Плесень

Меня подрядил сходить на болота Бармен. Формально я должен был передать посылку начальнику базы группировки «Чистое небо» Лебедеву. На самом же деле, Бармен поручил мне приглядеться к профессору Каланче, к нему самому и к его оборудованию. Когда я спросил, к чему такой интерес, Бармен мне ответил, мол, деньги и еще раз деньги. Этот профессор финансируется какой-то международной неправительственной организацией, значит, у него водятся хрусты, зеленые американские президенты. Ну, раз Бармена интересует профессор, то меня и тем более.

— О, Гурон, рад тебя видеть, давненько у нас не был, — Лебедев встретил меня радушно, обнял и похлопал меня по плечу.

— Вот, посылочку от Бармена принес. Хорошо тут у вас, благостно. Можно тут недельку перекантоваться на ваших курортах? Знаешь, устал я от зоны, — взгляд мой лениво скользил по избам хутора, отмечая новшества.

— Вот спасибо! Чувствуй себя как дома. Любой матрас в моей штабной избе к твоим услугам. Живи, сколько хочешь. Только я вас сталкеров знаю, больше трех суток спокойной жизни вы не выдерживаете.

— Что ты! Трое суток я буду только отсыпаться, но с начала я хорошенько напьюсь.

— Скажи буфетчику, что выпивка за мой счет. Ты мой персональный гость.

Я сидел перед стойкой и надирался самогонкой, которая тут проходила под названием – виски «Queen marsh». Буфетчик болтал без умолку, а я кивал головой и даже вставлял уместные возгласы. Мозг автоматически запоминал и сортировал новости. Меня же самого занимал вопрос — как подъехать к профессору? Профессор подошел ко мне сам.

— Позвольте представиться. Профессор Каланча, эколог. Вас считают одним из старожилов зоны, и что болота вы знаете как свои пять пальцев.

— Что вы, профессор. Болота мало знать – их надо чувствовать.

— Вот-вот, мне и нужен проводник, что бы уточнить радиационную карту болот.

— Профессор, послезавтра я к вашим услугам. Боюсь, что завтра, вот от этого божественного сивушного напитка у меня будет жестокое похмелье.

— Хорошо, до послезавтра. А, позвольте спросить, откуда такая индейская кличка – Гурон.

— Для сталкеров новой волны я и есть индеец, абориген.

— Тогда уж лучше — Могиканин.

— Нет, профессор, Могикане были слишком доверчивы, поэтому их переселенцы и истребили. А гуроны в Америке с их жестокостью и коварством живут и здравствуют,
по сей день.

— Ну, хорошо. До послезавтра, Гурон.
Я махнул рукой, слова мне уже было трудно выговаривать, но мозг, по привычке, отметил приметы профессора — рост, цвет глаз и волос, расположение ушей и прочее, и прочее. 2 Трое суток мы вышагиваем по болотам. Экспедиция проходит нормально, мелкие стычки со слепыми псами и кабанами не в счет. Профессор делает замеры, берет пробы воды. С каждым днем профессор делается все мрачнее и молчаливее, наверно его удручают результаты замеров. И вот вечером у костра профессор выдал.

— Боюсь, что я втравил вас в неприятности, Гурон.

— Что, радиация очень сильная? — я покосился на свой персональный датчик. Он только слабо попискивал.

— Вот посмотрите. Знаете что это такое? — профессор подвинул ко мне ноутбук. На экране, на фоне карты болот и ломаной линией нашего маршрута, стала раскручиваться пружиной окружность.

— Нет, а что это?

— Это карта полета беспилотника!

— Ух, ты, профессор, у вас есть такая техника слежения!

— Нет, у меня такой техники нет. Но следит эта штука за мной. Боюсь, что теперь будут следить и за вами.

— Профессор, кому это надо, наше положение и так видно на ПДА.

— Я не знаю кому это надо. Но ОНИ, по-видимому, опасаются, что я могу отключить ПДА и скрыться. ОНИ подозревают, что я, что-то знаю или могу узнать.

— И давно за вами следят?

