Опасное занятие для одинокого льва

William Gibson,
Neuromancer

Оранжевая тьма над пустыми домами, слепые глазницы окон, нелепо пляшущие фиолетовые тени. И тишина.

Мертвая тишина над мертвым городом. Под нависающей тушей мертвого самосвала лежит человек. Живой.

— Пока живой, — поправил себя Джереми. Зона не прощает самоуверенности. Зона не прощает трусости, радости, страха. Зона не прощает ничего.

Ч-ч-черт, опять отвлекся! Как ни старался Джереми, никак он не мог в пустые минуты ожидания избавиться от бесцельного философствования, мысли лезли в голову сами по себе, и вот уже который раз прицел отклонился в сторону. Совсем ненамного, чуть-чуть, но и этого было достаточно.

Там, куда указывала несуществующая точка прицельной линии, за пылевыми статуями давно сгинувших пешеходов, парил, лениво покачиваясь в потоках нагретого воздуха, «утиный зонтик». Сокращающаяся медуза кожистого купола создавала вокруг себя невидимые волны, заметить которые можно было лишь по конвульсивному подрагиванию окружающих предметов. Сам по себе «зонтик» был абсолютно безопасен, но генерируемые им колебания обладали необъяснимым свойством входить в резонанс с биениями человеческого сердца.

Впрочем, и нечеловеческого тоже. Джереми вспомнил свою первую встречу с «зонтиком». Он был еще пацаном тогда, шел только первый год после Взрыва, и в Зону ходил подмастерьем. Мастером у него был Сапер — отличный сталкер, но человек жадный и на руку нечистый. У Сапера была собака («он ее любил», — вклинилось назойливое подсознание) — старый, облезлый бульдог по имени Миноискатель. Сапер для краткости звал его Мина, и любовь его к Мине носила странный характер. На воле Сапер носился с Миной как с писаной тобой, кормил его какой-то особой собачьей супередой, покупал различные игрушки, холил его и лелеял, но все это перечеркивалось одним — он брал собаку в Зону и всегда пускал перед собой. Если пес скулил, то Сапер разворачивался и шел к цели другой дорогой, даже если путь был «зеленым» — безопасным стопроцентно. И чутье Мины не подводило его ни разу. До того случая.

Они добрались тогда до Старой Базы, вышли к ней со стороны леса, и увидели «утиный зонтик». Он висел рядом с бетонной стеной, над высохшим репейником, не вибрируя и не вращаясь. Просто висел. «Зонтик» они, судя по всему, встретили первыми, поэтому пути у них было два — либо занести его на карту и уйти, либо разобраться, что это такое. Сапер, из жадности или из любопытства, выбрал второй — он приказал Джереми оставаться на месте, и пустил Мину вперед. Пес подошел вплотную к «зонтику», недоверчиво понюхал, тронул его лапой и отчетливо гавкнул. Сапер уже собирался подойти и забрать трофей, как вдруг «зонтик» стал пульсировать. Миноискатель яростно лая, подпрыгнул выше собственного роста, короткая шерсть его встала дыбом, собака захлебнулась и стала кататься по земле, отчаянно визжа. Сапер, грязно ругаясь, доставал автомат. И тут стало совсем страшно. Шкура Мины пошла булькающими буграми, с его бешено крутящейся головы веером летели багровые брызги — как будто кровь у пса закипела. Он нестерпимо тонко заскулил, и Сапер выстрелил. Он попал Мине в голову, и собака затихла, ее мертвое тело трясло в немых корчах. Сапер мучительно всхлипнул, и «Калашников» зашелся грохотом. Автомат бился в его руках, пули крошили бетон и взрывали землю, и вот одна из них попала в цель. Раздался оглушительный хлопок, и слепая сила поволокла Джереми вперед. Его вынесло из кустов, перевернуло и ободрало об асфальт, но он уцелел.

Джереми медленно, по частям поднялся и обнаружил, что ни Сапера, ни Мины, ни «утиного зонтика» уже не было — на их месте в земле осталась… воронка, не воронка, яма, не яма — абсолютно правильная пустая полусфера плюс такая же нереально четко круглая дырка в плитах забора. «Зонтик» схлопнулся и оставил после себя лишь черный блестящий шарик на дне вырытой впадины. Шарик этот Джереми хранил у себя, и иногда ему думалось, что, может быть, внутри него Сапер все еще плачет над мертвым Миной.

