанье, и сколько тогда она у меня пробудет. Да ведь военные ради нее всю Зону на уши поставят, прибавь сюда любителей разных диковинок, коммерсантов вроде тех, что ты сейчас описал. Ну и научники еще есть. Уж они то искромсали бы ее, чтобы узнать как что работает. Так что хватит об этом. Ну, и ты сам понимаешь: о том, что ты ее видел, никому ни слова.
- Ну, это понятно.
Нам понадобилось еще три гайки, чтобы определить границы этого Трамплина (иногда Жара просто указывала наличие аномалии и садилась, ждала, пока я сам не определю, как обойти опасность).
- А Трамплин то большой оказался. И впрямь для запуска в космос, - проговорил Балабол.
Ох уж этот Балабол, лишь бы поговорить.
Впереди, где-то в часе ходьбы был хутор, состоящий из двух домов. Пару раз я там останавливался – ничего интересного, кроме Киселя в одном из домов, но лучшего места для отдыха и перекура в округе не найти. Правда еще лесочек есть, как раз перед хутором. Минут за десять до него, если считать от нас. А по размерам ну где-то четыре – пять футбольных полей. И вот в нем то и может нас ожидать какая-нибудь пакость вроде кабанов, зомби с контроллером или еще кто. Можно конечно обойти, но идти на виду у всех как-то боязно. А если и вправду сидит в лесу контроллер? Лучше мы потихонечку через лес. Да и Жара, если что поможет.
- Балабол!
- Да.
- Где-то километров через пять будет хутор. Там остановимся, передохнем.
- Давно пора. Еще и перекусить бы, а то мой живот урчанием всех монстров сейчас созовет.
- Так ты не завтракал что ли?
- Ну как это не завтракал. Яичницу с беконом, бутерброды с маслом. Только что-то есть очень хочется. Со мной в Зоне всегда так. Вроде только что поел, а все равно еще хочется.
- Хорошо. Но вот есть одна проблемка: перед хутором лесок есть небольшой. Иногда в нем гадость всякая обитает. Так что, как говорится, надо быть тише воды, ниже травы.
- Усе будет у порядке, шеф.
- Ну, тогда вперед на мины.
При приближении леса я решил не сбавлять ход, а побыстрее зайти под защиту деревьев. Жара пока что вела себя обычно, а монстров она чуяла, как и аномалии за версту. Лес был все ближе и ближе и вот, наконец, мы зашли под сень его деревьев. Можно и темп сбавить. Тем более помимо укрытия лес был одним из рассадников жгучего пуха, а, следовательно, надо быть поосторожнее.
Прохлада принесла некоторое облегчение. Я, если честно, больше люблю зиму, нежели лето с его палящим солнцем. Мне нравится, когда на улице под минус тридцать – эдакий морозец. Нравится хрустящий под ногами снег и ясное небо. А какие зимой по ночам яркие звезды! Меня с самого детства притягивал к себе север с его многочисленными непознанными тайнами, суровой природой. Я ведь из-за этого и на географический поступил. Правда в итоге получилось так, что Зона забрала у меня сердце, взамен оставив в груди осколок льда, притягивая к себе и не отпуская.
Лес был хоть и небольшой, но густой, с частыми зарослями зеленки. Из-за этого идти было не очень удобно. Хорошо хоть, что никаких аномалий, в том числе жгучего пуха, не наблюдалось. Впереди была небольшая опушечка метров пятнадцати в поперечнике, а с другой ее стороны как раз начиналась зеленка.
- Неужто пройдем просто так, - буркнул Балабол.
И тут же, словно по команде, Жара остановилась, обнажила клыки и тихонько зарычала. «Вот ведь, сука, накаркал», - подумал я о Балаболе и, не оборачиваясь, показал ему кулак. – «Если вернемся, язык отрежу и заставлю съесть». Я подошел к Жаре и встал около нее, всматриваясь в лес по ту сторону опушки. Балабол присел за соседним деревом и виновато взглянул на меня, понимая свой промах.
Жара задрожала, и из ее гора раздался глухой рык. Почти сразу из глубины леса сначала послышался треск ломаемых веток, шум раздвигаемых кустов, а потом смесь визга, переходящего в ультразвук, и тяжелое приглушенное дыхание.
- Кровосос! – крикнул я. – Балабол, смотри в оба, он сейчас в стелс-режиме. Жара, назад!
