Метро: "На другой берег" (4 глава-эпилог)

Глава 4

   Беззвёздное чёрное небо. Первое, что он увидел. Холод. Первое, что он почувствовал. Казалось, будто тело облили цементом, и он постепенно твердеет, превращается в бетон, сковывая движения. Прилагая большие усилия, Алексей поднёс к глазам руку и пошевелил ею. Пальцы слишком непослушны, тяжёлые, как сосиски. Собравшись с силами, мужчина сделал резкий выдох и сел. Перед ним лежали шесть распростёртых тел. На головах пятерых противогазы, на шестом не было, и НСБ узнал его: Кирилл. Лица нет, вместо него – гипсовая маска. Глаза и рот открыты, остекленевшие зрачки уставились в бесконечность. Чуть в стороне, неестественно раскинув руки, лежит Роман. Дальше ещё человек, не получается вспомнить, кто именно. С ними же был кто-то ещё? Копаясь в памяти, Алексей пытался вычленить из неё информацию: кого тут нет. Неохотно вспомнились Стартер и Тягач. «Так, а где они? Ах, да, в КамАЗе. А где сам КамАЗ?» Мысли ворочались медленно и лениво, как жирные тюлени на берегу. «Кстати, на каком мы берегу?» Подняв взгляд от лежащих на льду тел, мужчина увидел  коробки жилых домов. «Это… правый берег, точно. Мы посередине реки. Значит, машина за спиной». При повороте шейные позвонки защемило, и Алексей с неожиданной резвостью вернул голову в исходное положение. «Нет, не пойдёт. Для начала надо встать». Получилось с третьей попытки. Покачиваясь на ватных ногах, Долгопрудный повернулся и посмотрел в сторону левого берега. Ближе к нему КамАЗ оказался всего метров на пятнадцать-двадцать. «Странно, что такое? Двигатель? Ладно, разберёмся…»

   Кажется, организм потихоньку приходил в себя. Постояв так пару минут, Алексей поднёс руку к глазам, пошевелил пальцами. Гораздо лучше. Мгновенно прояснилось сознание. Первая мысль: «Получилось!». НСБ тут же одёрнул себя. Нельзя радоваться, иначе расслабишься, и всё пойдёт наперекосяк. Нужно ещё до «Площади» добраться.

   Подойдя к пятерым телам в противогазах, Долгопрудный по очереди перевернул их на спину. Илья, Ирина, Вячеслав, Сергей и Роман. Похлопал каждого по щекам. Юноша открыл глаза, его подруга лишь шевельнула губами, а Вячеслав никак не отреагировал. Алексей снял перчатку и прощупал пульс на запястье парня. Кожа еле тёплая, к тому же никаких признаков биения сердца. Замёрз. Оставив тело, Алексей подошёл к Роману. На прикосновения также не реагирует, но вроде жив. Сергей поднял веки сразу же, однако сразу же и опустил. С Кириллом всё и так понятно. НСБ оттащил тех, кто ещё не пришёл в сознание, в кузов КамАЗа, Илье лишь помог дойти. Кирилла и Вячеслава оставил на льду. Надо будет похоронить, хотя бы в снегу, но один он это сделать не сможет. Всем живым он сменил фильтры противогазов, ибо старые уже загрязнились, а сами это сделать добровольцы не в состоянии, хотя дышат.

   Стартер и Тягач были живы. Оба пока не пришли в себя. Непонятно, почему остановилась машина, нужно будет у них спросить.

   Через минут пять более-менее очнулся Илья; ведь нельзя сказать «полностью пришёл в себя» про того, кто хлопает глазами и тупо переставляет ноги. Первое, что юноша сделал, – кинулся к девушке и убедился, что она жива. Потом сел рядом (Долгопрудный, попивая чай, заметил, как он дрожит от холода), скинул с плеч рюкзак, достал термос и налил в крышку. Чуть согревшись посредством приёма горячей жидкости внутрь и согрева рук, накинулся с вопросами на Алексея.

   - Что с ней? – первым делом спросил он, кивнув на Ирину.

   - Нормально всё. Очнётся. Остальные тоже. Мы просто раньше.

   Парень успокоился и прислонился спиной к свинцовой пластине.

   - Ты нормально, стрелять, если что, сможешь? – спроси Алексей.

   Илья неуверенно кивнул.

   НСБ ещё раз осмотрел его и покачал головой.

   - Нет, ещё немного отойди, потом поедем. Опасно тут оставаться.

   Молчание. Юноша отхлебнул чаю.

   - А вы что-нибудь видели?.. – произнёс парень. Ну, вот сейчас…

   - А как же… - горько усмехнулся Долгопрудный. – Очень приятное кино…

   Илья поморщился – хотя из-за противогаза НСБ не мог точно сказать, что верно расценил мимику, – слабо кивнул и под светом лучины стал осматривать всех членов отряда.

   - Погодите, - пробормотал он, - раз сталкеры в кабине, то… где Кирилл и Вячеслав?

   - Там… - Алексей махнул рукой в сторону Стены.

   Его собеседник растерянно посмотрел на них, словно видел насквозь, и прошептал едва слышно:

   - Почему?..

