"Не все так просто" Часть последняя

Я оказался в неизвестной мне части Зоны, по крайней мере, раньше здесь бывать не приходилось. Вообще, по всей территории разбросанно много старых строений, в том числе и заброшенные заводы, но про такой огромный я не слышал, а, на сколько я помнил старые карты, ничего подобного здесь вообще быть не должно. Еще настораживало частота, встречаемых мной надписей, сделанных на ломанном английском языке, некоторые из них я понимал, но большая их часть оставалась для меня загадкой.

Полностью экипированный, с автоматом в руках и рюкзаком на спине, я бродил по заброшенным цехам, вдоль железнодорожных путей. Вокруг, как будто, все было мертво, не было слышно ни скрежета проржавевших балок, готовых в любой момент обрушиться, ни завывания ветра, в опустевших трубах. Только сейчас я обратил внимание, что завод находится в лесу, вдалеке, за высоким железобетонным забором, виднелись, не естественно, ярко зеленые кроны деревьев. Подойдя ближе, я не заметил ни одного, привычного для меня дерева, вокруг завода распростерлись настоящие джунгли.

Аппаратура молчала, поэтому, для пущего убеждения, что это не иллюзия или, не неизвестная мне аномалия, я пошел вдоль забора. Что-то внутри меня усердно твердила, что это не просто заброшенный завод, а часть Зоны. Шел я медленно, оглядываясь по сторонам, чтобы ничего не пропустить. Слева, вдоль забора, все также тянулись джунгли, сплетенные лианами деревья с ярко зеленой листвой, а справа тянулись обрушенные и полусгнившие здания завода. Забор тянулся вдаль на столько, на сколько хватало взгляда, скрываясь где-то за горизонтом, также ничего не менялось и по обе его стороны.

В какой-то момент я вышел на небольшое открытое пространство, здесь завод прерывался, а в проеме стоял небольшой одноэтажный домик и, покосившийся от времени, шлагбаум. Площадка была похожа, а бывшую автостоянку, об этом свидетельствовали ржавые, железные каркасы грузовиков, лежащие ровными рядами. Ни один из них не был похож на советские грузовики. Среди почти бесформенных, покрытых ржавчиной и грязью, автомобильных скелетов, еще попадались те, на которых сохранился логотип. Пройдя вдоль того, что некогда было грузовиками, я насчитал два мерседеса, старых моделей и три мэна. Квадратные формы кабин последних, чудом сохранившиеся под открытым небом, свидетельствовали об их молодости, по сравнению с мерседесами.

Я так и не понял, что меня привлекло в одноэтажном домике, стоявшем около выезда с территории завода, но я, забыв о металлоломе, быстрым шагом направился туда. На всякий случай, что бы убедится в работоспособности моей аппаратуры, я взглянул на дом, через видоискатель. Никаких признаков аномалий видно не было, тогда я еще раз, провел взглядом по двору и, не обнаружив ни одной аномалии, вошел внутрь.

Войдя, я оказался в месте, похожем на музей древностей, рассказывающий о жизни в былые времена, с той лишь разницей, что здесь было много пыли. Здесь была всего одна комната, около окна стоял деревянный стол, а вдоль стен стояли канцелярские шкафы, с множеством ящичков. На столе была навалена куча каких-то бумаг, а поверх них стояла старая керосиновая лампа. Я попытался открыть канцелярские шкафы и заглянуть внутрь ящичков, но все они были плотно закрыты, тогда я решил порыться в бумагах на столе. Но когда я подошел к столу, мое внимание привлекла карта, висевшая на стене, прямо около двери, подойдя ближе и аккуратно стряхнув пыль, я принялся изучать ее.

Все надписи на карте были сделаны на неизвестном мне языке, но, используя общепринятые обозначения, я выяснил, что до ближайшего города, название которого мне также не удалось разобрать, порядка ста с лишним километров. Что этот завод занимает порядка девяти квадратных километров, что на его другой стороне, относительно моего положения, есть несколько деревушек и железная дорога, связывающая это место с внешним миром.

Пока я разглядывал карту, на улице значительно потемнело, сначала я подумал, что солнце зашло за тучи и на улице собирается дождь, но позже, почувствовав запах, отбросил этот вариант. Выйдя из дома, во двор, что бы выяснить откуда веет гарью, я буквально остолбенел. Со всех сторон меня окружали столбы дыма, кое где был виден огонь.