Рисковать ею я не хотел и выдвинулся немного вперед, одновременно передергивая затвор автомата и пытаясь определить, откуда именно на нас выскочит монстр. Кровосос обычно нападает по прямой и лишь в случае неудачной первой атаки или ранения начинает передвигаться зигзагом, затрудняя прицеливание. Треск впереди усилился. Я присел и навел автомат на середину зеленки: мое чутье подсказывало мне, что кровосос появится здесь. Вот дернулся один дальний куст, еще один чуть ближе, потом что-то не то сверкнуло, не то сбликовало, и я выстрелил.
Рев монстра и брызнувшие фонтанчики крови показали, что я попал. Тут же начал стрелять и Балабол – пятна крови выдавали кровососа, старавшегося зигзагом подобраться к нам. Я выстрелил еще раз – раздались чмокающие звуки. «Попал», - подумал я. Кровосос вышел из стелс-режима – многочисленные раны не позволяли ему находиться в нем – и остановился, покачиваясь. Балабол метким выстрелом в голову добил монстра и тот, постояв некоторое время, словно раздумывая падать или нет, повалился на землю.
И тут Жара, громко зарычав, бросилась в сторону сильно искривленного дерева, расположенного слева от Балабола. Раздался рев, и навстречу ей, мерцая и широко разведя свои руки-лапы, рванул еще один кровосос. Видно, пока первый монстр отвлекал нас, проводя лобовую атаку, второй скрытно подобрался, и если бы не чутье Жары…
- Балабол, пригнись! – крикнул я и, стараясь не сильно дрожать от волнения, спокойно навел на кровососа автомат. Жара, не добежав до монстра пары метров, прыгнула. Но не вверх, в район шеи, а между ног, оставив, таким образом, кровососа без добычи. На какие-то пару секунд монстр замешкался и остановился. Этого мне мне было достаточно. Трех коротких очередей хватило, чтобы кровосос явил свое тело народу (это я так язвлю), и еще одна очередь разнесла ему череп.
Балабол нервно озирался. Жара же спокойно подбежала к телу монстра, обнюхала его, гавкнула (мол, теперь ты понял, на кого решил наехать) и подбежала ко мне.
- Ах ты, моя красавица! Молодчина! Спасибо тебе, что выручила нас. Вот тебе сухарик. Ржаной, как ты любишь, – проговорил я, почесывая левой рукой у Жары за ушами, а правой протягивая обещанный сухарь. – Балабол, можешь расслабиться. Больше никого нет: видишь, Жара спокойна. Лучше проверь кровососов. Сам ведь знаешь, какая у них высокая способность к регенерации. Правда от выстрела в голову это редко спасает.
Погладив Жару еще немного, я встал и, достав нож, пошел к ближнему трупу. Щупальца кровососов очень ценились. Во-первых, в щупальцах есть железа, которая выделяет фермент, растворяющий кожу жертвы и препятствующий свертыванию крови. Ученые уже долго стараются определить структуру фермента, но сказывается определенный, и понятно почему, недостаток в образцах. А во-вторых, ученых очень интересовала способность кровососов к регенерации. Даже после смерти монстра, отрезанные части тела оставались, мягко говоря, свежими где-то около недели. И это без всякой заморозки. Правда, почему-то ученые не особенно распространялись о своем интересе к кровососам. Так что, учитывая малый вес щупалец и предполагаемый небольшой срок вылазки, у нас появилась возможность немного улучшить финансовое состояние.
- Балабол, будь добр, пока я отрезаю щупальца у этого кровососа, отрежь их у второго. Вечером приготовлю тушеные щупальца с грибами. М-м-м, блюдо изумительное, просто пальчики оближешь.
- Ты что, ешь это? – Балабол посмотрел на меня не то со страхом, не то с омерзением.
- Да. А ты что, ни разу не пробовал? И отбивную по-сталкерски из плоти не ел? А холодец или рульку из кабаньих ног? А суп из тушканов? Знаешь, как копченые тушканы под пиво уходят? Да просто на ура.
- Неа, - еле слышно пробормотал Балабол, потихоньку отодвигаясь от меня.
