Парк им. В.И. Ленина (г.14, эпилог) (Начало)

Я думал, что сказки это всё и никакого ИЖа и в помине нет. Однако Зону Отчуждения тоже когда–то считали не более чем плодом не вполне здорового воображения. А вот поди ж ты. Вот спецслужбы заинтересовались, забеспокоились о мировом благополучии, боятся, чтобы артефакт не попал в плохие руки. Вот только каждая спецслужба беспокоится о благополучии только своей страны. Я помогаю одной из них и не знаю, правильно делаю или нет.

Да и есть ли этот ИЖ? Если нету, то мне беспокоиться нечего: повожу этих туристов по, как сказал покойный Александр Сергеевич, парку В.И.Ленина и домой, к потяжелевшему банковскому счёту.
А если есть? Тогда надо ждать беды. Слишком много людей знает о ключах деда. Да и доверия я не имею даже к себе, о Димке и говорить нечего: сталкер жадный до хабара, может не глядя на старую дружбу завалить нас всех как беспомощных слепых щенят.

Держу пари, Николай того же мнения о нас. Он вполне может нас отправить к праотцам, как того пулеметчика Станислава.

Виктор слабак, но с перепугу и от него можно сюрпризов ожидать.

В общем, мы уже на другой стороне железной дороги и идем на север в поисках ИЖа. Как сказал Коля, дед указал на следующий ключ, находящийся в одной деревеньке под страшным названием Красное. Что нас там ждёт – непонятно.

На этой стороне оказалось то же болото, но со своими особенностями: оно было не так сильно затоплено, как на юге, и имела вполне здоровую растительность.

А как мы сюда попали? Пешком было накладно идти, поэтому нас подвезли ученые на своем ГАЗ "Тигр" до переезда. Эх, хорошая машина. Дальше нас отказались везти категорически, сославшись на не знание местности. Струсил Паша – так звали ученого водителя – на его лице отчётливо читалось: хочу обратно на базу, а лучше домой. Димка над ним ещё подшутил:

– Паш, ты если вздумаешь ехать из Зоны на машине, ты главное хорошенько разгонись. Военные может не успеют тебя из пулемётов расстрелять.
Даже Виктор зареготал. Только зря Димка это всё сказал. Лицо Паши стало ещё мрачнее и от нас он уезжал, резко сорвавшись с места и пробуксовывая всеми четырьмя колесами и юля в заносах. А Димка ему всё в след кричал:

– Памперсы, памперсы не забудь!

Всё–таки жалко мне парня, целый год безвылазно.

Очень запомнились лица ученых, когда мы к ним ввалились живые и невредимые, естественно кроме Александра Сергеевича, скончавшегося при мне, и меня, от усталости еле стоящего на ногах. Яйцеголовые всё удивлялись, как это мы только одного потеряли, да ещё и назад вернулись. Николай им всё рассказал о временной аномалии, в которую угодила группа профессора Войтенко, о Кривой Горе и её обитателях псевдослонов и странной аномалии на поляне, на которой я побывал. Я только уточнял, но, в конце концов, провалился в сон без сновидений. Утром проснулся от жуткого чувства голода, но, на своё счастье, яйцеголовые соблюдают режим, и я без особых забот с приготовлениями пищи до отвала утолил своего червячка в животе. Ну и без ста грамм никак не обошлось.

Так вот. Север болот был как рай после ада южных болот. Кругом зелень, никаких булькающих звуков и нехороших аномалий как воронка. Почти как на правобережной Зоне. Вот только это «почти» очень настораживает: мутанты здесь по любому должны водиться, потому что есть, где спрятаться и потомство своё выхаживать.

– Был бы здесь Штирлиц, – сказал Димка с сожалением в голосе, – он бы нам всё по полочкам разложил бы – что здесь и к чему. А так придется только самим себе доверять.

– Мда, хороший мужик был, – сказал Николай, – толковый.