Сзади горели джунгли, некогда зеленые деревья, сейчас постепенно превращались в черные угли, а со всех остальных сторон, меня окружал горящий завод. Все пути к отступлению были отрезаны пламенем, огонь охватил все и горел даже там, где гореть нечему. Внутри полуразвалившихся зданий что-то громко хлопало и взрывалось. Обе дороги, одна, вдоль забора, и вторая, уходящая в глубь завода, ярко полыхали огнем, как будто на асфальт кто-то разлил напалм.

Кольцо огня постепенно сжималось, приближаясь ко мне, я уже чувствовал жар, исходящий от пламени. Дышать становилось тяжелее с каждой минутой, воздух вокруг перегрелся и каждый вздох вызывал сильнейшую боль в горле. Выхода у меня не было, единственное, что могло меня спасти это несколько тон воды, выплеснутых на этот огненный ад, или крылья, позволившие бы взлететь вверх, но не того ни другого у меня не было. Огонь подобрался совсем близко, а от жары я начал терять сознание.

Я, одним резким движением, сел на кровати, судорожно хватая ртом воздух, пытаясь придти в себя от кошмара, когда сзади, почти около моей кровати послышалось шипение, а в воздухе запахло горелым. Обернувшись, я обратил внимание на постепенно раскаляющуюся соседнюю кровать, как будто металлические прутья, из которых она была сделана, были частью обогревателя. Дальняя ее часть уже была красной и начинала искривляться, а матрас с одеялом уже превратились в пепел. Дальше, за кроватью, стоял металлический стеллаж, который уже завалился на бок и сейчас постепенно превращался в лужу расплавленного металла, а на стене, за стеллажом, трескалась и обваливалась краска, падающие куски которой мгновенно загорались, превращаясь в маленькие обугленные кусочки.

— Ходок, уходим! — что есть силы, заорал я, вскакивая.

Ходок завозился на своей кровати. Но, быстро сообразив, что происходит, схватил свои вещи и бросился к выходу.

— Сюда! — крикнул он, добежав до двери и убедившись, что в соседней комнате пока все спокойно.

Все вокруг заволакивало едким дымом, почти ничего уже не было видно, только смутные очертания двери, около которой стоял Ходок, держа в руках, невесть откуда взявшийся, фонарь. Я схватил автомат и, закинув рюкзак на одно плечо, кинулся в сторону двери. Света нигде уже не было, и мы, освещая себе дорогу фонарем, побежали к выходу из бомбоубежища.

Бежать было неудобно, рюкзак постоянно соскальзывал с плеча. Несмотря на это, мы довольно быстро преодолели две входные двери и соединяющий их коридор, оказались в подвале пятиэтажки. Даже через две, захлопнувшиеся автоматически за нашими спинами, двери и отделяющие бомбоубежище от внешнего мира, мы услышали множество хлопков, похожих на выстрелы — аномалия добралась до ящиков с боеприпасами.

Стоило мне проснуться на несколько секунд позже, и мы были бы заживо сожжены "бродячей жаровней". Зона, это не место для пикника, здесь нельзя расслабляться ни на минуту, а мы с Ходоком допустили непростительную ошибку, устроив привал в подземном бомбоубежище. Нам повезло, не только тем, что мы обнаружили аномалию раньше, чем сами превратились в пепел, а тем, что аномалия появилась не со стороны двери.

Выбегая из подъезда, мы натолкнулись на четверых зомби, возможно даже тех, что были здесь, когда мы спускались в подвал пятиэтажки. Все зомби передвигаются медленно, но в ближнем бою реакция у них есть, да и удары они наносят быстрые и сильные. Но нам опять повезло, эта четверка оказалась к нам спиной, и мы, не останавливаясь, набросились на них. Ни времени, ни желания, устраивать кулачные бои с представителями местной живности, у нас не было, поэтому мы просто раскидали, ничего не ожидавших зомби, по сторонам. Бежали мы быстро, не оборачиваясь, поэтому не заметили, как, раскиданные нами, зомби поднялись на ноги и двинулись следом, а со стороны сквера появилось еще несколько десятков.

В момент, когда "бродячая жаровня" добралась до ящиков со взрывчаткой, мы с Ходоком уже свернули за соседнюю пятиэтажку и выбежали на асфальтовую дорогу. Содрогнулась земля, следом за чем мы услышали грохот рушащегося здания. Останавливаться было нельзя, взрыв был слышан в радиусе двух-трех километров и сейчас, сюда, со всех сторон медленно идут зомби, а может кто похуже.

