По ту сторону

Утро начинается с молитвы. По одному, по двое, реже втроем скользят по коридору бесшумные, невидимые тени. Лишь слабое мерцание фосфорицирующих глаз выдает присутствие здесь живых существ. Люди стекаются в громадный зал, обращая свой взор на то, что является предметом их поклонения. Почти одновременно все присутствующие падают на колени, и тихий гул наполняет помещение. Посторонний наблюдатель смог бы отметить, что лица большинства присутствующих абсолютно неподвижны, лишь некоторые по привычке шевелят губами, пытаясь выразить то, что невозможно передать словами. Все остальные просто молчат. Тем более странным кажется гул возникающий как будто бы из ниоткуда и теряющийся в бесконечных просторах громадного зала.

Но вы не найдете здесь посторонних. И некому удивляться столь странным вещам. Посторонние лежат за стенами саркофага сожженные смертоносными залпами гаусс-пушек. Их обожженные трупы подобны немому укору тем многочисленным стратегам, что засели по ту сторону периметра. Их насквозь фальшивые обещания расставить все точки над "i" обернулись кровавой бойней, ставшей надгробным памятником их амбициям. Возможно, это заставит их призадуматься. Ненадолго. Затем все повторится вновь. Я тяжело вздохнул, и идущие рядом с удивлением посмотрели на меня.

Лампочки под потолком практически не дают света. Впрочем, это и не нужно: я прекрасно вижу в темноте, также как и все остальные. Мои попутчики незаметно исчезают в боковых ответвлениях, и очень скоро я остаюсь в полном одиночестве. Я медленно бреду по коридору, выбирая в качестве попутчиков серые бетонные стены. Они с укоризной смотрят на меня, требуя поторопиться. Но я не спешу. Моя работа не требует скорости. Коридор поражает своей абсолютной чистотой, почти что стерильностью, впрочем, как и все коридоры станции. Это феномен. Один из многочисленных феноменов, которые лично мне глубоко до лампочки. Здесь происходит много странного и легче просто принять это как данность, чем пытаться дать этому хоть какое-то научное объяснение. Скорее просто сойдешь с ума. Наконец коридор заканчивается. Передо мной ржавая лестница уходящая вверх.

Тысяча бесконечных ступеней выводят меня на крышу саркофага. Прохладный утренний воздух бодрит, побуждая во мне жажду действия. Настроение постепенно улучшается. Когда расшатанные ночным боем нервы окончательно успокаиваются, я не спеша, подхожу к краю и достаю бинокль. Вид открывающийся с крыши саркофага вызывает восхищение и трепет. Достаточно всего один раз взглянуть на мир с высоты саркофага, чтобы раз и навсегда осознать: "Монолит - непобедим!". Нет, не зря ЧАЭС была построена именно здесь. Я никогда не поверю, что проектировщики поставили ее здесь случайно. Конечно, они не знали, не могли знать о Барьере. Но догадывались. Интуитивно, шестым чувством ощущая то, что заставляет нас находиться здесь.

Я не спеша обозреваю окрестности. Все ближние подступы к ЧАЭС усеяны аномалиями. С тихим треском искрят электры, монотонно гудят карусели, шипят озера студня, и совсем уж бесшумно поджидают свою жертву жарки. Проскочить невозможно. То здесь, то там резвятся в своей животной непосредственности химеры, резкими рывками избегая смертоносных аномалий. Они здорово помогли нам этой ночью. Но мне остается только посочувствовать тем, кто умер таким образом. Гаусс-пушки убивают практически мгновенно. Мы не садисты, чтобы наслаждаться страданиями своих врагов. Мы просто верим в то, что делаем. Другое дело - химеры. Для них - это игра, благо они всегда выходят из нее победителями.

Чуть дальше виднеется сгоревший остов Ми-24 сбитого месяц назад во время очередного налета.

Еще дальше видны дикие, пустынные поля. Кладбище авантюристов, как сказал когда-то один из знакомых мне сталкеров. Именно здесь заканчивается путь тех, кто избрал своей целью деньги и власть. Они появляются здесь с завидной регулярностью и практически никогда не доходят. А тех, кто доходит, останавливаем мы. Страшно подумать, что произойдет, если кто-нибудь из них успеет загадать желание.

