Первый сталкер.

Глава первая.

Первый сталкер.

Только лучшие из людей выживают
при встрече с опасным и неизведанным.
Сократ.

Часть1.
В нёдрах Хранилища.

7: 35, 13 апреля, 2006 год, Чернобыльский район, база ПВО, 1-ый бункер.

Человек, лежащий на бетонном полу, открыл глаза. Проблесками над его головой мигала красная лампа, чем-то напоминая фонарь светомузыки.

„ Вспышка, удар, что было потом? Я…я ничего не помню. Странно, где же я сейчас?„- это были первые его мысли.

Он — Павел Кунин — лейтенант ракетных войск и командир третьего звена зенитно-ракетной батареи, отличник боевой подготовки, естественно, сверхсрочник — в общем, один из „стариков“ в части. Многие его сослуживцы ещё прошлой осенью уехали в Россию и Белоруссию. Если честно, Павел тоже жалел, что остался.

Лейт попытался вспомнить, что же случилось всего семнадцать часов назад, так как командирские часы на руке красноречиво показывали именно это. Он встал с пола, прошел несколько метров и сел на батарею центрального отопления: похоже, воду отключили много часов назад (чугун едва излучал лёгкое тепло) — машинально отметил мозг. Помещение, в котором находился Павел, представляло высокую, правильную, четырёхугольную комнату со стальной массивной дверью. Здесь было чисто, но и ощущалась некая сырость, от которой мурашки пробегали по коже. Окон не наблюдалось, массивный вентилятор, словно барельеф, выделялся на фоне стены. Кстати, он не работал.

Лейтенант устало закрыл глаза: “ Надо, надо вспомнить всё, обязательно! Иначе — смерть! И кто бы мог подумать, что мне пригодиться курс выживания?! Не работает вентилятор — возможно, отключили свет, а лампа тревоги запитана от резервной батареи. Я же по всему нахожусь в Убежище, в одной из камер хранения„. Память постепенно возвращалась к нему. Просветами, яркими вспышками, в каком-то мглистом тумане. И тут, словно наваждение, пронеслись перед глазами картины прошлого дня.

„Да, да, мы в столовой — видимо, обед. Шар, белый шар, взрыв, волна белого, яркого, вездесущего света. Я падаю, всё …' — словно последний кадр фильма, и подсознание Павла погрузило его воображение во мрак вечной ночи.

„Пора бы мне выбираться наверх, как в инструкции, к командному пункту“. Кунин подошёл к двери и толкнул рукой. Заскрипели старые ржавые петли, которые никто не смазывал вот уже тридцать лет, и офицер вышел в главный коридор Хранилища…

Страх, ужас невольно охватили его: стены коридора были испачканы в крови, саже; в шлюзе жилого сектора металось пламя, несколько бронированных дверей лежали подле входов, которые они некогда закрывали. Рядом с кухонным отсёком лежал труп, вернее то, что от него осталось — тело без головы и руки, сгоревшее, его невозможно было опознать — месиво из крови, костей и плоти…

Телефон экстренной связи, ровно как и пост первой помощи исчезли под грудой обломков от рухнувшей стены. Коридор — длинная серая галерея с множеством ламп освещения — расплывался в глазах Павла. Приступ острой

тошноты схватил его. Слава Богу, небольшая щель, между стеной и завалом, в которую не без труда мог протиснуться человек, оставалась. Тяжелый туман заполнял коридоры через вентиляционные люки. Это был лёгкий газ без запаха, но с кремово — серым оттенком. Туман обволакивал Кунина. Лейт почувствовал внезапную слабость, как — будто не спал уже трое суток. От газа веяло каким-то могильным холодом и сыростью. Офицер силой воли заставил себя бежать дальше, а за ним, стелясь по полу, распространялся туман.

„Что ж это за сила, какова её мощь, кто или что уничтожили Убежище, ведь даже прямое попадание ядерной боеголовки в объект не вызвало бы таких разрушений!? Что же делать? Бежать? Нет, спокойно, я напрасно паникую, для начала выберемся на воздух. И оружие бы не помешало“.

Павел ринулся прямо по коридору. Лейт подбежал к выходу из Хранилища, так как бежать ему надо было около 300-400 метров. Вокруг бушевал огонь, пожирая всё новые и новые уровни, отсеки и коридоры. Центральный шлюз разнесло вдребезги. Оплавленные края массивной центральной десятитонной двери и хаос в главном тамбуре, осколки оплавленной стали на полу, вызывали невольное потрясение. Надрывно мигали красные огни. А сзади погибало чудо, построенное советскими инженерами тридцать пять лет назад, в котором в случае ядерной войны могли в течение двух веков прожить три тысячи человек (высшее командование Украины). Павел оказался у главного и вспомогательных лифтов, поднимавших наверх все грузы и людей Убежища. Здесь в комьях земли и кусках бетона, в прямоугольной комнате (в тамбуре первого контура) лежало два трупа, почему-то с синеватой кожей, с множеством язв и пулевых ранений, ожогов. Зрачки их глаз были страшно расширены.