На улице был поздний вечер, солнце уже почти скрылось за горизонтом, оставив за собой ярко красное, кровавое, свечение. Но у нас не было времени любоваться красотами сегодняшнего заката и совершенно пропало желание испытывать судьбу в дальнейшем. Но несмотря ни на что, нам пришлось остановиться, укрывшись в переулке, скрытом между двумя домами и отгороженного от дворов высоким деревянным забором, мы приладить рюкзаки, надели аппаратуру и немного отдышались.

Спустя две минуты мы двинулись дальше, первым выйдя обратно на дорогу, я оглянулся в сторону поворота, через который мы выбежали на эту улицу. Между нами и поворотом к, ныне разрушенной, пятиэтажке было около четырех аномалий, аппаратура услужливо вырисовывала их контуры и предупреждающе попискивала в наушнике. За сегодняшнее утро, нам повезло уже в третий раз, когда мы добежали до этого переулка, не попав ни в одну аномалию, раньше я думал, что в Зоне такое везение невозможно.

Пока я разглядывал аномалии, Ходок уже удалился от меня, на десяток метров вперед, и мне пришлось немного поторопиться, что бы догнать его. Теперь, вооружившись аппаратурой, у нас появились некоторые преимущества перед местным населением. Несколько раз мы замечали группы зомби, передвигаясь со всей доступной для них скоростью, двигавшихся в сторону взорванного бомбоубежища в надежде найти что-нибудь съедобное. Давно было известно, что мозг этих тварей был полностью выжжен радиацией, и у них оставались только рефлекторные реакции, такие как ходить, дышать, есть. В темноте они видят также плохо, как и любое существо обладающее обычным зрением.

Идти по городу было просто, сложнее было не поднимать шума, ведь при всей своей ночной слепоте, зомби прекрасно слышат, как днем, так и ночью. Мы шли быстро, аккуратно перебираясь через кучи строительного мусора и стараясь не наступать на разбитое стекло. Иногда нам приходилось сворачивать во дворы и делать крюк, чтобы не приближаться слишком близко к группам зомби.

Мы не дошли до леса каких-то сотни метров, когда у меня начала болеть голова, а в ушах появился неприятно давящий шум. Судя по выражению лица Ходока, он испытывал те же ощущения, поэтому, не сговариваясь, мы свернули в ближайший проем между домами и заняв позицию, что бы видеть друг друга и одну из сторон улицы, начали осматриваться.

— Это "контролер", я чувствую, он где-то рядом. — Услышал я тихий голос Ходока.

Я согласно кивнул.

Контроллеры

Зона просто набита разнообразными аномалиями, странными растениями и, конечно, всякими тварями, зомби, кстати, являются самыми безобидными из всех. Основное население Зоны это слепые псы, карлики, вышеупомянутые зомби и контролеры. Ходят слухи, что все твари рождаются где-то в центре Зоны, где-то около затопленного кратера. Эта теория хорошо объясняет тот факт, что около края Зоны местное население встречаются очень редко. За все время, известно только несколько случаев, когда патруль уничтожал нескольких зомби в непосредственной близости от периметра. Среди сталкеров ходят слухи, что кто-то, где-то встречал новых, ранее не виданных тварей, но я, до рассказа Ходока, ни разу таких слухов не слышал.

Контролеры, являются одними из самых опасных тварей в Зоне. Не обладая ни серьезной физической силой, ни мощным телосложением, имея только одно оружие — телепатию, они являются основной причиной серьезных потерь среди сталкеров, как военных, так и нелегальных. Затаившись в месте, откуда очень хорошо видно окружающую местность, он наблюдает, а как только в поле зрения попадает сталкер или кто-нибудь другой, не принадлежащий миру Зоны, при помощи телепатии, наводит на них безмозглых тварей, обычно таковыми являются зомби. Много военных погибло, пока не разобрались, что происходит, почему военнослужащие, не с того, не с сего открывают огонь по своим сослуживцам или заманивают их в аномалии.

Судя по нашим ощущениям, где-то рядом находится контролер, только его близкое нахождение вызывает резкую головную боль и неприятный звуковой фон в ушах. Правда можно ничего и не почувствовать, замертво упав от пули, выпущенной в спину, взятым под контроль напарником. В любом случае встреча с контролером может оказывается летальной. Поговаривают, что ученые разработали защитную сетку, которая якобы защищает от психологического воздействия, но такие игрушки, если это не только слухи, доступны только военным сталкерам.