С тех пор Джереми не переносил «зонтики», и, хотя этот можно было спокойно обойти, он решил его уничтожить. Проблема состояла в том, что радиус схлопывания у «зонтиков» был произвольным — он сам видел огромный, в полусотню метров, идеально круглый котлован на месте Хутора Леших; сейчас там Стоячее Озеро — «черная» область, верная смерть. К счастью, схлопывания можно было и избежать — для этого надо было попасть точно в центр «зонтика» — туда, где сходятся искореженные кости-спицы.

Плавно щелкнул спусковой крючок, и «зонтик», складываясь, нелепо завалился набок — на этот раз Джереми не промахнулся. Любой другой на его месте подобрал бы съежившийся обрубок — хай-теки платят за мертвые «зонтики» по сорок штук, а кримы и того больше, но Джереми просто прошел мимо. Он отсалютовал «задумчивой метле», которая вертела косматой верхушкой над перекрестком, и свернул к темнеющему жерлу подземного перехода. «Метла» была другом сталкеров, она не переносила мьютов, и, после того как она пустила корни в этом районе, мьюты отсюда пропали.

Джереми спустился в переход. Колония слепых псов за неделю порядочно подросла, мягкие, еще слизистые шестиугольники свежих сот кишели новорожденными щенками. С полгода назад появление такого количества молодняка потребовало бы от Братства немедленной зачистки гнезда, операции трудновыполнимой и кровавой; в случае же ее неудачи оставалось только неофициально сдать колонию «корчевальщикам» — печально известной Группе Искоренения СБЗ.

Теперь же, псы перестали представлять для сталкеров всякую опасность: выяснилось, что эти свирепые создания панически, до одури, боятся синего света — удивительная вещь, учитывая, что глаза у них отсутствуют как таковые. Если быть точнее технически, синий свет оказался не единственной панацеей: подобное воздействие на «слепней» оказывали и другие комбинации электромагнитных волн в определенных частотных диапазонах, но ближайшей альтернативой оснащенному синим фильтром фонарику был прибор величиной с холодильник, генерирующий СВЧ-пакеты сложной структуры.

Сапфировое пятно металось в бетонной трубе перехода, и псы шарахались от него, в ужасе сталкиваясь друг с другом и врезаясь в пульсирующие стены колонии. Джереми едва успевал расчищать перед собой несколько метров свободного пространства, за пределами которого, прерывисто дыша и стуча выпущенными когтями по бетону, кружился смрадный, озлобленный водоворот. Оборачиваться назад было некогда, да и незачем — «слепни» никогда не нападали со спины. Возможно, у них был своеобразный кодекс чести, но, скорее, псы в таком ракурсе попросту не распознавали человека как нечто съедобное.

Фыркая и отплевываясь, Джереми, в конце концов, выбрался из катакомб наружу, жмурясь от казавшегося нестерпимо ярким солнечного света. Он жадно вдохнул чистого, свежего воздуха, отдышался, сидя под накренившимся от старости фонарным столбом, и бегло оценил собственные потери. Какому-то упорному псу все же удалось прорваться сквозь преграду «синей защиты» и цапнуть Джереми за ногу, а другой «слепень» с корнем вырвал «медицинский» карман рюкзака. В довершение всего, обслюнявленный местами спецкостюм до последней нитки пропах собачатиной.

— Легко отделался, — вынес вердикт Джереми. Каким бы хлопотным и неудобным не был подземный путь, переход через облюбованную дикими грузовиками дорогу представлял намного большую угрозу. Потеря бесполезной аптечки и затихающая боль в ноге не шли ни в какое сравнение с потенциальной (и весьма вероятной) опасностью закончить жизнь под колесами обретшего безумную самостоятельность самосвала.

Теперь предстояло пройти насквозь гигантский остов бывшего завода, царство застывших теней и ржавеющих машин, охотничьи угодья мьютов. Мутанты обожают заброшенные заводы, это известно любому сталкеру, чаще их можно встретить только в больницах и детских садах. Заводы все же полегче, их мьюты посещают группами по двое и по трое, тогда как, например, леса они прочесывают семерками, а в поющих развалинах железнодорожного вокзала, куда Джереми однажды занесло исключительно из мальчишеской дурости, он наткнулся на целую армию. Сканер насчитал тогда сорок три объекта, жалобно пискнул и умер с ошибкой переполнения. Джереми спасли лишь собственные сверкающие пятки да несвойственная мутантам целеустремленность — чем-то они были очень заняты там, среди звенящих камней, трепещущих струн проводов и насвистывающих рельс.