— Не знаю, по крайней мере, недели две. Я выходил на болота для регулировки радиометра, но мне постоянно мешал какой-то коротковолновый блуждающий источник. Я долго думал от чего эта флуктуация, и вот сегодня понял — это беспилотник, без сомнений! Стоит мне, как-то не так, по ИХ мнению, дернуться и с борта беспилотника будет выпущена ракета.

— К чему такие сложности, профессор? И притом, очень дорогие — беспилотник, ракеты. Дешевле нанять наблюдателя или даже киллера из сталкеров, например — такого как я.

Профессор обалдело уставился на меня и даже отодвинулся. Потом улыбнулся и успокоился.

— Нет, вы охраняете меня уже третьи сутки. У вас была масса возможностей устроить мне несчастный случай на болоте, например — отдать слепым собакам. Но вы правы, такое наблюдение исключать нельзя. Но я не понимаю, откуда такой интерес к моей персоне.

— Вспоминайте, профессор, что вы сделали за последнее время или чему были свидетелем.

— Да ничего такого я не сделал! Работаю с утра до вечера. С территории базы почти не выхожу. Правда, примерно две недели тому назад я неожиданно получил по электронной почте смешное письмо от моего старинного друга, которого не видел уже много лет.

— Почему смешное?

— Да вы сами прочтите, — профессор вызвал на экран ноутбука текст письма.

— Привет Ботаник. Недавно я снова побывал во французской провинции «Mine», ну там, ты же помнишь, где мы работали в декабре двухтысячного года. Там я увидел удивительный сорт сыра «Рокфор» на основе твоей любимой «Aspergillus niger» под названьем «Aspic of the witch». Ты обязательно должен его увидеть. Помнящий тебя до конца, Кварк.

— И что тут смешного, профессор? Вы что, не любите сыр?

— Ах, простите! Я не учел, это мне как экологу каждое предложение в этом письме режет ухо. Но ему как физику-ядерщику простительно, а вам я объясню. Во-первых, «Aspergillus niger» — это «Черная плесень» и сыр «Рокфор» на ее основе ни когда не производился. Во-вторых, — «Aspic of the witch» в переводе, заметьте с английского, означает «Заливное ведьмы», согласитесь, странное название для сыра. В-третьих, во Франции нет провинции «Mine», а это слово, так же с английского, можно перевести как «Главный» или «Шахта». И, кроме того, во Франции мы работали не в двух тысячном, а в двух тысяч втором. И еще эта дурацкая фраза – «Помнящий тебя до конца», он как— будто надсмехается надо мной, потому что я снова работаю в зоне. Я даже не стал ему отвечать.

— Простите, профессор, вы уже работали в зоне?

— Ну да, как раз в двухтысячном году, мы работали вместе с ним на третьем Чернобыльском энергоблоке.

— Стоп, профессор. Что происходило в декабре двухтысячного года на третьем энергоблоке?

— В декабре двухтысячного? Ах, да! Шестого декабря, как сейчас помню, произошло очередное аварийное отключение третьего энергоблока. Причина отключения — обнаружение парения в необслуживаемом помещении под реактором контура многократной принудительной циркуляции, где расположены коллекторы, запорно-регулирующие клапаны и прочее вспомогательное оборудование. Нас послали обследовать эти помещения. Ничего интересного или подозрительного мы там так и не нашли, кроме не документированной шахты ведущей в сторону четвертого энергоблока с боковыми штреками воздуховодов. Ну, повышенный фон радиации. Ах, да! Было интересное — черная плесень! Она росла на стенах шахты этакой бородой, как будто тянулась в сторону источника радиации. Ну, составили рапорт. А потом было принято решение – закрыть третий энергоблок, началось расхолаживание энергоблока и выгрузка топлива. Но это было уже потом и без нас.

— «Заливное ведьмы»? Хм! Профессор, вы знаете что такое «Ведьмин студень»?

— Конечно! Это такой убойный коктейль. От первого бокала отнимаются ноги, но становится жутко весело. Второй бокал пить не советую, сносит башню – напрочь! Попросите нашего буфетчика, он вам приготовит.

— Нет, я имею в виду аномалию — «Ведьмин студень».

— Гурон, это околонаучные байки, коллоидный газ, убивающий все живое. Такой аномалии нет.