Лежа на холодном асфальте, я наблюдал за улицей и поглядывал на Ходока. Он прижался к стене и, через оптический прицел своей винтовки, разглядывал крыши домов.

— Есть, я его вижу. — Тихо произнес он.

За секунду до его слов я заметил пять зомби, появившихся на дальнем конце улицы. Твари быстро двигались прямо в нашу сторону.

— И у меня, есть, — пробормотал я, — пять зомби, идут сюда.

— Значит это точно он, — Ходок немного развернулся, — приготовься, стреляем и сломя голову бежим в лес.

Я тоже повернулся, что бы удобнее было стрелять из подствольного гранатомета и прицелился в точку, где, через несколько секунд, должны оказаться твари. Ходок затаил дыхание и нажал на спусковой крючок, СВУ послушно дернулась, посылая пулю со скоростью в два с лишним раза превосходящую скорость звука. Слева послышался истошный вопль, который еще не затих, когда прозвучал мой выстрел, граната легла точно в центр приближавшихся зомби, разорвав нескольких на части и покалечив остальных. Я сделал еще несколько выстрелов, по шевелящимся кускам мяса, которые еще несколько секунд назад были похожи на людей.

Головная боль исчезла, а шум в ушках сменился на затихающий звон от выстрелов, я, со всех ног, бросился бежать к лесу. Следом, не отставая не на метр, ловко перепрыгивая через разбросанные кучи мусора, бежал Ходок.

Добежав до леса и скрывшись среди сосен и кустов, я обернулся, со всех сторон, к месту, откуда прозвучали выстрелы, приближались зомби.

— Успели. — Выдохнул я и Ходок согласно кивнул.

Не говоря больше ничего, мы углубились в лес и направились в сторону оазиса, который нашли Ходок и Роман. Лес был хороший, высокие сосны и редкие заросли кустов, а вся земля усыпана иголками и мелкими ветками. Поэтому шума от нашего продвижения было не много, лишь изредка то я, то Ходок наступали на толстую ветку, которая с хрустом ломалась. Тогда мы замирали и вглядывались по сторонам, а через несколько минут, убедившись, что треск ветки никого не привлек, ругаясь про себя, двигались дальше.

Несколько раз мне казалось сзади какое-то движение, тогда я останавливал Ходока, и мы опять несколько минут всматривались в лес, между деревьев. На третью такую остановку Ходоку показалось, что он видел слепого пса, но если это было так, мы бы об этом узнали немедленно. Слепые псы не ходят вокруг жертвы, они атакуют сразу, всей стаей или двумя ее частями, заходя с двух сторон.

Спустя четыре часа мы вышли на проселочную дорогу, по которой, где-то около полуночи, мы достигли оазиса. На этот раз им оказался бывший блокпост, установленный на этой дороге непонятно для чего, может, когда-то здесь пролегал стратегически важный маршрут, но сейчас, за много лет, дорогу размыло, а большая ее часть заросла мелкими деревцами. По состоянию дороги можно было сказать, что здесь никто не ездит, а значит, есть вероятность, что "спецназ зоны" здесь не появлялся.

Пролежав несколько часов в кустах, недалеко от дороги наблюдая за "оазисом", мы никого не заметили. Что не удивительно, судя по рассказам Ходока, в "оазисе" до них с Романом никого не было, об этом свидетельствовали нетронутые запасы патронов, сухпайков и толстенные слои пыли.

Оазис представлял собой площадку, центром которой был строительный фургончик, с оторванными колесами и заваленный со всех сторон бетонными блоками. Впритык к нему, из досок и кирпичей, была сделана пристройка, с одной стороны которой виднелась открытая дверь. Вокруг всей площадки были аккуратно разложены мешки с песком, образуя вокруг, надежную защиту от выстрелов. Саму дорогу, проходившую немного левее и уходившую вверх на холм, перекрывал шлагбаум, а на противоположной ее стороне, на самом краю оазиса стоял еще один строительный фургончик.

Старых и опытных сталкеров становится все меньше, а как следствие уменьшается количество оазисов. Молодой сталкер не способен ничего почувствовать, попав в такое место, это как проплешины, на фоне общей гнетущей обстановки. Для того, что бы суметь обнаружить оазис необходимо несколько лет провести в Зоне, пропитаться ей. Когда пересекаешь границу оазиса, Зона отступает, чувствуешь как с твоих плеч падает тяжелая ноша, появляется какая-то легкость на душе. Это сродни ощущению, когда после долгой пребывания в городе выезжаешь в лес, туда, где нет машин, нет шума, нет ничего, что можно встретить в современном городе на каждом шагу.