Пыль в помещении ела глаза офицеру. Эта пыль опускалась из шахт лифтов. Она была тяжелой и какой-то неприятной, Кунин вдруг осознал — эти песчинки разъедали, кожу своим прикосновением, точнее не разъедала, а делала её шероховатой, но глаза лишь слегка „щипала“. Лицо одного из трупов было чем — то знакомо Павлу. Он вспомнил Сашку Говорова, сержанта из второго отделения. На полу лежал Сашка. Лейта до глубины души потрясла смерть его бойца.

„Здесь нельзя оставаться, здесь опасно!“ — мозг пытался заставить хозяина подняться выше: „Нельзя, эта пыль смертельна, наверх, выше, быстрее, быстрее!“

Шокированное сознание медленно приходило в себя. Оружия рядом с телами не наблюдалось. „Но автоматы же лежат в арсенале объекта!“ Однако было поздно. Огонь бушевал уже у центральной двери. Противопожарная система не работала, температура поднялась во много раз, пот ручьями стекал с лейтенанта.

Наклонив голову ниже, чтобы хоть как-то защититься от пыли, Павел пошел к запасной лестнице. Двери оказались открыты.

Пролёт, ёщё пролёт — лейт бежал выше и выше, страх, крепко вцепившийся в сознание, отдал контроль над человеком инстинктам…

…Вокруг темнота, лишь перила, они указывали путь на поверхность. Иногда Кунин спотыкался о ноги трупов, видел их призрачные очертания во тьме…

На двадцатом пролёте (всего их было сорок три, так как Убежище находилось на глубине около 150 метров) он почувствовал, скорее подсознательно, что рядом есть другое живое существо, именно существо. Окружающая темнота не позволяла ничего увидеть (мозг отозвался вспышкой страха). Оно не двигалось, тяжело дышало и быстро схватило офицера за плечо невероятно цепким и сильным щупальцем.

Лейт повернулся, нанёс сильный прямой удар ногой по телу твари и бросился бежать выше.

Снизу послышался звук падающего тела, а затем … Затем раздались страшные, нечеловеческие звуки, напоминавшие вой стаи гиен (фильм про этих собак Кунин смотрел в кинотеатре части). От этого крика или воя кровь у лейтенанта поледенела, озноб бил его тело. Но, после нескольких мгновений, Павел вновь управлял своим сознанием. Через полторы минуты он плечом вышиб хилую деревянную дверь аварийного выхода на поверхность и остановился отдышаться на свежем прохладном утреннем воздухе, который после тяжелого воздуха Хранилища колол горло тысячами маленьких иголок.

Его никто не преследовал, плечо надсадно болело.

Он стоял на плацу в секторе Б. Вдали дымкой очерчивались ангары для ЗРК типа „Смерч“, слева от них казармы, столовая и клуб батареи. Через дорогу, в ста метрах на право от Павла возвышалось массивное здание арсенала, а дальше — пусковые установки и хозяйственные части.

Кунин увидел толпу мужчин — только так можно было назвать эту группу людей. В глаза бросалось их неадекватное поведение. Они шли прямо, медленно, размеренно, покачиваясь и вытянув руки вперед, словно стадное чувство руководило сим сборищем…

Неожиданно один из них повернулся и бросился на стоящего рядом, хватая его руками и сцепив свои зубы на шее несчастного. Немедленно вся толпа бросилась на него и погребла под ногами, начав рвать его тело на части челюстями. Ужасная сцена длилась минут пять. В своей двадцатисемилетней жизни, Павел, конечно, многого насмотрелся, но сейчас он не смог стоять на месте и кинулся прочь от этого зрелища…

…Выл ветер, небо было в низких сплошных тучах, и нигде офицер не видел просвета в облаках. А они густым покровом плавно опускались на окрестности. Казалось, наступила белая ночь. В сырой земле вязли ноги, трудно дышалось влажным, насыщенным, холодным воздухом, который нёс с собой привкус мазута и металла. Где-то за горизонтом поднимались клубы дыма, сверкнула звездой в небе красная ракета и погасла, как метеор. Природа безмолвствовала, ни единого звука, только вой ветра в степи…

Лейт стоял возле внешнего ограждения сектора А. Двойной, двухметровой высоты, ряд колючей проволоки под смертельным напряжением был разорван в нескольких местах, электрический ток отсутствовал.

Офицер шагнул на территорию сектора А, который располагался на севере базы ПВО. Сизый туман поднимался из-за ангаров. Начался дождь, частый, пронизывающий…

Часть 2.
Испытание огнём.

11: 35, 13 апреля 2006 года, территория специального сектора А зенитно-ракетной части.

Кунин пересчитал своё „богатство“. Негусто. Шариковая ручка, обрывок бумаги, командирские часы и документы, зелёные брюки и голубая рубашка (повседневная форма офицеров ракетных войск), которые мало чем напоминали своё прежнее состояние.

В полукилометре от лейтенанта слабо выделялся комплекс приземистых серых зданий. Под ними и располагался командный центр.