- Ну ты даешь! Столько в Зоне и ни разу не попробовал. Какой же ты сталкер? – говорил я, стараясь сделать это с максимально серьезным лицом и при этом не засмеяться. По видимому, мне это удалось, так как Балабол начал бледнеть, схватился за живот и не присел, а упал на свою пятую точку.
- Да ладно, не волнуйся ты так. Я пошутил. Не ем я такое, хотя про других не знаю. Щупальца кровососов очень ценные и, например, у научников за них можно получить новенький Ак-103-2, кучу боеприпасов и бабла еще прилично.
- А ты откуда знаешь? Сдавал что ли?
- Было дело. Так что не сиди сиднем, а отрезай щупальца. Хранятся они долго, весят немного, поэтому нас не стеснят.
После того, как Балабол убрал щупальца в рюкзак, мы перезарядили оружие и выдвинулись дальше. Быстро пройдя лес и никого больше не встретив, мы остановились на его окраине. Достав бинокль, я разглядывал оба дома и прилегающие к ним окрестности.
- Вроде чисто. Предлагаю сделать на хуторе привал.
- Согласен, - ответил Балабол.
- Ну, тогда в быстром темпе. Жара, вперед.
И хотя в бинокль я никого не обнаружил, к домам мы подошли осторожно, непрестанно осматриваясь по сторонам.
- Балабол, будь осторожен. Насколько я помню, в дальнем от нас доме должен быть Кисель.
- Хорошо. А в ближнем?
- А в ближнем я даже ночевал.
Оставив Балабола у крыльца первого дома, я с Жарой обошел на крайний случай вокруг домов, заглянул в дальний и вернулся к напарнику.
- Как я и предполагал, в том доме Кисель. А так пусто: ни аномалий, ни монстров, ни чьих-либо трупов. Жара, дом, - сказал я и пошел за псицей внутрь.
Мы устроились в комнате с видом на лес и принялись есть. Тушенка, хлеб – что еще надо. Балабол заметно нервничал. Да и кто вел бы себя спокойно, встретившись с кровососом почти что лоб в лоб. Да не с одним, а с двумя. Я достал из внутреннего кармана небольшую плоскую фляжку и протянул Балаболу.
- Вот, выпей. Сразу полегчает, а то я посмотрю, чего-то нервничаешь.
- Прозрачная?
- Прозрачный. Так что не усердствуй.
Балабол сделал глоток, немного подождал, сделал еще один и вернул фляжку мне.
- Фу, легче стало. А то, как-то сжало внутри и не отпускало. Спасибо, Географ.
- Ты ешь давай, а то ведь нам еще идти и идти.
- Да я ем. А вот, слушай, Географ, что там насчет контроллера, которого ты задушил своими руками. Неужто и в самом деле удавил монстра.
- Да, было дело. Только давай сейчас не будем об этом: у меня с этим связаны не очень приятные воспоминания.
- Все, молчу.
- Ты лучше Жару угости, все-таки спасла нас сегодня. Можешь даже с руки. Жара, свой. Это свой.
Балабол выскреб себе на ладонь остатки тушенки из банки и протянул псице. Та подошла и аккуратно все съела, напоследок еще и облизав ладошку. Удивлению Балабола не было предела.
Я закончил есть и достал карту. «Так, мы сейчас здесь, надо сюда. Ага. Лучше пройти вот так».
- В общем, так. За сегодня мы, может, и дойдем до завода, но это будет самая темень. Поэтому предлагаю дойти вот до этих холмов, - сказал я, показывая подошедшему Балаболу место на карте. – Есть там у меня одно укромное место – вырытая пещера на склоне. Если рядом пройдешь – не заметишь. В ней и переночуем, а завтра с утреца со свежими силами на завод. Как ты на это смотришь?
- Просто отлично. А можно нескромный вопрос?
- Валяй.
- У тебя такие укромные места по всей территории Зоны есть?
- Ага. И Монолит я поставил, и Зону выдумал тоже, чтоб от скуки не помереть.
- Да ладно, не кипятись, я же просто так спросил.
- А ты вопросы свои по существу задавай.
- Так точно, товарищ генералиссимус.
- Ну и балабол же ты все-таки. Пошли, время не ждет.
