Небольшой сборник стихотворений о Чернобыле

То, друзья, не сказка – это быль,
Есть на свете город Чернобыль.
От рентгенов там сосновый лес
Весь звенит, нет в мире звонче мест.

Но собрался в городе народ,
Им не надо лозунгов "вперед".
И не ждут здесь окончанья смен,
Им не важно, сколько там рентген.

Этим людям в пояс поклонюсь,
Только подступает с сердцу грусть,
Только на глазах моих слеза,
Шли Они, хотя туда – нельзя.

"Не свети", прошу, сосновый лес,
Здесь опять работает АЭС,
И реактор спрятан за стеной,
Есть один вопрос: "Какой ценой?"

Там горел мой костер,
и ничей там костер не горит,
только ветер траву шевелит
и стучит, осыпаясь, малина
в тишине вековечного дня,
и осина шумит: – Отойди от меня!

Шкляревский Игорь

Двадцать шестого апреля
Мирно спала вся страна.
Атом взбесился, ввысь устремился
И началась с ним война.

Люди со смертью играли
И не щадив живота
Долг выполняли, жизнь сокращали.
Такою реальность была.

Многие умерли в муках,
Много страдает еще,
Многие ждут своей участи,
Но их не вспомнит никто.

Даже те малые льготы,
Что президент обещал,
Кто-то решил, что их много,
Запросто взял и убрал.

Ну, что ж и на этом спасибо.
Что душу бередите нам.
Чериобыльцы, дольше живите.
Здоровья и радости Вам.

Владимир Огинский

Я грибник без лесов
и рыбак без реки.
На губах моих горечь
полынной тоски.
Уповаю на тайные силы природы,
на текучий песок,
на подземные воды,
может быть, захоронят
зловещую пыль,
затолкают в глубокие щели и норы.
И взойдет на могиле моей чернобыль,
проклиная земные раздоры.

Шкляревский Игорь

Солнца диск упал за горизонт,
Ночь свои чернила разливала,
Смерти свет неуловим, как сон,
Нас накрыло смерти покрывало.

Пожелтевший лес и желтый знак –
На обочину сходить не стоит,
Первомая выгоревший флаг.
Нас запишут, может быть, в герои.

Зреют груши, яблоки в саду,
Чтоб упасть в поднявшийся сорняк,
Красота, но чувствуешь беду,
И замки, замки на всех дверях.

Гул моторов через копачи,
Вот он, вот последний поворот.
Впереди огонь горит в ночи…
Кто живой? Никто не разберет.

Ничего теперь не изменить,
Нет секунд на краткий перекур,
Мы сумеем атом укротить –
Жаль, что горя много на веку.

Что такое двадцать пять рентген?
Что такое стронций, цезий, йод?
Это все узнаем мы потом,
А сейчас приказ идти вперед!

Чернобыль… Одного хватает слова –
И сердце, как болезненный комок,
Сожмется, ожидая вести новой,
И горькой пылью пахнет ветерок.
И не со звезд небесных боль упала,
И не на твердь бесчувственных камней –
А в грудь земли проникла злым запалом
И вероломно поселилось в ней.
И душами людскими овладела
Весенней ночью взорванной, когда
Узнали мы, не знавшие предела,
Что нам грозит всеобщая беда.
Что плодородным слоем чернозема
До сей поры покрытые поля
Больны смертельно страхом незнакомым,
Что смертна и бессмертная земля.
Ни павшим за нее в сплошных руинах,
Ни обелискам их – не объяснить:
Как мертвецов, на медленных машинах,
Увозят эту землю хоронить.
Ту самую, родную, на которой
Была пролита огненная кровь…
Ту самую, которую нескоро
Забыть, как нашу первую любовь…
Ту самую, пылавшую садами
И золотом колосьев наливных, -
Теперь мы хоронить увозим сами,
Освоив роль могильщиков земных.
Беды щепотка вырвалась на волю –
И не уймется столько лет подряд…
Какой же страшной растечется болью
По всей земле – оставшийся заряд!