– Козел он, – сказал Димка. – Был. Всё, про него забыли. Вот деревенька, теперь про неё думаем.
Мы остановились. Село оказалось большим и в обход его пройти будет проблематично. Придется пересечь.

– Вы это, сильно не удивляйтесь, но в этом селе дед обозначил какую–то точку как кинотеатр, – сказал Коля.

– Интересно, – задумчиво сказал Димка и пошел вперед. – Где именно?

– Дед село обвел кружком, прочертил линию в виде дороги и отметил аномалии. Сама цель уже совсем близко.

Димка резко остановился и повернулся к Николаю:

– Я смотрю, ты знаешь больше. Давай, веди.

– Что...

– Давай, давай. Я за тобой буду следить, не бойся.

Разведчик замер в нерешимости, но потом всё же обогнул Димку. Димка пошел следом.

– Ты парень уже опытный, пора уже и научиться по Зоне ходить проводником. Короче шаг. Чувствую, ты полностью заменишь Штирлица.

– Это почему?

– А кого ещё в Зону отправлять? Внимательно по сторонам смотри. Твоё руководство в этом вопросе долго кумекать не станет. И под ноги не забудь смотреть, а то ещё наступишь на какую–нибудь дрянь.

– Я, между прочим, до ЧАЭС сам дошел, и без посторонней помощи к тому же, – не оборачиваясь, сказал Коля.

– И вернулся без посторонней помощи тоже? – Димка выждал паузу, ожидая реакции, но наместник Штирлица промолчал. – Так что давай помалкивай и не отвлекайся.
Наместник. Может такую дать Николаю кличку? Проверим.

– Наместник, а почему Александра Сергеевича Штирлицом назвали? – спросил я, когда мы прошли мимо первого двора.

– Потому что его фамилия Исаев, – не задумываясь, ответил Коля.

– Наместник? – обернулся ко мне Димка. – Хе!

– Что? Меня наместником назвали? Почему? – Николай остановился и обернулся к нам.

– А что тут непонятного? Наместник Штирлица. Тебе не нравится? – готов спорить, Димка улыбался во весь рот.

– Наместник, чего стал? – спросил Виктор, чего я никак не ожидал.

– Млять, – ругнулся Николай Наместник и пошел дальше, крутя головой слева направо и обратно.
Надо сказать, что все дворы здесь оказались наглухо заросшими деревьями и травой. Детекторы движения молчали. Детекторы аномалий тоже. Село казалось просто заброшенным и никому не нужным из–за безработицы, а не по причине эвакуации из–за аварии на ЧАЭС. Но это впечатление обманчиво, как и всё в Зоне. Где–то должны быть заподлянки.

Началось что–то вроде ломки по аномалиям и непоняткам Зоны, не может быть, чтобы здесь ничего не было. Хотелось увидеть хотя бы жгучий пух на верхушках столбов, провода с которых срезали охотники за цветным металлом ещё до второй аварии. Или испугать тварь, любую, лишь бы она убегала в зарослях, шурша ветками и листьями. Но тут стояла лишь тишина и безмятежность давно покинутого села.

– Такое впечатление, что мы не в Зоне, – заметил Димка. – Чего–то не хватает.

– Сейчас будет, – обещающе сказал Наместник, показывая на автобусную остановку из белого кирпича. – Идём на остановку, садимся там и ждём.

Преддверие чего–то необычного после аномального голодания, ускорило наше продвижение к остановке. В самой остановке оказались две лавочки с двумя трухлыми на вид палками и кучи мусора, занесенного сюда ветром. На стенах красовались различные надписи нецензурного содержания.
Мы быстро скинули рюкзаки, расселись по лавочкам, и стали ждать толи автобуса, толи обещанного кинотеатра. Все молчали, в напряжении рассматривая окрестности и внимательно выслушивая малейшие звуки. Моё сердце колотило в предчувствии чего–то необычного. Автомат лежал на коленях, и я не отпускал рукоятку, нервно постукивая по гашетке пальцем.