Полкилометра по степи (ибо трава на территории военной части всегда скашивалась) — плевое дело для опытного солдата. Но для офицера, усталого, промокшего, находящегося на грани нервного срыва — это была бескрайняя пустыня, только что зелёная.

…Проклятый дождь! Он всё лил и лил, стуча частыми каплями по земле, и по всем признакам не хотел останавливаться. В десяти метрах не видно ни зги. Ветер начал стихать…

…Вот и серая, старая стена здания. Ровный шелест дождя ласково успокаивал человека, который подставил свое лицо прохладным освежающим каплям дождя. Постояв под своеобразным „душем“ пять минут, лейт пошёл вдоль стены. Вскоре он наткнулся на трубу водостока. За поворотом заскрипели петли. Открытая дверь звучала, как немазаная телега, болтаясь на легком ветру…

Павел зашёл в проходную. Желтый цвет стен, мигающие лампы дневного света, несколько ярких фонарей создавали мягкое освещение. По левую сторону от двери висел деревянный стенд с копиями приказов высшего командования базы, прямо шел длинный коридор, заканчивающийся решетчатой дверью, а за ней — огромная зала, по бокам коридора было несколько дверей, некоторые открыты. Лежал труп около опрокинутого мусорного бачка, стены были заляпаны пятнами крови. Справа находилась дверь в караулку и будочка охранника, какие сейчас устанавливают в супермаркетах. Пол покрыт коричневым линолеумом. В оргстекле будки лейтенант увидел семь дырок от пуль, внутри лежал мёртвый охранник. Павел подошёл к двери будки и дернул за ручку. Пластиковая дверь под тяжесть трупа отворилась и мертвое, посиневшее, холодное тело выпало к ногам Кунина. Он осмотрел будку. На полу лежал пистолет Макарова — надежное оружие для любых ситуаций. В обойме осталось пять патронов. Офицер поднял трубку телефона — молчание. Нажал кнопку тревоги. Ни какой реакции. Но если есть электроэнергия, то почему не работает телефон и сигнализация? Неужели кто-то разбил распределительные щиты?

…Павел обернулся. Зрачок миниатюрной видеокамеры наблюдения зорко следил за ним…

„Система стационарных камер работает! Нужно найти комнаты контроля наблюдения!“

Лейт открыл дверь в караульную комнату. С лёгким урчанием деревянная дверь поддалась. В комнате стоял стол, на котором лежал журнал посещений, ручки, ручная рация охраны и несколько книг. Кроме того, множество листов с разнообразными рисунками, булавки, канцелярские кнопки, боевой устав и перочинный ножик. Несколько стульев, шкаф, телефон и лампа на потолке, единственная в помещении, довершали обстановку. Стены караулки отсырели и были обклеены невзрачными серыми обоями.

Лужа крови на линолеуме вызвала приступ тошноты.

„Но где же тело, человек умирает при подобной потере крови…'

Он подошёл к столу и открыл ящики. Фотографии семьи, старые журналы, карты Союза. Но третий ящик упорно не поддавался. Ударом ноги Кунин расшиб слабый внутренний замок. В ящике лежали фонарь, спички, зелёная одноразовая ракетница и два магазина на автомат Калашникова 107 модели. Лейт рассовал по немногочисленным карманам формы находки и просмотрел журнал посещений. Последняя запись датировалась тринадцатью часами прошлого дня — время смены караула. И совсем неожиданно, из-за лёгкого движения руки из журнала вылетел листок бумаги. Он был весь исписан мелким неразборчивым мужским почерком.

Лейтенант напряжённо вгляделся и стал читать:

„… Пролетают последние часы моей жизни, я чувствую это. Вчера моя караульная смена заступила на второй пост, и все мы ощутили, что-то страшное и неизбежное должно произойти. Около 14:30 раздался громкий взрыв, сопровождавшийся ярким светом и резким звуком. Благо в караульном помещении не предусмотрено окон. Тряслась земля, сила толчков была около семи баллов. Люди попадали на пол. Внезапно сержант Власенко схватил автомат и дал очередь по караульным у двери. Мы расстреляли Власенко сразу же. Из десяти нас осталось четыре. Двоих я послал на связь с командиром полка. Они не вернулись. Рядовой Димитров, оставшийся со мной стал странно вести себя: впал в истерику, а затем бросился на меня. С горем пополам удалось оглушить его и затащить в подсобку. Дверь в неё я задвинул шкафом, прикладывая много усилий.

Сейчас я чувствую приступ тошноты и боли, будто кто-то изнутри гложет меня. Уже 6:38. В коридоре слышны шаги…

Если вы нашли эту записку, передайте её в штаб полка…

Начальник караульной смены,

младший лейтенант Приходько'.

На листе стояла размашистая подпись.

