Пункт "Справедливость"

* * *

- Никого, товарищ командир. Тишь кругом… - подозрительно протянул Захарчук, когда гайка с негромким щелчком ударилась об асфальт перед кирпичной оградой объекта и прокатилась оставшееся расстояние до него без каких-либо финтов. - Чисто.
За весь путь до «Северного» нам встретились только две грави-аномалии и одна, но довольно большая «Электра». Последняя была определённой проблемой, так как образовалось прямо посреди дороги и на грузовике мимо неё нельзя никак не проехать. Разве что срезать через редколесье, но кто знает, что там есть? А вдруг тоже тупик? Тогда весь план рушится, ничего мы не вывезем с объекта… Если мы вообще оттуда сможем уйти, если с катушек не слетим, как бойцы лейтенанта… Если…
Я тряхнул головой, прогоняя навязчивую, беспричинную панику. Проклятое воздействие, что ж тут делается-то… Надо по-быстрому разобраться тут и сваливать, пока ещё сильнее не взяло… А то тогда никто не уйдёт, все тут поляжем, как Дорошенко… Я снова потряс головой.
- Товарищ командир, как-то мне неуютно тут, - снова подал голос разведчик поводя плечами. Он помялся на месте и быстро вскинул голову вверх. – Иногда кажется, что над головой что-то висит и вот-вот свалится на меня…
- Захарчук, харе ныть! Веди давай! – сказали где-то сзади.
Ни в какую не годится.
- Это кто там такой? – я повернулся назад, заглядывая в конец шеренги.
- Виноват, товарищ командир! Неспокойно в этом месте, - чуть выступил из-за спины товарища Громов, старшина.
- Бойцы! Если появятся какие-то тревоги или странные ощущения – головой мотайте! – я заметил, как несколько человек со всех трёх отделений принялись за это. Точно, влияние на мозги идёт здесь… Эх, скорее бы уйти.
Захарчук размял шею и двинулся дальше, доставая из мешочка новую гайку – прежняя, что у забора, скатилась в какую-то щель, и разведчик её доставать не стал. И правильно, нельзя тратить ни секунды на глупости.
Мы находились у восточной стены «Северного», а вход был с западной стороны. Нам нужно было обогнуть объект, чтобы попасть на территорию. Поверх ограждения шли витки колючей проволоки, по сторону стояли вышки. Но интересным было не это. Над всем объектом высились металлические сооружения, напоминающие громадные опоры ЛЭП. Было хорошо слышно, как ветер, гуляющий на высоте, гудит, проходя через многочисленные балки. Интересно, что это за хреновины…
За поворотом стоял человек, повернувшись спиной к нам. Руки опущены, заметно ссутуленная спина, склонённая набок голова немного дёргается. Человек был экипирован в «Берилл». Захарчук остановился, не зная, что делать, а я подал знак остановиться и огляделся вокруг. Никого больше, только этот… Тогда я подтолкнул сержанта и указал на военного, а сам взял поудобнее «Вал». Сержант сделал шаг левый ногой, чуть поворачиваясь боком к человеку, вполголоса окликнул его:
- Эй!
Человек никак не отреагировал, продолжая стоять и потряхивать головой. Он стоял в пяти метрах от разведчика.
- Эй, ты! – громче повторил Захарчук, подходя ближе к нему. Я держал в прицеле спину странной фигуры на всякий случай. Окликнув человека ещё раз, сержант подошёл к нему на расстояние вытянутой руки и толкнул в плечо стволом автомата, тут же отступив на шаг.
Человек покачнулся и стал медленно поворачиваться всем телом, неуверенно переставляя ноги. При этом он качался ещё сильнее, а руки его безвольно болтались. Когда он повернулся к нам, я немного оторопел: глаза военного закатились под веки, рот был раскрыт, а на щеке ото рта застыл розоватый след. Такой бывает, когда слюна смешивается с кровью. А в следующий момент я увидел вовсе жуткую картину. Человек, медленно двигая челюстями, жевал собственный язык, из которого слабо сочилась кровь.
- Э, мужик, ты чего? – растерянно спросил Захарчук, отшатываясь ещё дальше.
- Ээээ-ы-э ээрхры-хы-ы…
Ответ не походил на членораздельную речь. Будто человек выдохнул и напряг непослушные голосовые связки, а распухший и прокушенный язык отказывался шевелиться. По мне пробежал холодок, когда странный солдат неуклюже шагнул нам навстречу, криво поставив стопу.
- Стоять! – я поднял автомат к лицу, целясь в безобразное лицо человека. С ним определённо было что-то не так, совсем не так. Будто не человек, а овощ. – Стоять, я сказал!
- Аа-гааай! – достаточно громко простонал он и не думая останавливаться. Медленно, но верно он подступал к остановившемуся Захарчуку. Тот уже не пятился, лишь нацелил на бредущую фигуру ствол «Абакана».
Сзади кто-то что-то спросил, но я не разобрал этого. Овощ подошёл уже достаточно близко к сержанту и вытянул руку к оружию, продолжая стонать своё «аа-гаай». Я, заранее зная, что это не принесёт результата, выстрелил в асфальт около ног человека. Захарчук коротко замахнулся и ударил по кисти прикладом автомата:
- Отвали!