– Ну, когда? – нарушил молчание Димка.

– С минуты на минуту, – ответил Николай, не отрываясь от созерцания окрестностей.

И началось. Самое настоящее немое кино.

Накатил белый и густой, словно сигаретный дым, туман и заволок всё вокруг, не проникая в саму остановку, словно нас защищала стена из стекла. Мы молча сидели и как завороженные смотрели на туман. Мне стало страшно, казалось, что из тумана сейчас что–то явиться ужасное, но автомата я не поднял. И вдруг на тумане стала проявляться картинка, словно сзади включили проектор с медленно разогревающейся лампой. Я интуитивно посмотрел назад, но ничего кроме глухой кирпичной кладки не увидел. Сначала было невозможно разобрать, что же вырисовывается на тумане, но потом картинка стала чётче, обрела цвета и ожила, показывая облака. Облака расступились, уступая место картинке быстро приближающейся земли. Появилось зелёное плато с засаженными деревьями, оно стало всё ближе и ближе. Теперь видно, что это деревья дуба. Камера резко прошла сквозь кроны, резко замельтешили сучья и листья. Трава становилась ближе. Вот камера упала в траву и... Изображение резко пропало, словно в проекторе внезапно кончилась плёнка. Я аж подпрыгнул на месте от неожиданности и посмотрел на остальных: все сидели в прежних позах и внимательно смотрели на туман.

Тем временем появилась новая картинка. Это был город. Камера плыла по пустой улице на высоте третьего этажа. Дома по бокам однообразны. Одна пара домов, вторая, третья, улица резко выходит на площадь с памятником Ленина. Эту площадь я узнал сразу, её мечтают посетить многие сталкеры – это была площадь в городе Припять. Вдалеке виднелись очертания ЧАЭС. Камера крутанулась вокруг своей оси, показав панораму, и изображение исчезло.

– Прям документальный фильм какой–то, – сказал Димка, но на него зашипели, так как появился следующий фильм.

Камера мчится низко над землёй, почти прячась в рыжей траве. Её трясёт, иногда водит в разные стороны, показывая проносящиеся деревья, но направление не меняется. Я понял, что туман показывает происходящее чьими–то глазами. Этот кто–то резко посмотрел назад, на псов с отталкивающими образованиями на коже, которые шли немного позади. Это была стая из не менее десяти слепых псов, которую вёл вожак, наверняка псевдопёс, через глаза которого мы и наблюдаем эту картинку. Пёс остановился и стал идти медленнее, словно они подкрадывались к жертве. Высокая трава оказала для псов хорошую службу, ибо взгляд вожака упёрся на двух ничего неподозревающих сидящих людей у костра. Пёс резко выпрыгнул. Мне показалось, что он издал боевой клич, подымая сородичей в атаку, сам не раз попадал в подобную ситуацию как те люди. Пёс кинулся на человека слева, который только успел встать, но не успел вскинуть АК, потому что пёс уже вцепился в шею и опрокинуть его. Лицо человека, искаженное болью и отчаянием, мне показалось смутно знакомым, но не смог вспомнить из–за ужасного зрелища. Из шеи хлынула кровь с пузырями, человек сопротивлялся, но вскоре затих. Пёс немного подождал, отпустил шею и посмотрел на стаю, уже разрывающую второго человека на куски. Но на этом ужасное кино не закончилось. Пёс устроился возле бедра своей жертвы и, впившись в него зубами, оторвал приличный кусок мяса со штаниной, и камера сотряслась вверх вниз, так как псевдопёс глотал. Взгляд псевдопса пал на слепого пса, подошедшего к брюху его жертвы. Слепой пёс разорвал комбинезон и сунул морду в живот, вытащил тонкую кишку и стал её с усердием вытаскивать. К моему горлу подкатил комок.

– Млять.

Димка встал и что–то кинул в туман. Картинка увлечённых своей добычей псов резко исчезла. Туман зашевелился.

