О любви. Последняя часть рассказа.

«Что это она о себе возомнила? Думает, раз женюсь, так все – о жизни забуду? Да если бы не Зона, не было бы никакой свадьбы! Да на какие еще деньги я смогу прокормить нас и нашего ребеночка?» - высокий мужчина, с короткой плотной бородой, густыми бровями и маленькими черными глазами сидел на открытой веранде у входа в небольшой деревянный дом. Перед ним открывался заросший стелющимся белым клевером газон, кусты смородины, усыпанные черными, красными и желтыми ягодами, чуть дальше росли толстые корявые яблони с выкрашенными белой краской, стволами.
«Сегодня ночью не выйду в Зону – и кранты всем планам, ребята бьют тревогу, без меня им никак! Жена на то и жена, чтобы сидеть у окна и ждать меня, а потом горячей домашней жратвой откармливать! Так природа устроила, природу не изменишь! Мужик – добытчик! Автоматы начищены, рюкзак собран, защитный костюм на вешалке. Сегодня же надо выдвигаться.
- Третьего – день проведения операции. Ты – руководитель штурмовой группы. Ночью тридцатого будем ждать у блокпоста. У нас с военными давно договор на проникновение, но на рядовых членов ДОЛГа он не распространяется, ты знаешь. Это – особый случай. Первый и последний. Не придешь во время – в Зону не попадешь никогда. ДОЛГ предателей не прощает. – Такими были слова генерала Воронина перед тем, как на военном УАЗе его вывезли с Чернобыльской Зоны Отчуждения и бросили на шоссе в двадцати километрах от деревни, где ждала невеста.
«Мне необходимо пойти. Ради Димки…» - оправдав свой уход пятилетним сыном, Петька Буря встал со скамейки, что было у входной двери и прошел по газону вперед, за яблони, к обросшему мхом и травой холмику, под которым скрывался старый погреб, вырытый неизвестно кем еще до Второй Мировой. Там хранились инструменты, консервы, соления, варения, оружие и прочая фигня, которая выводила Дуню из себя, если попадалась ей на глаза.

-Ты боишься, Да? Я же люблю тебя, дуру, люблю! – Петя сидел перед Дуней на полу спальни. Дуня сидела на кровати. Она уже не плакала, но все лицо было мокрым от слез, глаза распухли, губы подрагивали.
- Нет, я не боюсь. – она говорила спокойно. Тихо. Голос сорвался от долгого крика и скандала. Сейчас ей уже все равно. Она уже смирилась. Она уже все понимает. Даже больше чем он. Он сидит и смотрит в упор своими маленькими черными глазами, что выражают сочувствие, но на самом деле прогрызают туннель в душу. Он ждал момента, когда она улыбнется и скажет, что будет его ждать. Но она не будет. Они молчали.
Прошло несколько часов. На хутор опустилась глубокая ночь. Сталкер стоял у калитки в пол оборота, глядя на силуэт Дуни в окне. Он был полностью собран. На плечах был рюкзак. На бедре кобура. На голове ПНВ с фонариком, пока выключены.
Занавеска задернулась. Свет погас. Буря развернулся, прошел по мягкому белому клеверу к скрипящей калитке, на сапогах оставалась роса, а на глаза наворачивались слезы. А мысли были только о сыне. Единственном сыне.