И хотя шли мы быстрым шагом, до холмов мы добрались уже с наступлением сумерек. Радовало то, что дошли без приключений. Выпендриваться перед Балаболом я не стал и сразу провел его к пещере, замаскированный вход в которую начинался на склоне холма в переплетении корней большого дуба. Сначала в пещеру вошла Жара, и только потом мы. А через каких-то полчаса мы уже ужинали. Разогретая на таблетках сухого горючего тушенка, хлеб и в довершение к этому мой дачный чай. Жаре тоже перепало тушенки и хлеба, и сейчас она, сытая, лежала, придвинувшись поближе к продолжавшему гореть небольшому огню.
Сухое горючее у меня было необычное. Таблетки я нашел в одном из домов на территории Зоны – целых два ящика. В результате всевозможных воздействий (радиация, выбросы) горели они до 8 часов, тепла давали очень много: одна таблетка могла заменить обычный костер. При этом пламя было ровное, почти бесцветное, а какой-либо запах отсутствовал.
Плотно поев, довольный Балабол лежал около противоположной стены и что-то тихонько напевал себе под нос. Я думал о завтрашнем дне, о том, какова вероятность того, что мы что-то найдем. Обычно после Миража ничего не оставалось – исчезали люди, техника, животные. Словно Мираж был не аномалией, а прилежным садовником, ухаживающим за своим садом – Зоной – и удалявшим все инородное. Я еще ни разу не видел, чтобы в районах Миража попадались половины корпусов машин или чего-нибудь еще. Складывалось впечатление, что Мираж, словно Жадинка, «поедает» все. И если хоть немного зацепил какой-нибудь предмет, то, как говорится, пиши-пропало. По-прежнему было не ясно, как определить границы аномалии – видны ли они визуально, или остается полагаться только на интуицию. Так много вопросов, и ни одного ответа. И пока сам не увижу Мираж, вряд ли смогу на них ответить.
- Географ, а ты сам что ли рыл эту пещеру, - вдруг спросил Балабол.
- Неа, нашел уже такую большую. Правда, пришлось немного прибраться. Ну, иногда живность какая заходит, приходится выгонять или пристреливать. Тут мне Жара помогает.
- Да, с Жарой намного проще. Слушай, а может все-таки заняться разведением породы, щенят продавать.
- И не думай даже. Нет, я, конечно, не жадный, но как-то мне кажется, - это не очень. И давай больше на эту тему ни слова.
- Ну, нет так нет. А вот скажи, Географ, как ты думаешь – что такое Монолит? Взаправду он есть или это просто чья-то выдумка?
- Не знаю, могу сказать только одно:

Кто верит в НЛО, кто в Бога:
Иисуса там, иль Магомета.
Ответы ищут так давно.
Но что-то нет ответа.
А я тебе отвечу так:
Терять мне время просто так
Совсем уж не с руки.
К чему пока мне эти поиски.

- Тьфу ты, я, прямо как и ты, стихами заговорил. Еще немного и тоже стану балаболом. Ты вот лучше скажи, что это ты там себе под нос напевал. Мотив вроде знакомый какой-то.
- Да это так, - ответил уклончиво Балабол, смущаясь. - Местный фольклор. Сочиняю понемногу, переделываю чьи-нибудь песни.
- И когда ожидать сборник стихов или что-нибудь в этом роде?
- Ну почему сборник, сразу собрание сочинений. А потом и мемуары, - заявил вдруг Балабол. И сразу же без предупреждения начал декламировать:

Я помню, мне твердил мой брат:
«Какой ты сталкер. Лишь в стройбат.
Таким как ты, ну, дачи строить…» дальше смех.
«Мол, дам тебе я мастерок,
Глядишь и больше будет прок…»
А из меня такой же сталкер, как из всех.

А в Зоне что, а в Зоне все.
Нет больше брата моего:
Ушел и не вернулся – больше нет его.
Я бросил все, рванул сюда.
Прошел не год, прошли года.
Теперь я сталкер. Только это все не то.

Шумит салажная братва:
«А Зона вправду так страшна?
Опасный самый, что - какой-то контроллер?
А бюрер – это карлик что ль?»
Ответы им подать изволь!
Тут подходил Гаврилыч – прекращал сыр - бор.

Я не сдержался только раз:
Заехал одному меж глаз,
За то, что брата он назвал без падежей.
«У тя что, дырка в голове?!», -
Он заявил и руку протянул вдруг мне.
Потом он стал мне лучшим из друзей.

Он брата знал и уважал,
И все что знал, мне рассказал.