– Что ты наделал?! – с ужасом крикнул Наместник.

– Болт им ржавый, чтобы я смотрел, как псы пожирают Лешего, – с отчаянием в голосе, сказал Димка.

Я вспомнил, Леший номер два, как его в шутку называли сталкеры в баре, часто с Димкой ходил, пока их дороги не разошлись. Не завидная участь.

Туман зашевелился ещё больше, как живой, угрожая своими щупальцами залезть в будку остановки. Моя спина вмиг покрылась холодным потом. Мы ощетинились оружием, следя стволами за каждым щупальцем.

– Не стрелять, – сказал Коля. – Само уйдёт.

Туман поугрожал нам щупальцами ещё с минуту и испарился. Всё в округе стало пускать зайчики от появившегося солнца, так как всё вокруг было укрыто влагой, словно недавно прошел дождь.

– Пошли.

Николай резко встал и пошел по дороге дальше на север.

– Стой, дурень! – окликнул Димка. – А как же первая группа неприятеля?

– Какая там группа... Туман убивает всё в этой деревне, если ты не успел спрятаться на этой остановке.

– Как... – казалось, у Димки отняло дар речи. – Как это убивает? И ты нас сюда заманил и ничего не сказал? Козёл!

– А что вы хотели? Путь к ИЖу я лёгким не обещал.

– А ты уверен, что группа погибла? – решил я снять напряжение в воздухе.

– Я же сказал, туман убивает всё в этой деревне, если ты не успел спрятаться на этой остановке.

– Ну, может, есть другие места, где можно спрятаться?

– Мне об этом не известно, в записях деда других упоминаний нет.

– Так это из–за тумана нет ни аномалий, ни одной живой души? – догадался Димка. – Как он действует?

– Я что, похож на учёного? Просто, чтобы пройти дальше, надо пересидеть на этой остановке и посмотреть фильмы. Дед упомянул, что они никогда не повторяются. Теперь путь свободен, не будем терять времени, надо добраться до монастыря.

До монастыря добрались быстро и даже спокойно, так как все знали, что сюрпризов быть не должно. И не только ведь из–за стражи тумана, а потому что мы нашли группу противника. Зрелище было не из приятных, а восстановление картины гибели группы просто бросала в дрожь. Никому не пожелаю такого пережить.

Первый обезображенный труп, со сморщенной серой кожей и с широко открытыми сморщенными глазами, словно из них выкачали жидкость, мы нашли на крыльце одного дома, двери которого были распахнуты, а окна плотно закрыты ставнями. На нём была камуфляжная одежда без нашивок, в груди зияло несколько пулевых отверстий. На пороге дома лежал второй такой же труп с зажатым в правой руке автоматом М4.

Было ясно, что человек на крыльце пытался войти в дом, но поздно, за что и поплатился очередью в упор от человека на пороге, который не успел закрыть дверь. Дальше страшно стало идти смотреть на смерть в доме. Но мы молча пошли дальше.

За столом в зале сидели двое. Первый всем телом упал на стол, а второй раскинулся на стуле, широко открыв рот и ссохшиеся глаза.

В спальне лежали двое, каждый на своей кровати. С одним была та же картина, что и у остальных, но второй был в маске и его грудная клетка мерно вздымалась и опускалась. Димка, не сводя прицела с человека, осторожно снял маску. Поражения были такие же, но он был жив. Глаза не моргали, словно это было не лицо, а маска. Губы шевелились, что–то пытаясь сказать. Димка наклонился.

– Туман, туман... – пробурчал Димка, махнул рукой и вышел.

Николай так же наклонился над человеком:

– Кто вы?! – и прислушался. – Курить?! Сейчас!

Наместник похлопал человека по карманам и вытащил из нагрудного кармана пачку, снял шлем и маску и, раскурив сигарету, всунул её между потрескавшихся губ страждущего. Тот затянулся пару раз, но на третью уже не хватило жизни. Сигарета выпала изо рта и упала на пол.