— Есть, профессор. Я ее видел собственными глазами в подземных помещениях четвертого энергоблока.

— Вы были под саркофагом? Вы видели «студень»?

— Пришлось! Так вот, профессор, ваш рапорт попал в какие-то нехорошие руки, и кто-то очень сильно заинтересовался этой шахтой, идущей под четвертый энергоблок. Вот о чем вас хотел предупредить ваш друг.

— А причем тут «Черная плесень» и сыр «Рокфор»?

— Да, я думаю, ни при чем. Ваш друг пытался дать понять, что кто-то тянет свои грязные лапы к «Ведьмину студню».

— Ну, это мы это легко выясним. Зайдем на домашнюю страничку моего друга и оставим какое-нибудь хитрое сообщение. Боже мой, тут некролог – скоропостижно скончался от воспаления легких.

— Я думаю — это микоз, после минутного молчания сказал профессор.

— Профессор, что такое микоз?

— Поражение тканей организма человека спорами плесени. Споры вызывают на месте внедрения патологические изменения. Значит, мой друг недавно побывал в той шахте и надышался спорами.

— И, похоже, он там побывал не по своей воле. А теперь он погиб, а сейчас идет охота на вас. А может быть вы им вовсе и не нужны, но их беспокоит письмо отправленное вам.

— Что же мне делать, Гурон?

— Пока не знаю, профессор. Ясно одно. Вам нельзя нервировать наблюдателей – нельзя далеко заходить в зону или выходить далеко из нее.

— И оставить смерть моего друга безнаказанной. Я должен связаться с военными, пусть они проверят этот тоннель!

— А если у ЭТИХ есть свои люди среди военных – тогда это смертный приговор. У вас есть, где спрятаться вне зоны?

— Нет, я ученый, а не шпион!

— Я бы мог вас спрятать в зоне, так что ни одна собака не сыщет. И в шахте можно попытаться побывать, посмотреть, что там и как.

— Каким образом? Я, как вы ведете, под двойным, если не тройным наблюдением.

— Послушайте, профессор. Лебедев может договориться с военными на посещение Кордона на предмет обследования тамошних аномалий?

— Я, думаю, может. А дальше что?

— Войдем днем на Кордон через блок — пост со всеми официальными бумагами. Ваши соглядатаи будут довольны – предсказуемое поведение. Зависнем на ночь в хуторе у Сидоровича – это тамошний барыга и пахан. А ночью мы растворимся, как тати в ночи. Выйдем в Темную долину, там у меня собственный тайный бункер имеется. Потом всплывем под чужими Никами, у меня есть парочка свободных ПДА. Дальше выйдем из зоны и двинем в сторону третьего энергоблока.

— У меня нет столько денег, чтобы оплатить ваши услуги.

— Что вы, профессор. Не документированный выход на четвертый энергоблок – вот это достойная награда.

— По рукам, Гурон! 3 Погода была великолепная, ярко светило солнышко. Через КПП на Кордон мы прошли без затруднений, к тому же, почти до самого хутора нас сопровождал армейский патруль. Над бункером Сидоровича камера наружного наблюдения. Надо же! Спустились в бункер.

— Привет, Сидорович!

— Гурон, я восхищен! Так входить в зону! Прямо через КПП, и с армейским эскортом! Я знал, что ты свободно ходишь через бандитские территории. Долг и Свобода не в счет. Поговаривают, что и к Монолитовцам у тебя открытый допуск. Я не удивлюсь, если и среди мутантов, у тебя есть дружки.

— Скажешь тоже — дружки! Так, приятели. Да, что я? Вот, я был у Егеря в Рыжем лесу, так он мне жаловался, заездили, мол, его совсем кровососки. У него их в гареме штук семь.

— Гонишь!?

— За что купил, зато и продаю. Он мне сам это рассказывал. Вот, познакомься – Профессор Каланча.

— Наслышан, наслышан. Что привело Вас в наши края?

— Аномалии.

— Профессор хочет полюбоваться красотами аномалий. А я только сопровождаю. Ты не мог бы связаться с Барменом, что бы он приготовил кое-какое оборудование и оружие.