„Что думал этот человек перед смертью? О ком или о чём? И что он знал и видел? Этого я уже никогда не узнаю, а жаль…'

В подавленном настроении лейт приблизился к шкафу и открыл дверцы. Шкаф был пуст. Офицер уперся в шкаф, схватил его руками и по чуть-чуть начал отодвигать его к другой стене. Кунин вспотел, так как каждый сантиметр давался с заметным трудом. За шкафом в стене стояла старая, некогда белая дверь, закрытая на щеколду. Лейтенант проверил пистолет, передёрнул затвор и с оружием в руке, плавно переступая, подошел к двери. Резко рванул запор на себя и отбежал от двери на два метра назад, принял положение для стрельбы…

Из подсобки, из темноты вылезло существо. Внешне по строению фигуры оно было похоже на человека, но только с полностью черными глазами, с сине-коричневой кожей с множеством язв. Тонкие жгутики извивались за его спиной…

Тут же вылетела дверь в комнату со стороны коридора. Ёщё одно существо стояло на пороге.

Необычайные спокойствие и уверенность овладели Павлом, он дал два выстрела по первому существу: в голову и сердце, однако попал только в голову. Тварь рухнула не землю. Выхватив из кармана брюк сигнальную ракету, он со всей силы дернул за пусковой шнур. С воем, искрами и дымом заряд понесся к входу в комнату и зажёг существо. Оно выбежало из комнаты и прыжками понеслось к решетчатой двери. Но рядом с неё осело и повалилось на пол. Огонь медленно пожирал остатки плоти, бывшей в прошлом человеком. Зеленый едкий дым окрасил воздух и заполонил всё вокруг. Кунин начал бешено чихать. Из глаз капали слезы. На ощупь, по стенам, Павел выбрался в коридор и бросил на линолеум не нужную больше трубку из-под сигнальной ракеты. Едкий дым постепенно выветривался. Прошло около десяти минут, и воздух в караулке снова стал прозрачным. Офицер вошёл в подсобное помещение, представлявшее одновременно туалет и комнату инвентаря для уборки.

Пять холодных тел, одно рядом с другим, лежали вповалку. Они издавали противный трупный запах, который сильно щипал в носу и драл горло. Атмосфера была тяжелой, грязной и противной.

Кроме унитаза, раковины, зеркала, швабры с ведром, веника и полки с моющими веществами, в туалете на стене висела аптечка первой помощи. Стены были все отделаны кафелем, лампочка разбита. Воды в кранах не было. Битый кафель застилал осколками пол.

Павел снял крышку с бачка. Там отблескивала вода. Он наклонился, зачерпнул рукой немного воды, смочил сухие губы и лицо, затем наклонился и сделал пару глотков. Жидкость была мутной, с легким привкусом соли, грязной, но всё же водой. Утолив мучавшую его жажду, лейт открыл настенную аптечку первой помощи, положил в карман два перевязочных пакета и шприц-стимулятор (психотропный катализатор рефлексов организма, который на три часа придавал бойцу нечеловеческую силу и выносливость). Он наклонился, и … граненая сталь бросилась в глаза.

„Граната, АЦ — 55!“

Да, это была средняя оборонительная граната АЦ — 55. Кунин прихватил её и пошёл к выходу из помещения. Он не испытывал никого страха, был абсолютно спокоен, и это немало удивило его. Не зря говорят, что страх перед неизвестностью сильнее, чем страх перед реальной опасностью.

Павел шёл по коридору. Первая дверь налево — бухгалтерия. Ногой вышиб довольно дохлый замок. Офицер вошёл в кабинет главного бухгалтера. Мёртвый человек, с лычками майора, лицом вниз лежал на столе. Его убили, но не из огнестрельного оружия. Столы, стоявшие буквой „Г“, шкафы, почти везде скрывавшие стены, сейф в углу, старая картина над сейфом и три старых офисных кресла создавали образ пыльной прокуренной конторы агентства частного сыска. На полу лежал слой раскиданных в хаотичном порядке финансовых документов.

У майора оказался другой пистолет Макарова с двумя магазинами.

Сам же майор слыл по части вредным и мерзким человеком, у которого почти не было друзей, да имелась целая рота конкурентов, врагов и завистников. Поэтому-то он всегда и носил с собой табельное оружие (как говорят — береженого Бог бережет).

Павел решил самым тщательным образом обыскать кабинет.

Самым ценным из того, что он нашел, были: канцелярский нож, список военнослужащих базы с их окладами, несколько маркеров разных цветов. Под столом, среди упавших бумаг и книг, лежала рация. Стоял на соседнем столе, недалеко от сейфа, компьютер. Больше ничего интересного, кроме финансовых документов и отчетов, в которых Кунин плохо разбирался, не было.

Подняв мобильную рацию, офицер стал переключать каналы и ловить частоты. Эфир был совершенно пуст, тих, ни одного звука, шума или помехи! „Это невозможно, ведь, в конце концов, на улице идёт дождь, а в области захвата рацией находится мощный городской радио ретранслятор“.