– Чёрт, – выругался Николай и затоптал сигарету.

Я уже третий раз вижу такую спокойную смерть: раз и всё, почти без мучений. Почти без мучений? Какой я дурак. Сталкер на ЧАЭС умер в муках от лучевой болезни, Штирлиц в ужасной жаре, а этот весь с иссушенной кожей и глазами. О Зона.

Я быстрым шагом вышел из дома и чуть не столкнулся с Димкой.

– Куда бежишь? – я хотел что–то ответить, но он не дал. – Я тут ощупал эти трупы и обыскал дом. Ни одного документа, никаких эмблем, никаких жетонов, а один из этих негр, представляешь? Я так думаю, что это наёмники.

– Да, наёмники, – сказал появившийся Коля. – Тот в маске имел при себе подробнейшую карту, как добраться к ИЖу, отличную карту, хорошо составленную, со всеми аномалиями. Они здесь поджидали нас. Зачем не скажу, не знаю.

– Какого? – не понял Димка. – Уже б давно забрали исполнитель желаний и оставили бы нас с носом. Что–то здесь не чисто. Может это только одна группа?

– Может, но при наёмнике и инструкции были с кличками и обязанностями каждого наёмника в группе. Не хватает одного снайпера, но я так думаю, что его Толян гвоздильщик на ЧАЭС к трубе пригвоздил.

– Не напоминай больше о трубе, – предупредил я гневным тоном.

– Ты чего, гвоздильщик?

Я вскипел. Как этот недоносок правительственный смеет мне кличку изменять?

– Гвоздильщик?

– Теперь мы квиты. Ещё раз назовёшь меня наместником, то будешь зваться гвоздильщиком. Понял?

– Ребята, нашли время ссориться из–за кликух, – развёл руками Димка.

– А тебя Сонный, никто не спрашивал, – грозно сказал Николай и, проходя, толкнул нас плечом, вышел из дома на дорогу.

– Чего это вы?

Я только пожал плечами и вышел следом. Так мне и надо, будет мне урок не давать людям тупые клички, я в шутку, а человек расстроился.

Всю дорогу мы молчали. Было конечно чувство страха – найденные трупы его обостряли, – что может быть придет ещё какая–то группа и будет пережидать в будке туман, который в это время мчится нас уничтожить. И это чувство преследования было не только у меня, но и у всех, потому что мы то и дело останавливались и оборачивались, высматривали, вслушивались в полнейшую тишину и шли дальше. Ветра не было вообще и всё казалось застывшим как на фотографии. Солнце светило нам в спину, отправляя впереди нас наши тени, как ангелов хранителей. Асфальт, испещренный трещинами и выбоинами, петлял среди полуобнаженных деревьев дуба, тополя и клёна, разбавляясь иногда берёзами. Казалось, дотронься до любого дерева и оно превратиться в прах – до того не естественно было их видеть здесь не мутировавшими или вообще голыми от радиации.
До монастыря дошли молча. Красивый оказался монастырь, добротный, жаль только годы коммунистической власти всё же на нём отразились, наверняка, как и везде, его долгое время использовали как зернохранилище.

Вход в монастырь оказался настежь открытым, приглашая нас во внутрь. Высокие кованые двери были в хорошем состоянии. Ступени правда разбиты в нескольких местах.

Мы остановились у входа и посмотрели на Николая.

– Здесь следующий ключ, – Коля посмотрел на нас. – Пойдёмте.

Димка не переступил порог, пока не зашвырнул в глубь монастыря болт, отдавшийся эхом особой акустикой пустого монастыря. Я зашел следом и посторонился, пропуская остальных. Внутри монастырь был освещен только несколькими маленькими оконцами в стенах и отверстием в высоко возвышавшемся над нами купола, показывающего круг голубого неба. Белые стены улучшали переотражение дневного света, но в глубине здания было темновато, без фонарика не обойтись. Зашли остальные.