В отдалении виднеется Припять. Даже сейчас небо над городом озаряют вспышки далеких разрывов. Город затянут дымами пожаров. Там отстаивает свои идеалы Долг - взрослые дети, наивно поверившие обещаниям политиков. Там отстаивает свои идеалы Свобода - такие же дети, убежавшие от власти политиков лишь для того, чтобы создать свою собственную власть уже здесь, в Зоне. Они грызут друг-другу глотки, искренне веря, что могут сделать мир лучше. Но, что загадают они, придя сюда? "Счастье для всех и концлагерь для всех остальных!".

Часы тянутся медленно и незаметно. Здесь нет времени. Мои наручные часы остановились ровно в тот момент, когда я сделал свой выбор. Солнце медленно клонится к горизонту, и над станцией разливается тишина. Даже химеры и те угомонились.

Внезапно мое внимание приковывает одинокая фигура приближающаяся к станции со стороны кладбища авантюристов. Человек бежит так, словно по пятам за ним гонится смерть. В сущности, так оно и есть. Я знаю, что его гонит.

Сталкер двигался фантастически быстро. Наверняка не обошлось без сервомоторов экзоскелета. Какой-то совершенно новый тип. Хотя точно не скажешь. С равной вероятностью это может быть как прототип новейшего экзоскелета, так и устаревший хлам, давно снятый с производства.

Многие ошибочно полагают, что броня, оружие и боекомплект являются тремя непоколебимыми столпами успешного похода к ЧАЭС. Это жестокое заблуждение расплата за которое всегда одна. Я собственными глазами видел человека дошедшего сюда без всякого оружия. Молодой солдатик в грязном, ободранном камуфляже еще вчерашний школьник с детским, наивным лицом был уже на кладбище авантюристов, когда я заметил его. Он шел, поминутно вздрагивая и озираясь, словно ощущая то, что идет следом за ним. Пройдя кладбище авантюристов он с ходу влетел в несколько аномалий, пройдя их насквозь без всякого ущерба. Даже химеры рвущие на куски всех подряд держались в тот раз на почтительном расстоянии. Я и сейчас вижу его. Он слева от меня, на крыше третьего блока неотрывно следит за приближающимся незнакомцем.

Сталкер уже вошел в аномальную зону, мастерски избегая самых опасных аномалий и проходя сквозь те, удары которых мог выдержать его экзоскелет. В этот момент наперерез ему метнулась химера. Она приближалась к нему со скоростью поезда, преодолевая расстояние гигантскими прыжками. В последний момент незнакомец почуял неладное и резко обернулся. И в этот момент химера прыгнула. Удар химеры страшен. Ее взгляд парализует жертву, не давая ей ни малейшего шанса. Так должно было произойти и на этот раз. Но в последний момент сталкер резко рванулся в сторону, выходя из-под удара буквально за мгновение до того, как когти химеры со свистом рассекли воздух в том месте, где он только что стоял. Развернувшись в прыжке, незнакомец выпустил в зверя полный рожок патронов. Окровавленный зверь с ревом повалился на землю. Не отвлекаясь на предсмертную агонию химеры, сталкер тут же бросился вперед, на ходу перезаряжая оружие.

Однако, пробежав двести метров, он резко остановился. Бежать дальше ему было просто некуда: в пятидесяти метрах перед ним возвышался саркофаг. Время. Набрав полную грудь воздуха, я подошел к краю и прыгнул. На мгновение создание пронзила острая вспышка дежа вю, как тогда, два года назад, когда известный каждой собаке ветеран Чернобыля Серый прыгнул в портал, желая получить ответы на все вопросы. Приглушенная волна боли прокатилась по телу. Кровавая пелена на мгновение залила глаза, а в следующее мгновение я уже шагал к незнакомцу.

Я смотрел ему прямо в глаза, не обращая внимания на оружие нацеленное мне прямо в лоб. В его глазах не было удивления. Те, кто дошел сюда видели и не такое. В его глазах не было сомнения - он четко знал зачем пришел сюда. В его глазах не было испуга - он был полностью уверен в своей безопасности. Он не знал, что я могу остановить его сердце одним усилием воли. Я же точно знал, что не стану этого делать, потому что уже видел, кто находится передо мной. Я остановился в паре метров от него и замер. Мы стояли абсолютно неподвижно, глядя друг другу в глаза. Не отводя взгляд и не мигая.

Я не знаю, как долго это продолжалось, наконец, незнакомец медленно опустил оружие. Углы губ непроизвольно поползли кверху, и я улыбнулся за мгновение до того, как первые слова приветствия коснулись сознания нового брата.