Впереди, за рыжим горбом рассыпающегося станка, кто-то ворочался и неразборчиво бормотал. Джереми взял автомат наизготовку, резким перекатом вылетел из-за станка и направил оружие в то место, откуда доносились нелепые звуки. Там, сидя на корточках, покачивался низенький человеческий силуэт. Размерами это мог быть лишь карлик, но ни один из них не выжил бы так далеко на поверхности, тем более, рядом с живой травой. Кроме того, карлики никогда не сидят, не стоят и вообще не остаются на одном месте больше секунды, они как капли ртути всегда в суетливом, кажущемся бесцельным движении.

Джереми замер. Перед ним, хихикая и лопоча под нос неразборчиво рифмованную чепуху, сидела маленькая девочка. Девочка самозабвенно чертила что-то на поросшем травой полу, склонив маленькую головку и оценивающе глядя на свое творение. Джереми заглянул ей через плечо и обомлел — крошащимся куском угля девочка наносила последние штрихи на бетонный холст, заканчивая изумительно реалистичный, живой портрет. С растрескавшихся плит смотрела на сталкера задорная детская мордашка с независимо вздернутым курносым носом, и почему-то ему казалось, что картинка сейчас подмигнет и начнет корчить смешные рожицы.

— Эй! — окликнул Джереми, — эй, не бойся! — он взял малышку за плечо, мягко развернул ее и чуть не закричал от ужаса. У девочки не было лица.

От неожиданности Джереми свалился на спину, выронив загрохотавший автомат. Когда через мгновение схлынула предательская чернота в глазах, девочки уже не было. На него, гулко топоча и разбрасывая ржавую труху, неслись два «лысых сверчка». Автомат откатился слишком далеко, и Джереми мгновенно выхватил пистолет. Загремели выстрелы, один из «сверчков» дернулся и высох, оставив лишь невесомый скелет, но второй зарастил дырку в хребте и огромным прыжком оказался на потолке.

Двенадцать патронов кончились на удивление быстро, и теперь Джереми был безоружен. «Сверчок» раскрыл грудную клетку и победно застрекотал. Прогнившая балка неожиданно подломилась, тварь неуклюже дернула лапами и мешком грохнулась вниз, попав прямо на сломанные зубья одного из станков. И тогда раздался «серебряный визг».

«Визг" на нестерпимо высокой ноте ударил по ушам, их заложило как при взлете самолета, контуры предметов стали расплываться металлически блестящими сугробами. Истекающий ртутью мир кренился то в одну, то в другую сторону, а непрекращающийся визг сеял в мозгу жуткое холодное безумие. Джереми из последних сил дотянулся до автомата и зажал курок. Грохот автоматной очереди бился в голове, заглушая невыносимо чужие ноты «визга». В глазах прояснилось, и Джереми разглядел метнувшийся на самом краю зрения смутный силуэт. Он знал, кто это был. Он знал, что это было.

«Тень колдуна». Убийца сталкеров. Собственно, «тень» не убивала никого, она попросту ломала психику, превращая свою жертву в безучастную ко всему колоду, жаждущего крови маньяка, либо, что страшнее всего, в «чужака». Мутанта с внешностью человека. Или человека с разумом мутанта. Безразлично.

Единственным сталкером, ушедшим в свое время от «тени» был Монах. Он прострелил себе ладонь, чтобы болью отрезвить отравленный иллюзиями разум, и считал потом, что еще легко отделался.

Слепяще засияла груда разбитых стекол, зашевелились покрытые чешуйчатой броней остовы воскресших машин, спичечный коробок цеха сжимался, давя на грудь и отнимая воздух…

— Ерема, — позвал хриплый, с присвистом голос — Ерема…

Джереми дернулся как от выстрела. Настоящим его именем было Еремей, вечный предмет для насмешек соседской детворы, а Еремой прозвал его отец. Таким севшим, жутким голосом отец говорил с ним перед смертью.

— Сволочь! — сквозь зубы прошипел он. Злость придала Джереми сил, он с трудом поднял казавшийся раскаленным сгустком боли автомат, и наудачу дал очередь. Автомат рявкнул дважды и смолк — кончились патроны.