– Где? – спросил Димка.

– А я знаю? – повёл плечами Николай. – Это должна быть миникарта на стене или полу с надписью "Ключ 3". Я её здесь не вижу. А вы?

– А чем нарисовано? – встрял Виктор. – Может краска какая–то невидимая?

– Не, – отрицательно покачал головой Коля. – Дед всё рисовал или угольком или грифелем.

– Тогда, пойдём? – нерешительно предложил я.

– Да.

Страх неведомого – это самый лучший страх. Сердце в груди колотило, гоняя по телу адреналин. Руки немного дрожали, ноги не хотели идти, но повиновались моему приказу. Шаг в глубину, второй, третий, СТОП! Я остановился как вкопанный и включил фонарик. В самой глубине монастыря лежало несколько трупов в какой–то тёмной луже. Я прищурился, внимательнее рассматривая и анализируя, и понял.

– Все к стене!

Я мигом прильнул спиной к белой стене, оружие на ранце лязгнуло, и щёлкнул переключателем огня на Грозе. Все последовали моему примеру, кроме Николая.

– Что? – не понял он.

– Там трупы, – ответил я, – в лужах собственной крови.

– А, вы об этом, – как–то странно сказал он, словно знал об этих трупах всё время. – Не бойтесь, трупами вы станете несколько позднее, – и в нашу сторону он направил пулемёт.
Злость пришла на смену удивлению. Так и знал, чувствовал подставу, но расслабился. Думаю, Димка чувствовал тоже самое, что и я. Но что мы теперь можем сделать против Николая с пулемётом, набитым восьмидесятою патронами? Он из нас сито сделает и глазом не моргнёт.

– Ну, чего стоим? Вы же умные мальчики, бросаем оружие и стоим с поднятыми руками.

Он ещё и издевается.

– Козёл, – Димка от злости бросил свой HK 417 Николаю под ноги.

Я последовал примеру Димки. Виктор бросил Сайгу и тяжело вздохнул.

– Снег, это Коля, объекты под прицелом. Жду.

Засада? Будь трижды прокляты эти разведчики, всё спланируют наперёд.
Послышался шум расстегиваемой молнии и из купола до самой земли полетели четыре верёвки. Раздался треск застёгиваемых карабинов и по верёвкам спустились четыре фигуры в чёрном, наводя на нас автоматы. Николая возня людей не интересовала – он с нас глаз не спускал. Чёрные, не отпуская с нас мушки, бесшумно подошли к Николаю. Вся их форма говорила о городском спецназе: чёрный цвет, тяжелая броня, не менее тяжелый шлем с узкой прозрачной щелью из бронестекла в металлическом забрале, автоматы, похожие на АК, но какой–то особой модификации, с заряженными подствольниками.

– Что–то не для Зоны спецназ, – заметил Димка.

– А других целей у них и не стоит, как удерживать эту точку, – ответил Коля и повернулся к чёрным: – Выдели двоих, пусть их от снаряги освободят и проверьте на нычки.

Первый чёрный утвердительно кивнул и посмотрел на своих. Двое подошли к нам, всё ещё держа на прицеле, и властным голосом приказали повернуться лицом к стене и положить на неё ладони, широко развести ноги и не шевелиться.

Ох, не приятное же это чувство, быть в чьей–то власти, стоять под прицелом у автоматчиков и ждать пули в голову, потому что им показалась в твоих действиях какая–то угроза. Хочется высказаться, что я думаю по этому поводу, обматерить всех и каждого в отдельности, но приходится молчать, почки мне ещё дороги, а по ним бить очень любят. Может, обойдётся, надежда всегда умирает последней, но мозг отчётливо втолковывал: выхода нет. Мы нужны для чего–то, а то б уже давно свинцом накормили. Ещё поживём.

Я стоял со стиснутыми от злости зубами и ждал, пока с меня не снимут оружие и рюкзак. Чужие руки прошлись по моему телу, в поисках скрытого оружия, спустились по ногам и пропали.