В "оазисе" мы решили не задерживаться, ограничившись только полуторачасовым отдыхом и легким завтраком. Ходок оказался прав, внутри фургончика все было покрыто пылью, поэтому мы расположились в пристройке.

— Спасибо, что не убежал, тогда в схроне, — произнес Ходок, продолжая уплетать НАТОвский рацион.

— А надо было? — удивленно спросил я, пристально смотря на него

— Понятно, — рассудительно заметил Ходок — все еще не доверяешь.

— Доверяю, — сухо отозвался я, — но может именно это меня и погубит.

Нам в очередной раз повезло, в оазисе был настоящий колодец, и из него можно было пить. Видимо, в свое время, солдатам было лень ходить за водой, к ближайшему источнику, и они выкопали себе колодец прямо посередине блокпоста. Ходок проглотил остатки рациона и запил все растворимым кофе.

— Кстати, почему ты проснулся? — спросил он, помогая мне собрать мусор со стола.

Я коротко рассказал про сон, про джунгли, про завод и про, пожравший все огонь. В ответ я ожидал откровенной издевки или простого сарказма.

— Да, чего только не бывает. — Заключил Ходок, после окончания моего рассказа.

Больше мы не разговаривали, я остался в пристройке, а Ходок пошел справить естественную нужду и, за одно, осмотреться по сторонам. Я провел тестирование аппаратуры, все системы которой работали нормально, а аккумулятор разрядился только на четверть.

В одиночестве я просидел недолго, размышляя о сне, приснившемся мне в бомбоубежище. Когда дверь медленно приоткрылась, я вскинул автомат и прицелился в дверной проем, спустя мгновение там медленно появился Ходок.

— Это я, — тихо произнес он, — кажется здесь мы не одни.

Я удивленно вскинул бровь.

— Пошли, сам посмотришь.

Укрытые мешками с песком, мы пробрались к краю оазиса, на расстоянии ста метров от блокпоста стоял УАЗ со включенными фарами, а вокруг машины суетились трое человек. Шума двигателя слышно не было, видимо машина заглохла еще на холме, а сюда они добрались, скатившись с него на нейтральной передаче.

Я разглядывал солдат через цифровое увеличение своего видоискателя, картинка была очень плохая, вокруг все таки была ночь. Ходоку удалось рассмотреть их лучше, через оптический прицел своей СВУ, оснащенным прибором ночного видения, он видел все четко и ясно. Судя по его словам, это были сталкеры, но какие-то странные.

Вместо, привычного нам камуфляжа, на них была надета монотонная серая форма, с несколькими карманами на куртке и яркой желтой нашивкой на рукаве, на голове они носили смешные панамки, а вооружены были американскими винтовками М-16. Пока один из них пытался завести машину, двое других, по очереди, в бинокль рассматривали блокпост и постоянно оглядывались.

Единственным источником света была луна, постоянно прятавшаяся за облаками, поэтому нас, укрывшихся за мешками с песком, заметить было почти невозможно. Мы, также, разглядывали троицу сталкеров. Ходок тихо комментировал все их действия. А услышав шум двигателя, я и без его комментариев понял, что странной компании удалось починить машину.

В лесу, на холме, что-то гулко ухнуло и перед, только что тронувшейся с места машиной, образовалась внушительная воронка. Водитель вывернул руль и УАЗ, не успев набрать скорость, смог ее объехать, при этом два его левых колеса все-таки угодили в воронку и оба пассажира вылетели из машины, как раз в тот момент, когда раздался второй гулкий выстрел. На месте где оказалась машина образовалась еще одна воронка, а сам УАЗ, с водителем, в мгновение ока превратился в кучу металлолома.

Ходок вскинул винтовку, целясь куда-то в лес, но, ничего не обнаружив, тихо выругался. По двум, вылетевшим из машины, сталкерам стреляли из глубины леса, а мы сидели, укрытые от посторонних взглядов, оградой из мешков с песком, не в силах что-либо предпринять. Возможно, мы и смогли бы уничтожить нескольких нападавших, если бы их заметили. Но, кроме укрывшихся в воронке сталкеров и дымящихся остатков машины мы ничего не видели, поэтому нам оставалось только наблюдать за происходящим.