Иван Калинкин

Дно речки стрелы молний выстилают.
Встревоженные ласточки летают.
Грома гремят, их отзвуки чугунны.
Дождь протянул серебряные струны
Меж небом и землею на ветрах,
И туч громады навевают страх.
Куда ни глянешь – все здесь нереально,
Деревьев стража странна и печальна,
Гудят ряды высоковольтных линий,
Чернеет челн среди расцветших лилий,
Лежит село, как будто на картине,
И хатами белеет по долине.
А в том селе – ни голоса, ни звука,
И окна излучают боль и муку,
И двери накрест досками забиты,
И журавли колодцев позабыты,
И старый сад над школой свесил ветви,
И детям не учиться в ней вовеки.
Вокруг – пустырь, пейзаж библейский, тленный,
Вокруг – лишь смерть, незрима, постепенна,
Чертополохом дали зарастают,
Цветы и зелень стронций разъедает,
И время тихо сыплется песками
На поле, что шумело колосками.
А по ночам, зловеще и фатально,
На землю с неба льется свет астральный,
И фантастично-серое свеченье
Рождает, словно призраки, виденья
Людей, которых увела беда
Из этих мест внезапно, навсегда.
И зарастает след многовековый,
И землю засевает дождь свинцовый,
Дно речки стрелы молний выстилают,
И ласточки встревожено летают,
Взмывают на чернобыльских ветрах,
И туч громады навевают страх.

Микола Лукив

ДУМА О ЧЕЛОВЕКЕ

Сады посадил. Реки взял в оборот.
Планету засеял и хлеб твой, и пот.
Сегодня в руках твоих – атом и космос.
А что будет после?

Ты формулу массы критической ввел.
Стрекочут компьютеры. Век наш тяжел.
Сейсмическим службам слышна его поступь.
А что будет после?

Микола Лукив

РЕКВИЕМ

Звучит над миром колокол беды,
Тревожа память, поминая горе,
Жесток и страшен лик седой войны,
Как в шторм разбушевавшееся море.

Япония скорбит уж много лет,
Известны людям Хиросима, Нагасаки,
Но не наложен на трагедии запрет,
Стоят повсюду ядерные плахи.

Не хочет человечество понять,
Что жизнь на свете самое святое,
Ее мгновенно можно оборвать
В горниле взрыва или гуще боя.

Всех жертв и испытаний нам не счесть,
Но целы арсеналы, полигоны,
Чернобыля убийственная весть
Предупрежденье поколеньям новым.

Тысячелетье начало отсчет,
Век двадцать первый по земле шагает,
Пусть его детям больше повезет
И солнца луч их каждый день встречает.

Владимир ЛАУХТИН

Я ВНОВЬ ИДУ
ЧЕРНОБЫЛЬСКОЙ ДОРОГОЮ

Кто мог из нас забыться тишиной,
Кому тревогой сердце не коробило,
Когда холодный ветер в час ночной
Повеял черной былью из Чернобыля?!
В ту ночь каштанов киевских ряды,
Едва в листве свои соцветья выпятив,
Под налетевшим облаком беды
Задумались о городке на Припяти.
Не знал такого Киев никогда,
Отмеченный в веках рубцами датами.
Негаданная вырвалась беда,
Таинственно скопившаяся в атоме.
Изведавшие в жизни столько мук,
Мы двинулись, смиряя боль щемящую,
На силу ту, что вырвалась из рук,
Чтоб в руки взять ее по-настоящему.
Родные современники мои,
В геройстве вы остались неизменными,
Какой огонь пришлось вам в эти дни
Тушить под смертоносными "рентгенами"!..
Сейчас я снова слышу пенье трав,
Идя с людьми чернобыльской дорогою.
Земля в себя приходит, смерть поправ.
Земля полна раздумьем и тревогою.
Мне хочется припасть к ее груди,
Увидеть свет над припятьскою пущею
И верить в то, что мирными людьми
Осуществится мирное грядущее.

Леонид ВЫШЕСЛАВСКИЙ