Но молчащий эфир не отвечал. Казалось радио волны, подобно токам утечки, покинули его и исчезли в вечном хаосе космоса (два года назад этот эффект получил название вибрации Мейерхольда). Павел включил секретный правительственный высокочастотный канал УМ. И моментально динамик разразился странными, высокими и шипящими шумами. Ни какая аппаратура не могла пробить или создать их…

„Это же секретный канал, Господи, да где же я!“

Лейтенант выключил рацию и подошёл к компьютеру. Включил его. Пикнул динамик, и машина тотчас загрузилась. Операционная система стояла старая, проверенная, Windows XP. Кунин учился работать с компьютерами сам, после воинских будней, в комнате отдыха — там стоял второй Пентиум (старая и медленная лошадка).

Мертвый майор оказался человеком, пренебрежительно относящимся к своей безопасности, так как файл с красноречивым именем NewPas.doc располагался в папке „Мои Документы“. Офицер открыл его и увидел новую комбинацию кода для сейфа: А5Г37В8…

Замок сейфа тихо щелкнул и отворился. Внутри лежала сумка, несколько папок и документы. Лейт открыл молнию. В черной китайской сумке лежал противогаз, индивидуальный противохимический (ИПП) и противорадиационный (ИПРП) пакеты, предназначенные для оказания помощи в случае поражения химическим или ядерным оружием. В боковом кармане нашлись топографические карты местности.

Лейтенант перевесил сумку через плечо, благо ремень был длинным, и вышел в коридор.

Теперь в его распоряжении были: часы, фонарь, два ПМ с семнадцатью патронами, перочиный нож, два магазина на АК 107, два перевязочных пакета, шприц — стимулятор, граната, противогаз, карты местности, специальные пакеты (ИПП и ИПРП) и сумка.

„Что ж, не плохой набор для начинающего Рэмбо. Только вот Рэмбо не зомби отстреливал (так назвал Кунин напавших на него тварей)' — усмехнулся офицер.

„А что если пойти к коммуникационному центру? Там же установлен спутниковый канал связи и слежения“.

Павел подошёл к внешней двери и повернул рукоятку против часовой стрелки. За порогом шумел дождь.

Человек шагнул в пелену ливня и скрылся в ней…

Часть 3.
„Теперь ты сталкер!“

16:00, 13 апреля, 2006 года, внешний периметр основного коммуникационного центра базы ПВО.

Удивительно, большая часть строений зенитно-ракетной батареи уцелели. Исчезли только люди. Почти все люди. Настоящие.

Павел бежал под дождем. Иногда он видел абсолютно сухие участки земли, что было странно, кругом же шёл дождь! Они были около сорока метров диаметром и постоянно двигались. Кунин решил подальше держаться от этого феномена и поскорее достичь центра.

Издалека прорисовывались радиомачты. В пелене двигались нечёткие фигуры существ-зомби. Они толпами шли к центру. Что-то тянуло, звало лишенных разума человекоподобных зверей к зданию…

Как удар молнии, раздалась автоматная очередь. Лейтенант спринтом пересек расстояние до коммуникационного центра, выбил своим весом дверь. Она затрещала и распахнулась. Четверо существ выходили из комнаты, расположенной по правую сторону от входной двери. Выстрелы слева.

„Скорее, скорее, во вторую дверь!“

Кунин вбежал в комнату. По-видимому, это было помещение охраны коммутационного терминала. Зеленые обои на стенах, два шкафа вдоль стены, перевёрнутый стол посередине комнаты, маленькая софа вдоль другой стены, пульт охраны…

Тварь ударилась об стену и упала к дивану, стоящему возле электрощита. Офицер одной рукой захлопнул дверь, а другой подвинул кресло, забаррикадировав вход.

Лейт был очень силен, и ещё со школы занимался атлетикой, в основном тяжелой, выиграл первенство города по боксу среди молодежи. Многие знали его в родном городе — Чернигове. И самого Павла трудно было не заметить: статны красавец, рост под два метра, черные волосы и глаза, правильные черты лица, короткая стрижка. Кроме этого, Кунин обладал истинной ценностью — добрым и сильным характером. До армии у парня была девчонка, в которой Павел души не чаял. Он поступил в институт на специальность радиоэлектроника, а позже, после получения диплома, в качестве контрактника, пошёл служить в ракетные войска, так как в них офицеры, работающие по контрактам, получали большую заработную плату. Девчонка Кунина бросила его и вышла замуж за другого юношу, сына одного из крупнейших городских предпринимателей (к сожалению, типичный сюжет в нашей жизни). И Павел решил навсегда посвятить свою жизнь армии…

Лейтенант тяжело вздохнул и обернулся. Два человека лежали в дальней части комнаты за перевёрнутым столом у противоположенных стен. На лейта, покачиваясь, смотрели два дула — автомата Калашникова 103 модели и дробовика ТОЗ-65.

— Эй, ребят, вы чего, я же человек, а не тварь, — сдержано сказал Кунин.

— Отойди дальше и сядь на диван — ответил холодным тоном человек в форме хаки.

Он был высок и крепок. Павел мог поспорить, что сидящий перед ним — десантник и профессиональный военный. Карие глаза и светло-коричневые волосы придавали его лицу сосредоточенный и волевой вид. Кунин окинул взглядом второго.