Развязка наступила довольно неожиданно, сначала мы наблюдали как, оказавшиеся в безвыходном положении, сталкеры пытались отстреливаться, но потом прекратили, видимо экономя патроны, а спустя небольшой промежуток времени прекратилась и стрельба из леса. Не знаю, на что рассчитывали нападавшие, может хотели дождаться, пока сталкеры сами высунутся из воронки, а может перегруппировывались, что бы взять их в кольцо.

Ходок разглядывал, укрывшихся сталкеров, через оптический прицел своей винтовки, говоря мне, что видит. Расстояние было не большое, поэтому ему удалось разглядеть черты лиц сталкеров, оба они были не русские, а то ли японцы, то ли китайцы, подобный вывод Ходок сделал из-за характерных раскосых глаз.

Сначала мне показалось, что просто затянулась тишина. Позже я обратил внимание на то, что вокруг все постепенно стало затихать, даже деревья перестали качаться под легким ночным ветром, да, собственно и сам ветер тоже куда-то исчез.

— Пульсация. — Шепотом, подсознательно стараясь не нарушать сложившуюся тишину.

У меня в наушнике несколько раз прозвучал негромкий, но в достаточной степени неприятный сигнал, означающий о непосредственной близости опасности. Ученым давно удалось просчитать график пульсаций Зоны, приводящих к появлению новых аномалий и исчезновению старых, поэтому сейчас электроника сообщала, что пришло время очередной.

На всякий случай, я выключил аппаратуру, хотя мы и находились в оазисе, но сам-то оазис находился в Зоне, а здесь не в чем нельзя быть полностью уверенным. Разглядывая подножие холма и дорогу, уходящую вверх, при естественном освещении луны и звезд, я, краем глаза заметил, как Ходок тоже отключает свою аппаратуру и поправляет рюкзак.

Тишина все нарастала, из окружающего нас мира пропадали последние звуки. Когда сталкер-новичек впервые сталкивается с подобным явлением, это непременно вызывает у него панику, которая, в свою очередь, никогда и никого до хорошего не доводила. Многие гибнут еще до пульсации, пытаясь спастись от чего-то им неведомого.

Сталкеры, до этого неподвижно сидевшие в глубине воронки, завозились и одна тень, освещенная лунным светом, выбравшись из нее, побежала в сторону блокпоста. Незамедлительно из леса послышалась короткая очередь и сталкер, не добежав до нас двадцати метров, упал с разорванной головой.

Наконец гнетущая тишина разорвалась, сначала, со всех сторон, послышался медленно нарастающий гул, он постепенно приближался. Казалось, что гудит даже небо, над головой, потом вздрогнула земля, как будто недалеко от нас что-то сильно взорвалось и наконец, все мигнуло. Я несколько раз оказывался в Зоне в момент пульсации, но каждый раз это ощущение для меня было в новинку, как будто на мгновение теряешь сознание, а потом резко приходишь с себя.

Сразу после пульсации, обратно возвращаются все исчезнувшие звуки, тоже очень неприятное ощущение. Сталкер, впервые испытавший подобные ощущения, еще несколько минут после пульсации находится в шоке, что очень часто оказывается летальным, особенно если в самом начале не удалось укрываться в каком-нибудь оазисе.

Я хотел было включить аппаратуру, но мое внимание привлекло зрелище, происходящее на холме. Лес, на всей поверхности холма быстро превращался в пепел, а в центре возвышенности образовалось огненное кольцо, казалось, что там горит даже земля. Спустя минуту, кольцо распалось на множество мелких и начало расползаться в разные стороны, одно из таких отпрысков двигалось в нашу сторону.

Где-то в лесу, точнее в глубине обуглившихся деревьев что-то ярко вспыхнуло, и следом послышался грохот. Видимо взрыв не смог помешать продвижению огненного кольца, которое уже перестало гореть, и теперь его можно было определить только по вспыхивающим, мгновенно превращающимся в пепел, деревьям и черному следу, оставляемому позади. Жаровня медленно приближалась к нам, а на пути у нее оказался сталкер, без сознания лежавший в воронке.

Я, привычным жестом включил аппаратуру и осмотрел разделявшее нас расстояние. По прямой было не далеко, но в двадцати метрах от границы оазиса, там, где лежало тело второго сталкера, погибшего от пули в голову везде были разбросаны черные, похожие на смолу, черные кусочки — мясорубка, значит придется делать крюк в триста-четыреста метров.