– Чисто, – заключил один из чёрных. – Связывать будем?

– Нет, – ответил Димка. – Просто держите их на мушке. Если будут шалить, стреляйте по ногам – они мне нужны живыми. Карту перерисовали?

– Обижаете товарищ полковник, вот.
Хотелось обернуться и посмотреть, на Колю, оказавшимся аж полковником, но я подавил это желание.

– Господа сталкеры, повернитесь к нам лицом, – мы повернулись, автоматы смотрят на нас. – Руки можете опустить. Только без резких движений – ребята нервные, могут и покалечить. За мной, – Николай уверенным шагом последовал к выходу из монастыря, мы за ним, чёрные позади, целясь нам в спины.

Мы вышли на белый свет, всё осталось по–прежнему. Хоть шлемы нам оставили с включенными детекторами. Коля безмятежно шел впереди, уткнувшись в планшет. Двое чёрных выстроились сзади, двое по бокам, образуя авангард, и не давали нам никакого шанса.

Куда это он нас ведёт? На расстрел? Нет, оставил бы в монастыре как те трупы. Тогда для чего? Как экспертов? Или как отмычек? Эта догадка прогремела как гром среди ясного неба: с нашей помощью Николай собирается проложить дорогу к ИЖу. Так вот почему дед всегда возвращался один: он использовал клиентов как отмычек, приносил какой–то аномалии жертву. Но что–то деда отпугивало, раз он возвращался ни с чем.

Прошли мы назад по дороге несколько десятков метров, потом Коля резко свернул на проселочную дорогу справа. Дорога уходила куда–то вниз, спускаясь в овраг. Вокруг были просеки, рыжеватые деревья безмолвно стояли, подпирая кронами небо, трава под ногами податливо прогибалась.

– Сталкерам снять шлемы, – приказал Коля не останавливаясь, я замялся. – Ну, живо! Не заставляйте меня применять силу!

Делать было нечего. Я в последний раз посмотрел на датчики, говорившие о полной безопасности: ни высокого радиационного фона, ни аномалий, ни посторонних движений, кроме нас с черными. Раздался свист разгерметизации и я снял шлем. В нос ударил свежий осенний воздух со слабым привкусом грибов. Лицо обдало приятной прохладой. Я глубоко вздохнул, и умирать стало уже не так страшно. Это лучший день, чтобы умереть.

– Хорошо то как, – прокомментировал Димка. – Жаль не на долго.

– Разговорчики! – рявкнул один из чёрных.

Мы замолкли.

Впереди раскрылся большой песчаный овраг с двумя заржавевшими экскаваторами: один с поднятым ковшом, второй просто перевернут набок. Между ними располагались какие–то странные сооружения в виде невысоких колон.

– Вот и наш исполнитель желаний, – сказал Николай.

– Колонны? – удивился Димка.

– Нет, то, что находится в окружении колонн, идиот.

Мы подошли ближе и остановились. Хе, Николай оказался прав: в окружении серых колон находился стол, больше похожий на алтарь. На столе лежало что–то блестящее, напоминающее чашу. Но колонны настолько плотно стояли друг к другу, что там не протиснулся бы и ребёнок.

– Что, то что на столе и есть артефакт?

– Вот это тебе и предстоит узнать, Дмитрий. Просто иди к колонам.

– Ты за кого меня принимаешь? – в глазах Димки вспыхнула ярость. – За отмычку? Лучше пулю в лоб!

Николай поднял пулемёт и навёл на Димкину голову:

– Тебя долго уговаривать?

Димка плюнул Николаю под ноги, посмотрел на меня и спустился в овраг. Его ботинки по щиколотку грузли в песке. Только сейчас я заметил вокруг колонн белеющие кости. Николай послал Димку на верную гибель. Козёл, сука правительственная, жополиз пресмыкающийся, ублюдок, падла, что б тебя Зона съела со всеми потрохами, гореть тебе медленной смертью над жаркой, разорви тебя аномалия, разрази тебя кровосос!