Ну что ж, за это благодарен я ему.
Но как-то вылазка была,
И мародеров блин толпа.
Вот гадство. Почему так? Почему?

Над нами шквал. Он застонал,
И в нем осколок остывал,
И на вопрос ответить он не смог.
Я обезумел, тихо взвыл,
Всех мародеров порешил.
Но этим я помочь ему уже не мог.

Я горе водкой заливал,
Я сам себя не узнавал.
Терять друзей – видать мой тяжкий рок.
Он в землю лег за пять шагов,
За пять ночей, и за пять снов,
Лицом на запад и ногами на восток.

- Хм, нормально. Немного на мой взгляд сыровато, но в целом очень даже неплохо.
- Так я только что это придумал!
- А за основу то ты взял песню Высоцкого о старшине, если я ничего не путаю?
- Нет, не путаешь. А тебе тоже нравятся его песни?
- Да, у меня интерес к его творчеству с самого детства. У отца все песни Высоцкого были собраны. Бывало – дома нет никого – поставлю пластинку и сижу, подпеваю.
- Слушай, Географ, и у меня такое было. Сильный был поэтище. Вот, послушай – я написал еще давно:

Снимите шляпы, господа, –
Не стало лучшего поэта.
Он не допел все, что хотел,
Но и не нам судить про это.
Он пел про смерть и про любовь,
Про то, что совесть нашу гложет,
А душу переделать мог
Так, как теперь никто не может.
Он больше всех ценил свободу
Души и тела, в профиль и анфас,
Но с ним судьба играла той колодой,
В которой есть тузы, но только не для нас.

- Хорошо сказал, давай помянем, - со вздохом проговорил я и протянул Балаболу фляжку. Тот о чем-то задумался, потом посмотрел наверх и сказав: «За тебя, Володя», - сделал большой глоток. Я тоже помянул Высоцкого, только про себя, и выпил. Спирт приятно обжег нутро. Почему-то вспомнилось детство.
- Послушай, Географ, - отвлек меня Балабол, - вот с моим прозвищем все понятно – болтаю много. Ну, а вот ты почему Географ?
- Потому что географ.
- В смысле?
- Образование у меня такое – географ. Понимаешь, меня с детства манила природа: хотелось путешествовать, все изучать, разведывать. Я в школе даже в кружок юного геолога ходил. А потом и в университет поступил на географический факультет. Сначала старался объять все – точнее все науки о Земле. Но потом, в итоге, увлекся космическими снимками. Да так увлекся, что после окончания универа поступил в аспирантуру и успешно защитил кандидатскую.
- Ну, ты даешь! А здесь то как тогда оказался?
- Как тебе сказать… Зона – она, ведь, непочатый край для изучения. Для ученых она словно манна небесная. Ну я и рванул сюда – казалось, вот где можно совершить великое открытие, вписать свое имя в анналы истории. Сначала просто пытался применять космоснимки, потом и на прочие направления перекинулся. А потом я встретил ее.
- Кого?
- Катю. Свою будущую жену. Она была физиком по образованию и в научном плане мы дополняли друг друга. Именно мы и работали над Миражом – тогда еще просто безымянной аномалией. И название тоже мы придумали.
- Ух ты! Вот это да! Я знаком с таким человеком! – непонятно, то ли восхищенно, то ли наигранно воскликнул Балабол.
Я сделал еще один глоток из заветной фляжки, протянул ее Балаболу и продолжил.
- Нам казалось, мы подобрались к сути этой аномалии – еще чуть-чуть и будет понятно: что и как. Но потом была эта злополучная экспедиция в деревню Манково.
- А, знаю такую, захаживал в эти развалины как-то.
- Там Мираж прошелся, и мы вылетели туда на изучение последствий. Ну и получили этими последствиями по самое не хочу. Сначала зомби, потом слепые псы, потом еще и псевдособаки. И контроллер.
Я прекратил говорить, заново переживая тот день.
- А что потом то?
- Контроллера завалили почти сразу. Так нам по крайней мере показалось. Но монстров было очень много. Из экспедиции в живых кроме меня никого не осталось. Что было дальше я помню смутно: Катя погибла и это вывело меня из себя. А потом появился недобитый контроллер, и мы сцепились с ним.
- Как же ты его завалил – контроллеры же такие здоровущие твари.