— Погибнешь. — Лаконично заметил Ходок, кладя руку мне на плечо.

С силой, так, что бы ногти впились в ладони сжал кулаки, наблюдая как жаровня пожирает бесчувственное тело последнего сталкера. Может, в других обстоятельствах я бы даже не обратил на него внимания, оставив на произвол судьбы. Сам вляпался, сам и выбирайся, но сейчас, вспоминая как парень оказался на этой дороге, с кем ему и его спутникам пришлось столкнуться, мне хотелось ему помочь, но я ничего не мог сделать.

— Давай отойдем от границы.

Не дожидаясь ответа Ходок потащил меня в сторону, с пути жаровни, которая уже сожгла сталкера и без видимых проблем преодолевала мясорубку, с каждой секундой сокращая расстояние до оазиса.

Мы стояли на ближайшем к лесу крае оазиса, когда она соприкоснулась с границей. Яркий свет осветил весь блокпост и все вокруг него, заставляя нас зажмуриться. Со стороны погибающей жаровни полыхнуло жаром, как будто отчаянный крик утопающего. Постепенно жар, а за ним и свет исчезли, аномалия ушла в то же небытие, из которого и появилась.

Прошло половина часа, пока все жаровни расползлись в разные стороны, оставляя за собой след из, засыпанной пеплом и углями, выжженной земли. Теперь мы могли сказать точно, что после этой пульсации в Зоне появилось, как минимум, восемь бродячих аномалий, не оставивших на месте своего рождения ничего способного гореть или плавиться.

Оставаться в оазисе больше не было никакого смысла, поэтому мы, двинулись дальше, углубились в лес, обходя мясорубку и место рождения бродячих аномалий. Продравшись сквозь густые заросли, мы вернулись на дорогу, идти по которой стало намного легче. Мы прибавили ходу и довольно скоро оказались в нескольких километрах от оазиса. Нас по-прежнему, со всех сторон, окружал густой лес, поэтому, когда дорога резко начала забирать вправо, Ходок негромко выругался, и мы опять углубились в заросли.

— Здесь стало больше аномалий, — услышал я его бормотание, — но ничего, мы почти пришли.

Мы пробирались через густые заросли, не издавать шума в таких условиях было очень сложно, поэтому нам приходилось петлять, иногда сильно забирая влево или вправо. Но, не смотря на наши выкрутасы, мы четко продвигались вперед, видимо Ходок уже знал куда идти и уверенно вел нас к Вратам Рая.

Я уже знал, чего мне стоит ожидать или опасаться, поэтому появление, далеко впереди, яркого свечения, для меня не стало новостью. Ходок упал на землю, а я укрылся за огромным стволом поваленного дерева. Сначала свечение приближалось к нам, но потом свернуло и исчезло в стороне. Я был абсолютно уверен, что это апостол, хотя саму тварь и не видел.

Медленно, постоянно прислушиваясь и приглядываясь ко всему, что происходит вокруг, мы постепенно продвигались вперед. Еще несколько раз впереди нас появлялся свет, как будто кто-то проводил прожектором по лесу. Подобравшись к краю леса, Ходок остановился.

— Мы уже совсем близко. — Тихо произнес он, указывая в середину небольшого поля.

Поле было не очень большое, приблизительно двести метров, при желании его можно было перебежать без особых проблем. На небольшой возвышенности в центре, росло несколько десятков деревьев окруженных, не очень частыми, кустами, а внутри, между деревьев что-то поблескивало.

— Это и есть та аномалия?

Ходок молча кивнул и принялся разглядывать "врата рая" через оптический прицел.

Пока мы валялись на земле, на краю леса, и наблюдали, начался дождь. Сначала мелкие капли ударили по листве, а за ними пришел настоящий ливень. Спустя пару минут все, вокруг нас, скрылось пеленой дождя.

Мы, не стали долго раздумывать, и пошли к аномалии. Не способная ничего сделать с дождем аппаратура, показывала местность в небольшом радиусе от нас и, где-то вдали, за стеной дождя, вырисовывала контуры известных ей аномалий. Сами "врата рая" светились размытым, ярко красным пятном. Единственное, что смогла определить электроника, это аномальное происхождение "врат рая".