Я не заметил, как перешел на крик, проклиная вслух полковника разведки. Он только молча слушал, потом кивнул кому–то головой и удар в висок повалил меня в траву. Голова разорвалась болью, из глаз посыпались искры, в ушах зазвенело. На шею что–то надавило, не позволяя мне двинуться.
Взглядом я смотрел на Димку, который остановился и посмотрел на меня. Я протянул к нему руку, но он был так далеко. Почему–то не смог закрыть глаза и смотрел, как Димка уверенным шагом подходит ближе к колоннам. Хочется крикнуть ему, окликнуть, но в горле стоит комок, на глаза накатывают слёзы. Я не желаю, чтобы Димка умирал. Почему полковник выбрал именно его, а не меня? Чем Димка перед ним провинился?

С ужасом наблюдаю, как Дима делает шаг, всё медленнее, неувереннее, оглянулся. Николай что–то крикнул, но я не понял что – звон в ушах всё заглушал. Дима сделал ещё шаг, второй, третий, четвёртый. И тут я заметил, что тень от колонн ложится в противоположную сторону от Димкиной. Выверт! Я дернулся, но груз на шее помешал.

– Не дергайся, сталкер! – приказал властный голос и в мою щеку уперся холодный пламегаситель ствола автомата.

Слёзы от беспомощности наполнили глаза, затрудняя зрение. Я сильно зажмурился, выдавливая из глаз солоноватую воду, и раздался далекий не человеческий крик. Открыл глаза и увидел упавшего и корчащегося на песке Димку. Во все стороны брызнули фонтаны крови. Тело Димы замерло.
Даже кричать не захотелось, некому было кричать. Только сильно стиснул зубы, до боли в мышцах. Кулаки сжал до боли в суставах.

Колонны враз ушли в землю, пропуская жаждущих желаний.

– Вы, четверо, бегом туда и несите сюда алтарь, – приказал Николай. – Нечего на меня так смотреть, как бараны на новые ворота. Там уже не опасно, поверьте мне.

Меня отпустили и я сел на земле, уставившись на удаляющиеся фигуры чёрных. Вот так, жертва ИЖу принесена. Димка пожертвовал собой ради меня. За что мне такая честь?

Прямо над ухом раздалась автоматная очередь. Я похолодел. Всё, нет больше и Толика, как и Димки. Пронзили меня пули 7,62мм. Жди меня друг, я уже иду.

Но вопреки ожиданиям, я не почувствовал жгучей боли от пуль, не почувствовал слабости от потери крови. Рядом упало тело Виктора. Его широко открытые безжизненные глаза, полные удивления и боли, уставились на меня. Изо рта потекла струйка крови.

Я попытался встать, подвёлся, но ноги меня не слушались.

– Лежать, Ягуар, – это были последнее, что я услышал, когда сильный удар выкинул моё сознание из тела.

– ... командир, я не совсем понимаю, зачем мы взяли с собой этого недоноска сталкера! – кричал кто–то, перекрикивая громкий свистящий шум.

Я лежал на чём–то прохладном и не имел сил пошевелиться. Голова сильно раскалывалась, готовая вот–вот лопнуть.

– Он мне жизнь спас, когда я попал в засаду на ЧАЭС! И без него я хер бы смог забрать ту установку! – кричал в ответ Николай. – Так что пусть живёт!

Ах ты сука! Оставил меня в живых, чтобы я мучился гибелью Димки. Вот я тебя найду – удушу собственными руками.

Я открыл глаза и понял, что нахожусь на полу вертолёта. Посмотрел ненавидящим взглядом на Николая.

– Санитар! – крикнул кто–то. – Кольни этой твари свою дрянь, чтоб успокоился!
Николай посмотрел на меня и подмигнул. В ногу кольнуло, и веки отяжелели, сильно захотелось спать.