- Сам не знаю. Он, наверное, контуженный был. А иначе быть бы мне зомбиком. Так нас и нашли, вцепившимися друг другу в шею.
- А нашел тебя Бизон, да? Что-то такое я слышал краем уха.
- Да, Бизон. Жаль вот только отблагодарить его не успел – погиб он через неделю после моего спасения – нарвался на бандюков. А я провалялся две недели у Гаврилыча – Бизон отнес меня к нему. Ну а кто такой Гаврилыч ты сам знаешь. Он из меня все, что мог вытянул. И он же прозвал меня Географом.
- А что ты обратно к научникам не вернулся?
- Да перегорел как-то. После гибели Кати что-то во мне надломилось – не тянет на науку. Я пока выздоравливал – все рвался обратно в деревню. Да Гаврилыч не отпускал, а потом как-то пришел и сказал, что хоронить некого – крысы ли, слепые псы или еще кто – в общем даже костей не осталось. И еще сказал, что вертолеты, с которых мы высаживались, не вернулись на базу.
- М-м-да, - горестно проговорил Балабол, потряс фляжку, проверяя наличие содержимого, и, ничего не говоря, сделал глоток. После этого протянул фляжку мне.
«За тебя, моя милая. Пусть земля тебе будет пухом», - тихо проговорил я и допил остатки спирта.
В пещере повисла тишина – каждый задумался о своем – и лишь Жара давно уже спала. Спирт принес необходимое успокоение, расслабленность. Я немного поворочался, устраиваясь поудобнее, и закрыл глаза, засыпая.

***
Утром меня разбудила Жара, ткнувшись своим носом мне в руку. Поняв, что я проснулся, она тихонько подползла ко входу и посмотрела на меня – мол, давай, двигай сюда. Я посмотрел на часы – уже почти восемь, полежал еще какое-то мгновение, чтобы полностью проснуться, привстал и огляделся. Света, проникавшего сквозь щели в импровизированной двери, хватало, чтобы осветить большую часть пещеры. Балабол, свернувшись калачиком, мирно посапывал, видя неизвестно какой по счету сон.
Подобравшись ко входу, я осторожно отодвинул щит в сторону и посмотрел наружу. Рядом с пещерой никого не было, но ведь кто-то или что-то потревожило Жару. Неспроста она меня разбудила. Просидев около входа несколько минут и ничего подозрительного не заметив, я полез обратно, оставив Жару сторожить. Подобравшись к Балаболу, я осторожно разбудил его. Балабол встрепенулся, но тут же притих, увидев, что я держу палец около губ.
Мы быстренько собрались и приготовились к выходу. Жара больше не проявляла беспокойства, поэтому я, осмотрев сквозь щель окрестности и не заметив опасности, отодвинул щит-дверь в сторону и тихонечко вылез наружу. Присев на одно колено, я посмотрел по сторонам и подал рукой знак Балаболу – можно вылазить. Но, опередив его, первой наружу выбралась Жара. Подбежав ко мне, она присела рядом. Если смотреть со стороны, то картина получилась, наверное, веселая – мы с Мухтаром на границе.
Балабол вылез из пещеры, осмотрелся по сторонам, широко зевнул и вполголоса сказал: «Щас бы пожрать чего. Я бы не отказался от яичницы с беконом. Да большую кружку кофе бы еще». Жара, ткнувшись мордой мне в руку, посмотрела на меня таким жалостливым взглядом, будто бы хотела сказать: «Мне бы тоже немножечко перекусить. Тушеночки… Чуть, чуть, банок эдак пять или шесть, больше мне не съесть, желудок у меня маленький…»
- Так, сговорились. И когда только успели? Ну, ладно, разрешаю съесть одну, понятно вам, всего одну банку тушенки, - сказал я.
- А ты чего, не будешь что ли? – спросил радостный Балабол.
- Я по утрам мало ем. Мне и половины сухаря хватит.
Пока Балабол доставал банку, пока открывал ее, я уже успел закрыть вход в пещеру и теперь стоял около дуба и грыз сухарь.
«Пустую банку не выкидывай – мне ни к чему здесь следы пребывания – возьми с собой. Потом где-нибудь на территории завода выкинешь», - предупредил я Балабола, когда он стоял и думал, куда бы деть банку.