- Вааалиии! – провыл овощ и неожиданно завалился на разведчика, вцепившись обеими руками в воротник его бронекостюма.
Захарчук вскрикнул и рефлекторно выжал спуск на секунду позже того, как тяжёлая дозвуковая пуля с тихим хлопком вырвалась из ствола моего «Вала» и пробила голову напавшего насквозь. Убитого немного отбросило очередью сержанта в сторону, он свалился на дорогу. Голова ударилась об асфальт и ошмётки мозга остались на нём.
- Захарчук? – спросил я, обводя взглядом пространство впереди.
- В порядке, - нервно ответил мне он и шумно выдохнул, шепча ругательства.
- Что это было? – рядом остановился Слава, держа автомат прикладом у плеча и рассматривая мёртвого.
- Не знаю. Вёл себя неадекватно, напал на нас. В любом случае, на нем наша, военная экипировка. А значит, это один из бойцов Дорошенко. Вот, что с ними стало… Сошли с ума. На объекте наверняка слышали стрельбу. Неожиданно не подойдём уже… Надо двигаться. Вперёд!
Воронин ушёл к своему взводу. Мы резво прошли вдоль стены и ещё раз свернули за угол. От ворот шёл шатающийся солдат, в опущенной руке зажат ПМ. Я не стал дожидаться, когда он сообразит атаковать нас, и первым вышиб ему мозги прицельным выстрелом. Умом понимаю, что человек этот уже вовсе не человек, а умалишённое тело, но сердце всё равно тихонько вздохнуло, когда ещё одна цель упала наземь с дырой во лбу.
- Взво-од! Начинаем операцию! – отдал приказ я и выдвинулся вперёд Захарчука. Добравшись до входа на территорию, быстро выглянул за ворота и обернулся к своим. – Два слева в двадцати и один прямо. Погнали!
И в этот раз выступил из-за угла, опускаясь на колено и ловя в прицел одинокую фигуру в камуфляжной форме. Одновременно со мной вышел Громов с таким же бесшумным «Валом» и открыл огонь по оставшимся двум солдатам. Тихо устранённый противник, наше отделение, быстро расходящееся от ворот по позициям, и тягучий гул ветра в балках металлических конструкций в вышине… Эх, чёрт! Опасно здесь, нельзя! Отступать, срочно, немедленно, пока мы целы…
- Командир, чисто! – доложили мне бойцы. Наваждение спало.
- Воронин, начинайте!
Я повесил рацию обратно на пояс. На территорию «Северного» проникли оставшиеся два отделения спецназа. Вскоре мы разделились, разыскивая и уничтожая бродящих по всему объекту бывших товарищей. Некоторые тащили за собой по земле винтовки, намертво ухватив ремень. Единицы из них пытались напасть первыми. Но куда уж там…
Спустя двадцать минут я стоял в помещении казармы, оборудованном под кабинет. И смотрел на сидящего за столом лейтенанта Дорошенко. Леонид сжимал в руке АПС и как будто устало упирался лбом в столешницу, слегка согнувшись. На стене, у которой стоял стол, засохли следы крови, а затылок офицера смотрел в потолок выходным отверстием. Жаль мужика. Не дождался эвакуации, не смог больше контролировать личный состав, отчаялся и… Вот.
Когда я стал поворачиваться к двери, чтобы выйти, меня схватили за руку.
- Что, Таченко, хочешь сбежать отсюда?
Я едва не подпрыгнул от неожиданности, а затем раскрыл рот и судорожно вдохнул: мне в лицо презрительно скалился Дорошенко, сжимая моё запястье и чуть приподнявшись на столе. Глаза стеклянные, безумные. Чужие.
- Не получится! Сдохнешь! – рука с пистолетом провернулась в мою сторону.
- Какого?! – крикнул я, отскакивая от стола и от бедра выпуская очередь в лейтенанта.
Потом я почувствовал, что ощутимо приложился затылком о стену и остановился. Тело Дорошенко, стол и стена были испещрены свежими выбоинами. И не было похоже, что мёртвый офицер шевелился последние два дня – та же поза, слегка подправленная попаданиями пуль «Вала», оружие в ладони лежит так же, как и лежало.
- Какого хера? – повторил я, выдыхая и тряся головой. В дверном проёме появился Слава, держа «Грозу» наготове.
- Серёга?
- Чёрт… Надо как можно быстрее завершать операцию, собираться и уходить. Уже крыша едет… - голос слегка охрип.
Воронин осмотрел выбоины и тело лейтенанта, после чего согласно кивнул:
- Да, такая же хреномантия… У меня тоже нервы не на месте. Мы там на запертую комнату наткнулись, а в ней – зомбированные. Помнишь, которых Дорошенко изолировал от остальных? – он повернулся ко мне.
Я провёл ладонью по лицу.
- Помню. Пошли, надо связаться со штабом…
- Они улыбались. А вроде и нет.
- Что?
- Изолированные бойцы улыбались, когда мы их расстреляли. А потом я моргнул – уже не улыбаются…
Я только покачал головой: «Чертовщина». И вышел из кабинета.