— А зачем вам Бармен? Какое оружие вам надо?

— Не смеши меня, Сидорович. Дробовики нам не нужны.

Сидорович нагнулся и вынул из-под прилавка Гаусс винтовку. На лице тоговца появилась довольная улыбка.

— Сидорович, теперь я восхищен! Может и экзоскелет у тебя найдется? – я сделал восхищенно удивленное выражение лица, как будто я не знаю, что у него может быть, а чего нет.

— Для солидных покупателей – найдется! И скидку против цен Бармена сделаю.

— Сидорович, тут может возникнуть проблема. Я знаю, что ты берешь только вперед и наличными.

— Да, ни каких проблем! — Сидорович пошарил рукой под прилавком и извлек платежный терминал. Довольный произведенным эффектом, он заулыбался еще шире.

— Батюшки мои! Что творится в зоне! Камеры, терминалы. Скоро и бандиты начнут разгуливать с переносными терминалами, или расставят турникеты на сталкерских тропах и будут взимать плату с помощью пластиковых карточек. Видать, я сильно отстал от жизни!

— Ну, не так уж и отстал. Я выполнил один твой заказик – радиоуправляемый автомобильчик с камерой.

— Ну, спасибо! Вот это удружил! – лицо мое расплылось в довольной улыбке, а сердце сжалось – как некстати. Теперь Сидорович свяжет вместе эти два события – машинку и появление профессора. Наверняка, сделает вывод, что я не просто сопровождающий. Прицепится, клещ. Пошлет по следу ищеек.

— Сидорович, раз уж ты сэкономил нам кучу времени, ты не будешь против, если мы задержимся на хуторе на два-три дня, обследуем хорошенько местные аномалии?

— Да, сколько угодно!

Выйдя из бункера, мы устроились в крайней избе хутора с проломанной стеной – уходить отсюда не заметно будет легче.

— Гурон, а зачем вам экзоскелет, да еще с шести ствольным скорострельным пулеметом? Живой танк — отличная мишень для ракеты.

— А это не мне, это вам. Понимаю, бегать в нем неудобно, зато удобно забрасывать скафандр в аномалию. Дойдем до аномалии «Электра», забросим его туда вместе с вашим ПДА. И всё! Конец профессору, гикнулся, накрылся медным тазом! — никто проверять не полезет. Только вот сегодня, вам придется его потаскать. И еще, постреляйте вволю, ну там по банкам или бутылкам. Пусть видят, что профессор к чему-то серьезно готовится.

— А это не насторожит ЭТИХ?

— Ещё как! Но днем и здесь они, я думаю, вас не тронут.

— Слушайте, Гурон. Два-три дня – это лишком долго, они столько терпеть не будут. Может быть, уйдем сразу.

— Конечно, профессор. Уходим ночью после полуночи. Профессор, посмотрите, как там ваш беспилотник?

Профессор подсоединил свою аппаратуру к ноутбуку и принялся наблюдать.

— Крутится над нами с радиусом в пять километров.

— Ладно, пусть крутится. Профессор, а вы не могли бы с помощью своих приборов пощупать обновки, на предмет жучков.

— Попробовать можно. Есть! Маячок в шлеме экзоскелета. Вытащим? Осторожность – мать успеха!

— Если б была осторожна — не стала бы матерью. Не надо огорчать нашего благодетеля.

— Гурон, а как вы догадались про жучек?

— Я всегда относился с недоверием к распродажам и скидкам. Ничего, вечером схожу, выкопаю из тайника глушилку – пару часов радио невидимости она нам обеспечит.

— Гурон, а какой он – «Ведьмин студень»? — после не долгой паузы, спросил профессор.

— «Студень»? Как вам его описать? Ну, это такой плотный туман тяжелее воздуха. В темноте светится, как будто спирт горит. Только никакого света он не дает, даже еще темней становится. И еще он шевелится, как будто бы дышит. И такие туманные языки, как будто он ощупывает края ямы. Проходит сквозь металл и пластик, как вода через промокашку. Выберет ямку и лежит себе. Убивает все живое. Не дай бог в него вляпаться. Страшная штука, профессор, куда там вашей плесени до нее.