Но это уже было неважно. Тиски, сдавливавшие голову, исчезли, исчез и давящий, высасывающий силы страх. Мир стал другим… нормальным. Джереми насухо вытер вспотевшее лицо рукавом и только после этого позволил себе обрадоваться. Он сел, достал новые обоймы, перезарядил оружие, отхлебнул из фляги, попробовал подняться. Получилось.

Джереми стоял, пошатываясь, мокрый как мышь, и смеялся. Он хохотал и хохотал, пока ноги не подкосились, и он не рухнул на колени. Некоторое время Джереми еще всхлипывал, потом окончательно успокоился, смахнул выступившие слезы и с опаской направился к трупу «тени». К этому времени он уже почти полностью вернул себе контроль над телом. Только мелко, предательски дрожали еще руки.

Все оказалось очень просто. «Тень колдуна» была человеком. Почти человеком. Мертвый парень в форме СБЗ. Единственной нечеловеческой деталью в нем были необычайно длинные обвисшие веки, при жизни свисавшие, наверняка, почти до плеч.

Джереми вспомнилась давняя легенда о Вие. Ее рассказывали еще первые сталкеры, теперешние легенды, в живых из которых, пожалуй, не осталось уже никого. Дескать, в самой глубине Зоны, за поясом Проклятых Лабораторий, за Жующим Лесом, где бродит «гуляющая крепость», так далеко, куда не залетают даже «вертушки» СБЗ, в дымящемся саркофаге атомной печи живет Вий с железными веками до земли, и когда он поднимет эти самые свои веки, вот тогда то и наступит апокалипсис, Армагеддон, а кто говорил и просто капздец.

Джереми этим сказками не очень то и верил, но, теперь, глядя на живое, точнее, нет, уже мертвое доказательство старой легенды, он поежился. А что, если и в самом деле…

Ладно, к черту, хай-теки разберутся. Он достал комби, и выполнил привычную последовательность действий: сфотографировал мертвеца в нескольких ракурсах, подождал пока построится трехмерная модель, занес координаты и лишь затем произвел три положенных контрольных выстрела: в голову, сердце и в правое колено. Теперь Братство получит информацию о «тени», и, возможно, эти знания в будущем спасут еще не одну жизнь. Знания были основным интересом Братства, в этом оно пересекалось с хай-теками, но, если тем данные из Зоны были интересны как информация для научных исследований, то для сталкеров они значили намного больше — зачастую знания о поведении явлений, объектов и обитателей Зоны были для сталкера куда важнее вооружения и экипировки вместе взятых.

Знания знаниями, но заслуженная гордость уже приятно теплила грудь. Как же, первым уничтожить «тень колдуна»! Это вам не пугать патрули «бизонов», вырядившись мьютом, как делал Хоббит, или прокатиться верхом на «кочерге» как Грек, это, ё-моё, настоящий подвиг! Джереми представил, какое празднование он закатит по этому поводу, и сладко зажмурился.

— Эх, и везучий же я!..

Стоп. Везучий. Сначала так удачно грохнувшийся «лысый сверчок», потом практически неуязвимая «тень», убитая парой патронов. Так везти человеку не может. Если…

Если, конечно, к нему не привязался «дьявол-хранитель». А это было плохо. Очень плохо. Первым на памяти Джереми «дьявола-хранителя» подхватил Щавель. Они вдвоем с Пулей ходили на промысел, и Щавель вляпался в какую-то гадость. Поначалу все шло отлично, они успешно выжгли гнездо слепых псов, играючи расправились с чертовой дюжиной мьютов и дошли практически до самой Седой Антенны. Но потом умер Пуля, умер нелепо: поскользнулся на «радужке» и, падая, ухватился за «слоновью бороду». Щавель вернулся в одиночку, с огромной добычей, и устроил в память товарищу грандиозную пьянку. На следующее утро, все, кто пили с ним, были мертвы. Они умерли по совершенно различным причинам: кого-то хватил инфаркт, кто-то не вернулся из Зоны, кого-то подстрелили патрули СБЗ, похожих смертей практически не было. Щавель, когда узнал об этом, двинулся умом и исчез в Зоне — больше его никто никогда не видел.