Юноша рассматривал Павла с интересом. Тинэйджер был среднего роста, худой, с потным белым лицом. Густые коричневые волосы придавали его шевелюре пышный вид. Одежда парня порвалась, а ключица перевязана.

— И за одно отдай оружие и сумку, — произнёс он.

— Я вам не доверяю, и тем более не отдам оружие. Вы мне тоже можете не верить, но будь я заражен, то не стал бы закрывать дверь. Не так ли?

— Насколько ты понял, мы также не хотим твоей смерти.

— Ну, вот и отлично. По одиночке нам не выжить, нужно объединится.

— Это ты правильно сказал, поддерживаю предложение! — медленно проговорил юноша.

Прошло несколько минут напряженного молчания. Павел решил представиться:

— Я — Павел Кунин, лейтенант, служил на этой базе. Очнулся где-то около восьми. С тех пор никого из личного состава батареи не видел. Ищу своих, но, похоже, это дохлый номер. А вы-то кто?

Мужчина в военной форме привстал и протянул руку:

— Сергей Чубенко, капитан ВДВ Украины, вторая десантная бригада, третий полк, командир третьего батальона. Вчера я с моими людьми, общей численностью 300 человек, получили приказ высадиться здесь, в Чернобыльском районе на 10 вертолетах и выяснить обстановку. В тридцати семи километрах до города всё электрооборудование перестало функционировать, и все вертолеты погибли — разбились о землю. Лишь те, кто успел выпрыгнуть с парашютами, выжили, да и то не все. Некоторые попали в аномальные области. У меня на глазах семь ребят разорвало, когда они попали на этот участок при приземлении.

Они (области) постоянно движутся и пока их можно определить только по эрозии почвы, которую подобные аномалии вызывают. Почва становиться более светлой.

Рации, компасы, другая электроника — не работали, подавлялись сильнейшими электромагнитными излучениями. Прошло двадцать минут после катастрофы, и десятки разных тварей напали на отряд (в живых оставалось тридцать восемь человек). В этом бою я потерял половину людей. Ещё четыре солдата погибли от сизого тумана, он просто выжег их кожу. Оставшиеся бойцы бросились прочь от места столкновения. Меня тошнило, рвало, ужасная боль прокатилась по телу. Но успел использовать антидот (противоядие) из ИПП.

Затем я побежал. Мои нервы тоже не выдержали, они были на пределе. Бежал долго, часа два. Останавливался, отдыхал, и, опять бежал. С рассветом вышел к ограждению этого объекта. В проволоке насчитывалось много проходов. Увидел ближайшее здание и зашёл внутрь. Выбрал эту комнату, закрыл дверь и от усталости моментально заснул на диване…

Воцарилось неловкое молчание. Юноша через силу улыбнулся и заговорил.

— Я тоже не по своей воле оказался в этой комнате. Ну-с, с самого начала, по порядку. Вчера в час, я и мои друзья, снова отправились к знакомым девчонкам на Садовую улицу. И кто-то совершил непростительную ошибку — притащил бутылку водки. Вот так незаметно пролетел час. Всей компании захотелось непременно пойти на какой-либо „подвиг“ и мы двинулись к речке. Ну вот, где-то в восемь раздался страшный белый взрыв, прокатилась волна нестерпимого света, задрожала земля, и почти всюду вылетели стекла и некоторые двери. В первую очередь я подумал о своих родителях — они ведь работали в первом блоке Чернобыльской АЭС. Пришёл в себя где-то в восемь, отвратительные и мерзкие создания, чем-то похожие на монстров из компьютерных игр, преследовали меня. Я сумел скрыться от них. В трех кварталах от места, где я поднялся с земли, на перекрестке стояли три полицейских машины. У одного мертвого сержанта взял на всякий случай вот этот дробовик. Ну, ещё слышал нечеловеческие крики, выстрелы и взрывы.

— Ты слово „ну“ повторил три раза. Можешь говорить без слов-паразитов?

— Постараюсь. Продолжим. Позже я двинул к военной базе, решил, что здесь солдаты помогут мне, но, как видно, вам самим бы не помешала помощь…

Однако, речь не об этом. Через дыры в ограждении я попал сюда, в коммуникационный центр, в коридоре вновь пара тварей напала на меня. Не пойму, я, что, такой красивый? Ладно, рассказываю дальше. Они бросились на меня явно не для того, чтобы поцеловаться. Я три раза ударил ногой по двери. Она распахнулась, и капитан дал несколько выстрелов по преследователям, схватил меня за шиворот и втащил в комнату. С тех пор и сидим, нос боимся за пределы помещения высунуть. Вот и всё. Пока всё.

Да, и ещё одно интересное совпадение. В детстве я читал повесть Стругацких „Сталкер“. Так вот, мир в произведении очень сильно смахивает на окружающую нас сейчас действительность. Мы находимся на аномальной

территории, где извращено большинство физических и химических законов, нарушена окружающая постоянная цепь обновления, погиб биогеоценоз. Здесь не может выжить обыкновенный человек. Это мир, мир без будущего.