— Не знаю, не знаю, Гурон. Плесень появилась на земле около двухсот миллионов лет назад. Она приспособилась ко всему, и выживает там, где не выживает ни один другой живой организм. Космический холод ее не берет — процветает на космических станциях. А в центре саркофага, где убийственная радиация, плесень чувствует себя великолепно – она мутировала, поменяла химический механизм выработки меланина и живет теперь за счет энергии радиации. Кроме того, плесень умеет не только выживать но, и убивать. И речь идет не только о микроорганизмах, типа бактерий. Смерть от микоза, тому подтверждение.

— Вас послушать, профессор, так плесень — самый страшный мутант в зоне!

— Зря смеетесь, Гурон. Может быть, так оно и есть. 4 Сразу после полуночи включили глушилку. Еще через полчаса, убедившись, что на хуторе все тихо, двинулись в сторону туннеля возле моста. Погода благоприятствовала, низкая облачность скрыла луну. Экзоскелет пришлось одеть мне, профессор совершенно не мог прицельно стрелять из пулемета. Случись какая-нибудь заварушка, профессор первым завалит меня.

До туннеля дошли без происшествий. Даже зверье все попряталось, наверно, будет дождь и гроза. Это хорошо, дождь смоет все следы. В туннеле всполохами молний бесновалась крупная аномалия. Я снял экзоскелет и одел свой старый. Раскачав экзоскелет, мы забросили его вглубь аномалии. Аномалия, разочарованная, наверное, тем, что подарок был без человеческой начинки, полыхнула так, что волосы от электричества на голове буквально встали дыбом. Вслед за экзоскелетом, я забросил в туннель ПДА профессора. Аномалия злобно огрызнулась, но уже не так сильно. Свой ПДА я просто отключил. Всё, теперь можно отправляться в Темную долину.

В Темную долину мы вошли под утро. Дождь так и не пошел. Зато поднялся плотный туман. Бредем по пояс в тумане. Что за черт, блок — пост Долговцев. Да ни когда такого не было, с этой стороны. Не уж — то вся зона охотится за профессором. Присмотрелся — двое спят, один задремал сидя у костра. Ротозеи! Обошли их стороной. Когда мы их обошли, я завыл по-волчьи. Долговцы повскакивали и ощетинились стволами – вот теперь порядок, если за нами будет погоня, они нас прикроют. Сразу после моего воя, сверкнула молния, грянул гром и пошел ливень. Профессор испуганно смотрел на меня.

— Не бойтесь, профессор, это старинный индейский способ вызова дождя. Пойдемте. До моего бункера рукой подать.

Счетчик Гейгера взвыл от потока гамма-излучения. Я дистанционно отключил излучатель. Прошли кусты, я нажал еще одну кнопку, и фальшивая скала раздвинулась.

— Заходите, профессор. Чувствуйте себя как дома!

Мой бункер, не в пример бункера Сидоровича, намного комфортнее. Я мысленно заулыбался — не часто мне приходится принимать гостей и хвастаться своим скромным жилищем. Стеллажи с всевозможным оружием, шкафы со скафандрами, ящики с оборудованием и припасами. За свинцовым стеклом вдоль всей стены располагается коллекция артефактов. Самая лучшая в зоне, между прочим! У меня даже есть артефакты с невыясненными характеристиками и еще не имеющие названия. Показал жилую комнату, кухню и предмет моей особой гордости — ватерклозет.

— Гурон, вы шпион?

— Нет, разведчик, следопыт. Там наверху, над нами находится разрушенная дача. Ее себе построил один из начальников строительства ЧАЭС. И заодно он построил этот бункер-убежище – видно хорошо понимал, насколько надежна станция. А я этот бункер нашел и переоборудовал.

— А все остальное откуда?

— Я давно живу в зоне, натаскал постепенно.

После завтрака я вывел на экран монитора аэрофотоснимок нужного района.

— Ну, профессор, показывайте. Где проходит эта шахта?