Вторым и последним «охраняемым дьяволом» сталкером стал Биг-Баг, глава и идейный вдохновитель «Долга». Он сделал это нарочно, прошел по тому же самому маршруту, которым шли Щавель с Пулей, и, по-видимому, наткнулся-таки на «дьявола-хранителя». После этого Биг-Баг не покидал Зоны, оставляя в обычных тайниках заказы на еду и боеприпасы, выполнить которые считалось у сталкеров делом чести, не говоря уже о членах «Долга», для которых Биг-Баг стал попросту святым.

И, судя по всему, его одиночный крестовый поход против мьютов оказался чрезвычайно, «дьявольски» эффективным: Братство постоянно получало сведения о сожженных, расстрелянных, уничтоженных группировках мутантов — Джереми сам видел одно такое поле битвы, буквально усеянное трупами, так что теперь дышать в Зоне стало легче.

Тем не менее, у Джереми не было никакой охоты записываться в святые, и даже компания Биг-Бага его не особенно прельщала. Для подобных самопожертвований надо быть либо героем, паладином с пламенем в очах, либо прирожденным убийцей, а Джереми отлично сознавал, что ни на первое, ни на второе он не тянет.

Он сверился со списком симптомов. Блуждающие боли в мочке левого уха — нет. Круговое сужение поля зрения при ходьбе, усиливающееся на бегу — проверил, нет. Послевкусие гниющих фисташек — никогда не пробовал гниющих фисташек, но, судя по всему, тоже нет. Причудливые идеи — Биг-Баг, собирая симптомы, похоже, перенапрягся. Да, у Джереми были причудливые идеи, хотя, с другой стороны, у кого их нет…

Уф-ф, обошлось вроде, смилостивилась Зона. «Поживем еще!» — радостно гудело в голове, вместе с тающими льдинками страха и созревающим решением для полной уверенности провести карантинные сутки в предзоннике.

Сбор трофеев, короткий привал и опять вперед, по рассыпающимся кучам мусора, сквозь промокшие, покосившиеся огороды, обходя редкие «кочерыжки», вперед, через просевшую хибару, выжигая освежителем воздуха «ржавую мочалу», вперед, по осыпающемуся под ногами шиферу крыши, прыжком на безопасную трансформаторную будку, череп с костями которой смотрятся сейчас ехидной насмешкой, вперед, между красно-черными коробками гаражей…

Джереми остановился. Перед одним из гаражей, устало присев на спущенные шины, стоял фургон, «Урал», из под колес которого, вросших в асфальт, уже прорастала трава, и Джереми всем своим опытом мог бы поклясться, что машина стоит тут уже, по крайней мере, год. Мог бы, если б неделю назад не видел это место абсолютно пустым. Дикий грузовик? Вряд ли, помешанные на скорости грузовики предпочитают просторы широких автотрасс, проторенные тропы городских улиц, на крайний случай, сельское бездорожье, а здесь, в ограниченном пространстве, им было бы так же уютно, как человеку, скажем, где?.. — во, в Зоне!

Джереми обрадовался подходящему сравнению и тут же вспомнил, кто он такой и где находится. Если уж люди сами плюют на собственную жизнь, плюют ради непонятных вещей и странных знаний, то, что говорить о самоходных железных чудищах, весь разум которых, как на полном серьезе утверждал Вася Эйнштейн, находится в коробке передач.

Впрочем, даже такой солидный философский базис не мог заставить сканер признать в фургоне что-либо, кроме раздолбанной груды мертвых запчастей. Джереми опасливо приблизился, постучал по шинам и медленно, дулом автомата, приподнял брезентовую паранджу, скрывающую содержимое объемистого кузова. Там, в пыльных сумерках лежали какие-то мешки, ближайший к Джереми был накрыт небрежно брошенной газетой. Он поднял пожелтевший бумажный лист и мельком провел по нему глазами. Под неразборчивым именем газеты и скверно отпечатанным орденами, попав в пробивающиеся лучи хмурого солнца, сверкнул заголовок: «В Полынь-городе упала звезда»

Джереми кинул взгляд внутрь и сразу забыл про газету, которую он все еще сжимал в руке. На него, из сумеречного чрева кузова, поблескивая знаменитым на весь мир пенсне и выпятив не менее знаменитую бородку, пристально смотрел мертвыми глазами известный путешественник, ученый и политик граф Тобиас Харт. Глава объединенной комиссии МАГАТЭ, ООН и ОБСЕ, созданной для инспекции Зоны. А мешки, лежащие дальше в кузове были, вероятно, остальными инспекторами, вперемешку с охранявшими их «голубыми касками» и элитными коммандос СБЗ.