И он называется Зоной. Предполагали, что Зона — это последствия того, что на данной территории где-то находится фрагмент инопланетного разума (об этом говорится в книге). Разум может абсолютно всё в пределах своих границ распространения, его нельзя уничтожить либо изолировать, он контролирует и управляет сознанием большинства людей, которые находятся в Зоне. Кроме того, разум (его называют Нечто, и расположен он где-то в центре Зоны) любит „играть“ с людьми, приходящими в Зону, он жаждет крови, не может без неё существовать. Для этого в Зоне и существует Комната, ведь только для того, чтобы попасть в Комнату, люди идут Зону. В этом помещении, какое бы ты не загадал желание, оно сбудется, нужно лишь выбраться из Зоны. И есть класс людей, которые ничем не отличаются от остальных, но которых „выбирает“ Зона. Они называют себя сталкерами, на них Зона влиять не может. Сталкеры живут в Зоне, исследуют её, провожают людей до Комнаты. Сталкеры — основные мишени Зоны, так как она не любит свободных. Они никогда не входят в Комнату, ибо сталкер, вошедший в Комнату, становиться обыкновенным человеком. В Зоне есть два главных правила: не возвращаться назад прежней дорогой и уважать Зону. Теперь нас всех можно назвать сталкерами, и похоже, мы первые на этом тернистом пути. Зона станет нашим вторым домом, нашей жизнью, судьбой и призванием. Так будет вечно. Зона не отпускает.

— Бред какой-то, тем более я много раз нарушил Законы Зоны. Но всё ещё жив, — глухо сказал капитан.

— Да, я забыл представиться, Максим Збруев, — он подал руку лейтенанту.

— Странный ты, Макс, — Павел пожал его руку.

Около двадцати минут все молчали. Слышно было, как за дверью двигаются тела тварей. Каждый из мужчин вспоминал всю свою прежнюю жизнь.

— Итак, нам пора отсюда убираться, — нарушил молчание Сергей, — идти будем к границам Зоны и встретимся там с нашими.

— Мы-то с удовольствием, да как? Там, за дверью, десятки существ. У нас патронов не хватит!

— Малой, а граната нам на что? — лейт с ухмылкой посмотрел на Максима.

…

Дверь вылетела в сторону, раздался автоматный треск, взрыв, выстрелы из пистолета, ухнул дробовик, и трое человек выбежали из запасного входа коммуникационного центра. Они бежали очень странно. Их путь представлял амплитуду. Через полчаса они были уже в степи…

Часть 4.
Человек из Зоны.

14:00, 14 апреля, 2006 год, опушка берёзовой рощи рядом с домом отдыха „Белое озеро“.

Дождь кончился, трое мужчин сидели вокруг костра и ложками из каски ели горячий армейский пищевой концентрат, представлявший собой безвкусную смесь белого цвета.

Серые облака стали более пушистыми, подул прохладный ветер. Люди расположились у поваленного дуба.

— За это время мы прошли двадцать семь километров. Примерно двадцать семь. Я считал пройденный путь по методу Курляндского, который преподавал в нашей академии. Умный был мужик. Итак, до границы Зоны и оцепления (а его наверняка выставили) около восьми — девяти километров. Сейчас поедим, отдохнем и двинем дальше, — капитан рассказывал юноше и лейтенанту.

— А ты не думаешь, что некоторые люди за Зоной не очень обрадуются, увидев нас живыми и относительно невредимыми? Они ведь очень невзлюбят тебя, капитан, меня и Макса.

— Плевать! Всё равно нужно выбираться отсюда! Ещё одна встреча с собаками, крысами, зомби или другими, более опасными, представителями местной фауны, и мы без единого патрона — глядя на огонь, ухмыльнулся Сергей.

Резко Максим встал с земли, наклонился и выпрямился, потянул руки и проговорил: „Мы тут с вами не на курорте. Я поддерживаю капитана. Идём, быстро, ну!“

Офицеры с удивлением посмотрели на Макса.

Костёр остался гореть, освещая тропинку, по которой ушли три сталкера. Пламя медленно перекинулось на траву, потом на дуб и вдруг резко погасло. Трещина поползла по почве, и из неё пошёл сизый дым…

Сталкеры девять часов подряд шли по лесу. Молчание вековых деревьев, крики ворона и мягкий шелест высокой осоки вызывали странные ассоциации: с одной стороны, хотелось как можно быстрее уйти из этого чуждого человечеству мира, а с другой — остаться в этом лесу, где царят спокойствие, молчание и умиротворение, внешнего умиротворения и спокойствия. Но каждый из этих мужчин знал — расслабиться в Зоне, хоть на миг забыться и уйти от действительности означает верную смерть. Зона всегда была на страже, непреступная, таинственная, она жила в своем измерении и постоянно следила за своими „гостями“, словно невидимый хищник за неосторожной жертвой…

Максу хотелось спать, веки, казалось, сами слипались от усталости, ноги неуклюже ступали по траве. Павел шёл в середине, внимательно осматриваясь по сторонам, а Сергей заключал группу.