— Так, ага, вот! Шахта идет вот отсюда и прямиком к саркофагу на глубине, примерно, десяти метров. Через каждые тысячу метров, шахта имеет «П» образные загибы. Это так называемые «взрывогасители». К каждому загибу проложен наклонный воздуховод. Достаточно широкий, пролезть можно. На поверхности воздуховоды прикрыты такими бетонными «домиками» с решетчатыми окнами. Вот, вот и вот еще, но уже за вторым охраняемым периметром.

— Видел я эти «домики». Этот и этот залиты бетоном. Остается тот, что в периметре.

— Ничего не выйдет, Гурон. Днем там патрули, а ночью включают автоматические пулеметы с инфракрасным наведением – мышь не проскочит.

— Это мы еще посмотрим, профессор. Выступаем завтра утром. А сейчас предлагаю немного поспать — до обеда.
Вечером мы послушали переговоры Сидоровича с Барменом, о глупой гибели в аномалии профессора и исчезновении Гурона. Отключив станцию, я стал готовить на завтра спецоборудование. Баллончик с жидким азотом, молоток, резиновый жгут, нитки и три пачки презервативов. Да, вот еще – пакет с карбидом.

— Гурон, вы собираетесь ночью, под прицелом пулеметов с инфракрасным наведением резать решетку ацетиленом?

— Нет, карбид мне нужен для других целей. Предлагаю принять снотворное и баиньки, до утра, — я выставил бутылку армянского коньяка.
За коньяком разговор опять зашел о плесени.

— Споры в гробницах египетских фараонов сохраняют свою жизнеспособность на протяжении тысячелетий. Я уверен, Гурон. Американские марсоходы уже занесли споры плесени на Марс. И теперь споры терпеливо ждут прилета людей. Ждут первую свалку органических отходов или мусора. И они оживут. Вот такая жизненная сила у плесени. 5 Ночь. Мы лежим на вершине большой кучи мусора перед колючей проволокой периметра. До «домика» воздуховода рукой подать. Только и пулемет хорошо виден. Он методично просматривает свой сектор. С ветром нам сегодня не повезло — дует в нашу сторону. Ничего, немного подкорректируем план. Я порылся в мусоре и нашел пяток пластиковых бутылок с крышечками. Теперь пора готовить катапульту. Обломал ветки сухого куста. На крайние толстые ветки накинул петлю из резинового жгута. Просунул обломок ветки между резиновыми лентами и стал крутить. Потом вместо короткой ветки воткнул двухметровый жердь. Катапульта готова. Теперь займемся бутылками. В каждую бутылку я залил воды и привязал нитяную петлю на горлышко.

— Так вы говорите, профессор – мышь не проскочит? Сейчас мы это проверим. Профессор, вы сейчас мне будете помогать. Я наклоню вот эту палку, а вы кинете кусочек карбида в бутылку, завернете крышку и повесьте бутылку на конец палки. Забросим бутылку за периметр. Вода и воздух в бутылке разогреются и пулемет отреагирует.

— Я все понял, Гурон. Только вот, я ни черта не вижу, где эти бутылки, где крышечки!

— Включите ночное видение, вот здесь на шлеме.

— Ага, это другое дело. Нагибайте, я сейчас.

Бутылка ушла за периметр. Пулемет немедленно отреагировал. Да так активно и громко, что нам показалось, что он стреляет по мусорной куче. Мы прижались к земле.

— Послушайте, Гурон. Конечно, с бутылкой это вы здорово придумали, но что это нам даст.

— Сегодня — ничего. Просто до утра мы будем методично нервировать охрану.

Снова ночь. Сегодня отличная погода. Мелкий косой дождь. Сильный порывистый ветер. Дует в сторону энергоблока. Теперь испробуем презервативы.

С презервативами потеха пошла веселей. Они начинали раздуваться еще в воздухе. Порывистый ветер гоняет шары по полю. К утру пулемет изрыл пулями весь сектор.

Утром охрана, конечно, проверит сектор, но найдет только разорванные вдрызг пластиковые бутылки и резиновые колечки от презервативов. Рядом с колючкой мусорная куча, охрана подумает, что виноват ветер – гонит за периметр, разогретый за день мусор.

Третья ночь. Вторая бутылка уходит за периметр. Пулемет молчит. Вот он человеческий фактор — кому-то из охранников надоел слишком бдительный пулемет.