В бункере ученых в эту ночь ночевали не только команда экологов, но и еще двое. В маленькой комнате с двумя спальными полками и очень тусклым освещением приютились Кабан и Сова.
-Ты испугался? -Кабан сидел откинувшись на стену, спустив ноги перед собой. Его взгляд был уверенный, но глаза бегали по лицу Макса, словно искали чего-то. Тот сидел у противоположной стены. Скрестив ноги по-турецки, Сова пытливо рассматривал в своих руках фотографию отца. Он молчал.
Точная копия, зеркальное отражение. Единственное отличие - у отца Макса короткие волосы, а волосы Совы спускались на плечи локонами разной длинны. Правда, сейчас они были собранны в тугой пучок на затылке, обнажая тонкую шею парня.
-Ты испугался? – повторил свой вопрос сталкер, и, отделившись от стены, придвинулся к краю полки. Теперь расстояние между ним и молодым сталкером стало равно вытянутой руке.
Максим поднял голову и посмотрел на друга.
-Зачем? – Вдруг спросил он тихо. – Зачем ты сел за моего отца? Зачем спасал ему жизнь? - его плечи напряглись. На шее вздулась и начала биться чаще сонная артерия. Руки обратились кулаками, фото выпало. Но это был не гнев.
-Не плач, пожалуйста. – Спокойно ответил ему Кабан. Он легонько улыбнулся той частью лица, на которой мышцы лица не были поражены и скованы шрамом от ожога третьей степени. Кабан поднял фото, положил на тумбочку рядом, взял Максима за плечо. Легким касанием, он приподнял лицо Макса, и они встретились глазами. Рука сталкера поднялась с плеча, стерла две скупые слезные дорожки с худого лица.
Максим обмяк. Его руки безвольно опустились, дыхание выровнялось. Глядя в глаза и не переставая улыбаться, Кабан аккуратно пересел на полку к парню. Максим опустил его голову к себе на плечо и запустил кисть в густые короткие волосы сталкера и закрыл глаза…
-Что будем делать с гонораром?- спросил он, уже не дрожавшим голосом.
-Как обычно – пропьем! – Кабан отвечал, как ни в чем не бывало.
-Только в этот раз, прошу тебя, не у ДОЛГа, а у Свободы. Мне надоели эти солдафоны с их бесконечными правилами! В Свободе не будят с похмелья. Там вообще не будят.
-А может вступить?
-А может вступить. Так даже веселей. Будешь у них снайпером, я – научным консультантом.- Максим улыбнулся. - Завтра отправимся?
-Завтра, так завтра. –Кабан поднял голову, снова посмотрел на Максима.
На том уже не было ни следа грусти. Он так же сейчас улыбался, как и Кабан, когда стирал его лица слезы. Сейчас оно было сухим и налилось легким румянцем.
Макс передвинулся ближе к стене и лег, отвернувшись от сталкера. Кабан лег следом, рукой обнимая и прижимая парня к себе.
Максим уже чувствовал ровное дыхание на затылке, когда вдруг прошептал:
- Дима… Знаешь, я тебя…
-Я знаю...

Три дня спустя
«ДОЛГ напал на базу Свободы на армейских складах и потерпел поражение - один из бойцов, вдруг развернулся и побежал прочь, выдав снайперу свое местоположение. Группа захватчиков была расстреляна, Свобода не потерпела никаких потерь.»
Эпилог.
Петя не смог провести операцию. Его охватила паника. Он боялся не за себя. За сына. Как же сын может расти без отца? Он рванул с места и побежал назад. В Зоне часто такое происходит. Люди в ее пределах просто сходят с ума. Ей только повод дай.
Кабан на первом же дежурстве смог остановить самую долго планируемую операцию группировки ДОЛГ. Поставив под сомнение силу и авторитет всего клана должников, он завоевал огромное уважение всей свободовской братии. В дальнейшем помог группировке пробраться на юг, на Росток к бару «100 рентген», и окончательно сместить с завода ДОЛГ.
Максим стал научным консультантом Свободы. Исследования аномалий, проведенные им, позволили генерировать их энергию в искуственных лабораторных условиях. Завоевав этим самым немалое уважение официальных представителей науки в Зоне, стал их внештатным научным сотрудником.
Дуня вскоре перебралась в Киев. Там она смогла отдать сына на учебу в единственный в стране детсад для детей с "ускоренным развитием" или попросту вундеркиндов. Она вышла замуж за охранника того детсада, Дениса. Отца-одиночку, у которого там же училась дочь.
Петю похоронили прямо на месте, у армейских складов.
Дуня и Денис никогда не признавались друг другу в любви.
Максим и Кабан просто продолжили жить, как жили.