Когда наконец все были готовы, я пошел в сторону завода. Идти до него было с полчаса, поэтому мы шли соблюдая осторожность. Тем более, больше половины оставшегося пути предстояло пройти по открытой местности.
Дорога прошла спокойно, а вскоре мы уже стояли около ворот на заводскую территорию, окруженную высоким забором. Несмотря на длительное запустение, забор не был разрушен, и даже колючая проволока над ними сохранилась на всем протяжении, что я мог охватить взглядом. Сам завод состоял из двух больших и ряда мелких корпусов. И где-то в них пропали научники, и погибли Жмот с Пистоном.
«Балабол, смотрим в оба. Такие места, как сам наверное знаешь, привлекают много нечисти. Где-то здесь пропали научники, Пистона сожрали крысы, а Жмота поцеловал кровосос», - сказал я Балаболу и шагнул за ворота. Жара шла чуть впереди и еле заметно подрагивала – большие здания всегда наводили на нее страх – это я давно подметил. Балабол ступал сзади и настороженно поглядывал по сторонам.
В отличие от забора заводские корпуса выглядели довольно ужасно – разбитые окна, выломанные двери, выщербленные стены, во многих местах которых красовались следы от пуль. С некоторых крыш свисали, словно щупальца морских корабликов, нити ржавых волос. Территория завода пустовала – никакой живности, никаких аномалий. Это и радовало, и пугало одновременно. Я повернулся к Балаболу и, показав пальцами на себя, потом на него, указал на крайний корпус, возле которого, как мне показалось, что-то сверкнуло.
Когда мы подошли к заинтересовавшему меня месту, то увидели только небольшие лоскутки, обрывки сталкерского костюма, многие из которых были бурыми от крови. Рядом валялся армейский жетон. Я поднял его с земли и прочел имя погибшего: «Пистон». Вот и все, что от тебя осталось. Покойся с миром.
- Слышь, Географ, ты бы положил жетон обратно, - сказал Балабол. – А то сам ведь знаешь, то, что случилось с владельцем, перекинется на тебя.
- Я в такие суеверия не верю, и тебе, балабол, не советую. Не та эта вещь, чтобы оставлять ее в Зоне. Мы не можем похоронить Пистона, так пусть хотя бы эта его частичка обретет покой, пусть и в музее Гаврилыча. Но, на мой взгляд, лучше там, чем здесь. Глядишь, и упокоится его душа, не будет бродить по Зоне.
- Ты веришь в эту чушь? – возразил мне Балабол.
- Во-первых, это не чушь, потому что сам был свидетелем и не раз. А во-вторых, почему ты считаешь, что суеверия имеют право на существование, а вера в блуждающие души нет? - ответил я Балаболу и, пряча жетон в карман, проговорил, - Все, пора дальше идти.
Осторожно ступая и постоянно оглядываясь по сторонам, мы осмотрели первый заводской корпус. Ничего, что могло принадлежать научникам, мы не нашли. Да это и не удивляло, учитывая, что здесь, скорее всего, прошелся Мираж.
Неторопливо обходя второй корпус, в одной из комнат мы нашли разбитую рацию и следы крови. «Скорее всего, именно здесь и встретились Жмот и кровосос», - подумал я. Из комнаты вели огромные засохшие трехпалые следы. Я обратил на них внимание Балабола. Тем не менее Жара вела себя более-менее спокойно, значит кровососа рядом нет. «Пойдем по следам, - предложил я вполголоса, - хороший кровосос – мертвый кровосос. На тебе спина, Балабол». И хотя отпечатки хорошо читались, я все же сказал Жаре: «Ищи!» Пройдя по следам к противоположной стороне корпуса, мы увидели лестницу, ведущую вниз. «Хм. В первом корпусе такого не было. Либо котельная, либо просто подсобка какая», - подумал я.
Внезапно Жара ощетинилась и зарычала. Мы с Балаболом одновременно нацелили автоматы вниз, в центр проема. Снизу раздался низкий, утробный то ли звук, то ли вздох. Мы стояли, стараясь не двигаться, лишь Жара негромко рычала. Кровосос тоже не двигался, не выдавая своего присутствия ничем, кроме дыхания. Тусклый свет не давал полной и ясной картины, поэтому я осторожно, стараясь не шуметь, достал из кармана миниатюрный, но мощный фонарик и, направив вниз, включил его. Монстр никак не отреагировал на мою выходку. «Какой-то неправильный кровосос, - подумал я, - надо что-то делать. Оставлять такую опасную тварь за своей спиной не хочется».