— Профессор, сейчас я перекушу колючую проволоку, подползу к «домику» и сломаю решетку. Если все будет нормально, махну рукой. Тогда ползите ко мне.

Выползать на открытое место было страшновато. Правильно ли я все рассчитал? Вздохнул поглубже и пополз. Всё тихо. Пулемет молчит. Теперь прутья. Обработал прут жидким азотом. Удар молотка — прут лопнул, как стеклянный. Теперь остальные. Всё, можно отгибать. Махнул рукой. Профессор на четвереньках пополз ко мне. Боже, как таких людей пускают в зону — стрелять не умеет, ползать и то не умеет.

— Профессор, я полезу первым. Когда мигну фонарем, спустите рюкзаки, я их подтяну вот этой веревкой. Мигну еще раз — спускайтесь сами.

Туннель пуст. По одной стене на кронштейнах тянутся кабели. Радиация в туннеле повышенная, но для наших скафандров терпимая. Тускло мерцает аварийное освещение. На стенах какие-то черные полосы. Мигнул профессору, принял рюкзаки. Мигнул еще раз, придержал профессора, чтобы он не ударился головой в пол.

— Вот, Гурон, это и есть «Черная плесень». Смотрите, она растет в сторону саркофага, в сторону, откуда идет радиация.

— Да бог с ней, с плесенью. Профессор, постойте здесь. Я схожу в сторону третьего энергоблока, посмотрю что там.

Двигаюсь медленно. Прошел очередной загиб. Впереди у стены какие-то ящики. Что они тут делают? Не нравится мне это. Кинул дымовую шашку. Три лазерных луча перекрывают проход. Ловушка для посторонних. Ясно, этим туннелем ходят сами военные, или те, кого они суда пускают. Надо перестраховаться. Установил в загибе парочку своих ловушек. Всё, можно возвращаться к профессору.

— Профессор, можно идти вперед, только очень осторожно. Хозяева туннеля очень недоверчивые люди – ставят мины-ловушки. Я иду первым, вы за мной.

Далеко идти не пришлось — на полу в небольшой ямке угнездился «Студень».

— Вот, профессор, можете полюбоваться. Да куда вы? Стойте, — еле успел схватить профессора за рюкзак.

— Я хочу посмотреть поближе.

— Посмотрите, я пущу машинку с камерой. Вот присоедините эту штуку к вашему ноутбуку.

Профессор устроился на полу, развернул ноутбук. Я достал машинку и пульт управления.

— Ну что, профессор, получили картинку. Тогда поехали.

Я не смотрел на экран, я следил за машинкой, подводя ее как можно ближе к «Студню». Когда же я взглянул на экран ноутбука, у меня все похолодело внутри.

— Срань господня! Профессор, ваш друг не зря упомянул сыр «Рокфор»! Смотрите, эта чертова плесень проросла сквозь «Студень». Смотрите, смотрите — весь студень пронизан какими-то жилками и комочками, а на поверхность выходят какие-то кустики.

— А я вам говорил, Гурон. Плесень победить нельзя — она приспособится ко всему.

— О, господи Исуси! Смотрите, этот «Сыр» выползает из ямки, «Студень» никогда себе такого не позволял! И ползет в нашу сторону, именно к нам, а не к машинке! Он почувствовал наше присутствие!
Тут до нас дошел звук взрыва. Я захлопнул крышку ноутбука и сунул его профессору.

— Уходим, уходим, Профессор! Выдернете шнуры, бросьте все. У нас гости, вернее — хозяева! Если прогремит второй взрыв, то с учетом того, что за спиной у нас будет этот «Ползун», шансов уйти отсюда живыми у нас будет мало! Бегом, бегом!

Звук второго взрыва я услышал, когда вываливался из «домика». Ты смотри, ползать профессор не умеет, зато как бегает!

Всё! Теперь скорее, в бункер! Отправлю отчет наверх, со всеми подробностями и картинками. Пусть там ломают голову, что делать с шахтой и «Ползуном» — «Студнем» сорта «Рокфор». А профессора пока запру в бункере, так сказать, под домашний арест. Ничего не поделаешь, я государственный служащий – резидент, куратор зоны.