Почти при нулевой видимости, скрытые шумом дождя, с жадностью поглощавшего все звуки, мы добрались до аномалии. Тонкое дерево, изогнутое дугой, как будто кто-то привязал что-то тяжелое к его макушке, образовывало арку, высотой с человеческий рост. Внутри арки постоянно что-то вспыхивало, ярко синие, электрические, разряды проносились через всю аномалию и, врезаясь в противоположный край, разворачиваясь, летели назад.

В центре поля, под кронами деревьев, видимость была немного лучше. Поэтому, подойдя ближе, нам удалось разглядеть вытоптанную землю перед аномалией. Падающая, с неба вода, еще не успела размыть засохшую грязь, и на земле отчетливо вырисовывались отпечатки армейских ботинок и начинающийся автомобильный протектор, уходящий куда-то в сторону.

Среди деревьев, окружавших "врата рая" никого видно не было, но, несмотря на это, мы несколько минут проторчали за широкими зарослями кустов. Сидя на корточках, я разглядывал аномалию и следы вокруг нее, задаваясь вопросом, кто их здесь оставил и куда они могут вести. Я взглянул на Ходока, сидящего за соседним кустом, тот смотрел на меня и, жестом, говорил, что надо подойти ближе.

Действительно, стоило поторопиться, если мы хотим побыстрее отсюда убраться. Для начала необходимо сделать несколько снимков, которые можно будет потом продать. Затем, при помощи аппаратуры, провести некоторые замеры, что бы у ученых был материал, с чем работать, а самое главное, по возможности, взять образец. Если с первыми пунктами было все понятно, то взять образец молний, искрящихся внутри аномалии, не представлялось возможным.

Всю работу пришлось выполнять мне, у Ходока была недостаточно современная аппаратура. С ее помощью нельзя было сделать ни одной, мало-мальски качественной фотографии, фотокамера там попросту отсутствовала, а чувствительность датчиков оставляла желать лучшего. Благодаря этой технике можно было только перемещаться по территории Зоны, без опасения вляпаться в какую-нибудь аномалию.

Пока я делал фотоснимки и снимал данные с аномалии, Ходок находился рядом. Дождь потихоньку начал заканчиваться, полностью прекратив капать под деревьями и несильно морося на открытых местах. Видно теперь было гораздо лучше, поэтому Ходок постоянно озирался по сторонам. Сейчас, находясь около "врат рая" и после истории с Романом, он не хотел второй раз быть застигнутым врасплох.

Сняв последние данные и сделав еще несколько снимков, я хотел было окликнуть Ходока, но стоило мне открыть рот, как рядом со мной начала взрываться земля. Среагировал я абсолютно рефлекторно, ноги подкосились и я кубарем полетел в сторону аномалии. Приземлившись в метре от "врат рая" я сообразил, что это были выстрелы и, что они предназначавшиеся именно мне.

Не пытаясь встать с колен, я вскинул автомат, но не успел нажать на курок. Ходок метнулся ко мне, одной рукой отбрасывая в сторону винтовку с пустым магазином, а другой, удерживая армейский нож, целя прямо мне в горло. Только сейчас я почувствовал головную боль и шум в голове, означавшие только одно — рядом контроллер. Видимо эта тварь находилась где-то неподалеку и, пока шел дождь, нас не видела.

Я почти пропустил удар Ходока, но в последний момент, все таки, успел увернуться в сторону и не попасть под хорошо наточенный армейский нож. Ходок попытался развернуться, для нанесения следующего удара, но не справился с инерцией и, всем телом, врезался в меня. Вместе, потеряв равновесие, мы повалились в центр аномалии.

Шум в ушах моментально исчез, сменившись на давящую тишину, а боль из головы, усилившись в несколько раз, разлилась по всему телу. С каждым электрическим разрядом, проходящим через мое тело, боль становилась сильнее, в конце концов она стала невыносимой и я почти потерял сознание.

Спустя мгновение, боль отступила, а в теле образовалась легкость, как в невесомости. Я висел в воздухе, окруженный сплошной темнотой, хотя всем своим нутром я ощущал движение. Впереди начал маячить яркий свет, к которому я постепенно приближался. Правы были комотозники, пережившие клиническую смерть, все как они рассказывали. Смолянисто черный туннель и, постепенно приближающийся свет, и сам господь ждущий их в этом свечении.

Хотя, стоп! Какой, к чертовой матери господь, если я еще в состоянии размышлять, а за ярким светом, постепенно приближаясь, вырисовываются джунгли.