- Балабол, где пустая банка из-под тушенки? Кидай ее вниз.
- А может гранату? – спросил он в ответ.
- Не надо. Кто знает, что там в комнате - вдруг баллон какой. Да и жирно ему будет – целую гранату.
- Ну, хорошо, - ответил Балабол.
Пока я держал проем под прицелом, он достал банку и, громко закричав, сильно кинул ее. Жара аж присела от внезапного крика, да и я, честно говоря, не ожидал от Балабола такого. Кровосос, которого видно достало такое нахальство с нашей стороны, не выдержал и не то зарычал, не то завизжал и рванулся на нас. Монстра встретила дружная очередь из двух автоматов. Но несмотря на это, он успел пробежать весь пролет и прыгнул. Мы с Балаболом пригнулись. Кровосос пролетел над нами и, упав на бетонный пол, пару раз дернулся и затих. Жара подбежала к нему, понюхала и, фыркнув, отошла ко мне. «Хорошая была охота», - вспомнилась мне фраза из старого мультфильма.
- Щупальца будем отрезать? – спросил Балабол.
- Потом, давай проверим, что там внизу, - ответил я ему. – Жара, вперед.
Псица сбежала по лестнице и остановилась, поджидая нас и не выказывая никаких признаков беспокойства. Спустившись вслед за Жарой вниз, я посветил фонарем вперед и увидел небольшую комнату размером примерно десять на семь метров. Луч фонаря спокойно добивал до противоположной стены и было видно, что помещение заканчивается большим завалом. Скорее всего, раньше здесь был проход дальше, но по каким-то причинам его обрушили.
«Смотри», - сказал Балабол и указал направо. Около стены лежало нечто очень сморщенное, отдаленно напоминающее тело человека в сталкерском костюме. Подойдя поближе, мы увидели, что когда-то это действительно было телом сталкера. После поцелуя кровососа от человека остается лишь высохшая, напоминающая мумию оболочка.
- Вроде на Жмота похож, - сказал Балабол, - хотя могу и ошибаться. В таком состоянии фиг поймешь, кто это.
- Да нет. Ты прав. Это Жмот, - ответил я. – По крайней мере костюм его. Сейчас проверим.
Я присел около трупа и, отогнув ножом задубевший от крови край костюма в районе шеи, зацепил жетон. Разорвав цепочку, я поднес его поближе, а потом показал Балаболу, чтобы он тоже смог прочитать написанное слово «Жмот». «Ладно, пойдем наверх, - сказал я, - надо еще много чего осмотреть».
Поднявшись наверх, мы подошли к телу кровососа, перевернули его на спину и Балабол срезал щупальца. Больше в этом корпусе делать было нечего, и мы приступили к осмотру других зданий. В автомастерской кроме пары Киселей в смотровых ямах ничего обнаружить не удалось. В соседнем складском корпусе помимо хлама заметили пару крыс и поспешили ретироваться, так как там где есть хоть одна эта тварь, можно и сотню их найти, если постараться. А отбиться от них всегда было очень большой проблемой. Оставалось проверить только котельную, обогревавшую когда-то этот небольшой завод, и все – на обратный курс. Хотя, в принципе, уже сейчас можно точно было сказать, что предположение насчет Миража подтвердилось. Если бы экспедиция подверглась нападению монстров или еще кого, например, монолитовцев или мародеров, то в любом случае отыскались какие-нибудь следы. А так, сплошное пусто-пусто.
Котельная нас тоже ничем не порадовала, только Кисель одиноко пузырился и переливался зеленоватым светом в дальнем углу. Мы уж собрались уходить, как мое внимание привлек кусок не то пленки, не то какой-то кожи, светящийся в зеленовато-синих тонах и лежащий около Киселя. «Балабол, постой», - сказал я напарнику и подошел к аномалии. «Что это за фигня такая? - спросил подошедший Балабол, – Географ, ты это… поосторожней». Я поднял валявшийся неподалеку металлический прут и осторожно потыкал им непонятный кусок. Ничего не произошло. «Интересно, интересно. Вещица очень странная, но при этом, наверное, дорогая», - подумал я, снимая рюкзак.
- Будешь брать? – спросил Балабол.