— Хотя бы магнитофон на батарейках сюда, — бубнил Максим, тыкая впереди себя щупом землю.

— И девочек, — съязвил Сергей, — ты лучше помолчи, здесь то мы тоже не одни…

— Лес редеет, капитан, — пробасил лейтенант, — похоже, здесь и стоит оцепление.

Люди вышли на опушку леса. Примерно в метрах двухсот пятидесяти от последнего дерева чадили два бронетранспортера БТР-90, лежал на боку перевёрнутый грузовик „Урал“.

Все трое ползком подобрались к автомобилю. Тело водителя застыло в неестественной позе, тент грузовика был пробит пулями и осколками. Внутри, вперемешку с ящиками, хаотично лежали трупы. Отряд первым делом взял автоматы и патроны, каждый прихватил несколько гранат.

Конечно, подобный поступок — это чистой воды мародёрство, но и находились трое мужчин не на войне, а в Зоне, где подобное событие позже стало рядовым происшествием.

Позже лейт понял, какую глупую ошибку они совершили…

Перед исследованием грузовика нужно было выждать хоть немного времени, осмотреть окрестности. Если бы у одного из них имелся бинокль, то его обладатель сразу бы увидел в полутора километрах армейский блокпост и позиции артиллерийской батареи.

На батарее корректировщик внезапно увидел движение около бронетранспортёров. Не успев даже распознать цели, испуганный старшина, который вчера спасался от трех монстров, когда они напали на пост, подал команду и координаты. Пять пушек зловеще ухнули, и пять болванок, несущих смерть, полетели к грузовику на дороге.

Сергей первым услышал гром и обернулся. Лейт и Максим вылезали из кузова. Капитан успел лишь крикнуть им: „Ложись!“

Удар, взрыв, грохот, невыносимая, вездесущая боль. И наступает темнота, ласковая, приятная, спокойная, обволакивающая, вечная…

…Они вновь бежали к лесу — Павел и Максим. И тут Макса подвела его неопытность. Он побежал дорогой, по которой полз к машине. Пять, десять, пятнадцать, двадцать метров, уже видна чащоба…

И вдруг под ногами расходится земля. Трещина, метра в два шириной, её дна не видно. Как жаль, что мы не умеем летать, подобно птицам…

…

Павел добежал до леса, упал в лужу под осиной, поднял грязное лицо и посмотрел в долину. Батарея дала третий залп, и от опушки леса остались лишь комья мокрой земли да воронки.

— Сволочи, мерзавцы, да чем вы лучше тварей?! — громко закричал лейтенант.

Он сел на пень. Две большие скупые слезы прокатились по правой щеке. Макса и Сергея больше нет. Нет! Теперь он один, один против Зоны…

Человек встал с пня, передёрнул затвор и пошёл прямо к разбитому селу, стоявшему недалеко…

Он был один, один против всей Зоны. По крайней мере, он так думал…



Часть 5.
Спустя четырнадцать лет.

23:00, 30 августа, 2020 год, Волчий лес, за пределами Зоны.

Молодой, высокий, крепкий сталкер шёл по тропинке среди густого леса. Он был вне Зоны. Новенькая М 16 колыхалась за спиной. Его звали Учителем и по праву считали вторым сталкером после Лейта. Только что Учитель пробился сквозь армейский заслон и нёс экземпляр нового сорта пшеницы, за который его ожидало щедрое вознаграждение.

Старая маленькая землянка в лесу встретила его слабым светом из окон. Он толкнул дверь и вошёл внутрь. Высокий мужчина, лет сорока, с изуродованным лицом и без одной руки, сидел в кресле за столом и внимательно смотрел на него.

— Здравствуй, Лейт, — произнёс сталкер, — я выполнил заказ.

— Здравствуй, Учитель, вот твои деньги. Кое — кто хочет стать сталкером, за деньги, естественно, — мужчина встал из-за стола.

— Ты же знаешь, это не возможно, Зону не купишь ни за какие деньги, он просто погибнет.

— Хорошо, вот в этом конверте новое задание. Чая не хочешь? Может, что-нибудь купишь?

— Нет, не сейчас. Скажи, ты же лучший, ты первый сталкер, ты мой наставник, человек с очень большими связями. Не желаешь вернуться в Зону?

— Нет, я стар, я уже отомстил за Макса и Кэпа, создал своё дело, провёл множество людей в Комнату, вырастил поколения сталкеров, с меня хватит. Тем более Зона очень сильно изменилась.

— Как знаешь, прощай!

— До свидания, и вернись живым, ты мне нужен…

Учитель вышел, хлопнув дверью, и пошёл к городу, который построили рядом с Зоной всего за три года. Из темноты, на встречу ему, по тропинке к землянке шел другой сталкер…

А из окошка в спину ему смотрел Лейт и вспоминал свою молодость…



Продолжение следует…