Кортеж бронированных инспекторских «лэнд роверов» под прикрытием конвоя БТР Службы Безопасности Зоны покинул миссию две недели назад, в пятницу; пересек границу днем позже и сразу же, как в воду канул. В следующую среду Ми-24 СБЗ засекли колонну: оттуда, с неба, она выглядела нетронутой. «Бизоны» высадили десант, который обнаружил шесть джипов и четыре бронетранспортера. В отличном состоянии. Правда, без людей, которые, как оказалось, были свалены кучей здесь, в стоящем на задворках Зоны фургоне, каждый с простреленной головой. Убиты они были с пугающей точностью, судя по характеру ранений, пистолетными пулями, и это наводило на определенные размышления. Мьюты принципиально не признавали огнестрельного оружия, прочие порождения Зоны в нем просто не нуждались. Оставались люди.

Была, конечно, возможность, что кортеж по дороге наткнулся на «черных сталкеров», и, соответственно, это была их работа, но если бы даже так и случилось, скорей всего, Джереми обнаружил бы изрешеченными именно «черных». Четыре БТР-70 в полном боевом оснащении, отдельный отряд СБЗ, да ООНовские «голубые каски», которые тоже не лаптем щи хлебают, против неорганизованной банды, вооруженной списанным с военных баз оружием — и на чьей стороне все шансы? Тем паче, будь это «черные сталкеры», они бы точно не оставили бы ни одной машины в неприкосновенности — увели бы все до единой, а какие не смогли, разобрали бы по винтикам.

Список человеческой мрази в Зоне одними «черными сталкерами», естественно, не исчерпывался: были еще и «ангелы Вия», и «молодые стрелки», и «рыбари», психи всех мастей и расцветок, находившие в Зоне либо рай, либо ад, либо источник острых ощущений, «дом с привидениями». Все равно, ни одна из этих группировок фанатиков и сумасшедших не обладала достаточными силами для подобного налета. И опять подтверждались ходящие среди сталкеров слухи о секретной организации, контролирующей мутантов, ловушки и прочее дерьмо, таинственных «хозяевах Зоны», «гостях сумерек", которых в числе прочего упоминал в своих смутных, но неизменно сбывающихся пророчествах Снарк, привратник Красного Здания.

Джереми вздохнул, снял с аристократического носа лорда Харта пенсне и привычным движением закрыл ему глаза. Затем он вернул пенсне на место, вылез из фургона и побрел дальше.

Он безо всяких происшествий перешел улицу, втиснулся в узкий лаз бывшего подъезда, поднялся на второй этаж и постучался в ничем не примечательную дверь. Джереми подождал пару секунд, сам открыл дверь и вошел внутрь. Он с облегчением стащил провонявший костюм, повесил его в шкаф, отряхнул о коврик грязные ботинки и только после этого прошел в гостиную. Там, на выцветшем, покосившемся диване, сидела Катя.

Джереми сел рядом и стал рассказывать Кате о том, как добрался сюда, о новостях Братства, какие события произошли за неделю, о том, например, что не вернулся Хоббит, что Шад подобрал забредшего в Зону маленького котенка, а Рашун спас от прайда рукоедов двух придурочных туристов, рассказал, как Лева-Счастливчик добрался-таки до «ока шторма», и что из этого вышло, как он сам справился с «тенью колдуна», и где нашлись пропавшие инспектора. Он сидел и говорил, а Катя слушала, грустно улыбаясь своей чудесной улыбкой, и пылинки ее вьющихся карих волос колыхались в такт его словам.

Джереми не знал, кем была настоящая Катя, она, наверняка, эвакуировалась еще с первой волной, до объявления карантина, но он знал, что когда-нибудь, пробившись наружу, найдет ее, где бы она ни была. А пока он каждую неделю ходил сюда, в тихую комнату, где сидит печальная пылевая фигурка, приносил Кате гостинцев, и они разговаривали о том и о сем, и ужинали вместе, и смотрели старый поросший паутиной телевизор…

Вечерело. Под сиреневым закатом, в неприметном домике в глубине Страны Чудес включился телевизор. Хрипя прохудившимся динамиком, он начал петь:

Maybe, you„ll think of me, when you„re all alone…