   - Кирилл не выдержал давления, а Слава замёрз…

   Илья прижал к груди крышку термоса и издал неясный звук – то ли носом шмыгнул, то ли всхлипнул. Сейчас ему стало страшно. Он уже не на своём берегу. Там он знает, каких опасностей надо опасаться, в каком районе кто водится, где примерно можно укрыться – читал отсчёты сталкеров, сам приглядывался. Здесь же ему ничего неизвестно, да и никому из отряда. Некоторые тут не были двадцать лет, он – ни разу в жизни. Что в себе таит левый берег, как воспримет незваных гостей?

   В стенку неожиданно постучали. Илья вздрогнул и щёлкнул затвором, прижимая приклад к плечу. Алексей тоже сначала напрягся, но, когда стук повторился, он облегчённо вздохнул и пошёл к выходу.

   - Вы куда? – боязливо бросил ему вслед Илья.

   - Кабина подаёт признаки жизни, - послышался ответ, затем полог одёрнулся и снова опустился.

   - Других отпаивай, - донеслось уже снаружи.

   Илья перевёл дыхание, поставил автомат обратно на предохранитель и закрутил крышку термоса.

   «Стартер или Тягач очнулся, - подумал он. – А может, и оба. Значит, сейчас поедем».

   Минуты через две заворочался Роман. Сев, он уставился на Илью, потом поискал глазами брата и, не найдя, вновь перевёл взгляд на юношу. Чуть погодя спросил:

   - Чё было-то? Где Киря?

   - Мы прошли, - устало сообщил парень. – А Кирилл не выдержал. Сочувствую.

   Роман опустил голову. Ничего не сказал, просто замолчал и замер.

   В этот момент одновременно зашевелились Сергей и Ира.

   Илья помог девушке сесть на пластмассовый ящик, в каких раньше хранили бутылки, и поинтересовался, как она себя чувствует.

   - Спасибо… - тихо сказала она. – Спасибо, что беспокоишься… Я думала, ты как эти… Нормально.

   Ничего не понимая из сказанного, юноша стал наливать чай.

   Сталкеры пришли в сознание, и теперь мотали головами, пытаясь стряхнуть липкую паутину наваждения. Алексей распахнул дверь, залез в кабину, потеснив Тягача, и уселся под пулемётом, поочередно поглядывая на мужчин.

   Через полминуты Стартер, сидящий за рулём, сфокусировал на НСБ взгляд и спросил заплетающимся языком:

   - Сколько… прошло времени? Где мы… вообще?

   - На левом берегу. Скажите, что тут произошло у вас?

   - Не помню точно… навалилось какая-то тяжесть, плохо так стало… а он ведь несётся, я думаю, что будет, если вырубимся – врежемся ведь… ну, дал по тормозам и фары вырубить успел, а потом и сам… - Стартер поднял на Алексея затуманенный взгляд. – Как там остальные?

   Долгопрудный вздохнул.

   - Кирилл и Слава мертвы, другие помаленьку приходят в себя. Илюха уже очухался.

   - Чёрт…жалко… но, честно говоря, я думал… будет больше… - Сталкер обхватил голову пальцами, словно она грозилась развалиться на куски, и закрыл глаза.

   Тягач к этому моменту был уже более бодр.

   - Лёха, - произнёс он, - а что с телом будем делать?

   - Кирилла-то? Похоронить надо. Хотя бы в снегу. И ехать.

   Семён открыл дверь и спрыгнул на лёд.

   - Ты куда?! – ломанулся за ним Алексей. – Ты хоть ещё немного отойди.

   - Я нормально. – Тягач поискал глазами тела, и теперь спешно шагал к ним; Долгопрудному пришлось закрыть дверь в КамАЗ и последовать за сталкером. – Тебе же нужно помочь их похоронить, а кроме меня в ближайшее время этого никто не сделает. Нам нужно быстрее отсюда уматывать.

   Оттащив тела товарищей к южной границе ближайшего островка, что в двухстах метрах от машины, мужчины вырыли в снегу углубление, сложили их туда и засыпали сверху – получился небольшой сугроб. Постояли немного над ненадёжной братской могилой, потом заспешили обратно.

   Полог приподнялся, и в кузов КамАЗа ворвался холодный воздух. Алексей оглядел добровольцев – все без исключения были уже в здравом уме и ясном сознании. Сказал, что сейчас поедут, взял с собой Сергея, закрыл фуру, и оба забрались в кабину. Кореец расположился под пулемётом, Стартер лёг на кушетку позади, НСБ сел за руль, а Тягач остался на своём прежнем месте. Развернув на коленях карту города, Долгопрудный нашёл их местоположение и провёл пальцем прямую черту до «Площади Маркса».

   - Как поедем? – он вопросительно посмотрел на Семёна.

   Тот наклонился над картой.

   - А что тут думать? Через бывший частный сектор к улице Лыщинского, по ней до Новогодней, где она пересекается с Геодезической, далее на юго-запад; выезжаем на Ватутина, поворачиваем направо – и прямо до Маркса. 

   - Через какой такой частный сектор?! – послышался возмущённый вскрик сзади; все обернулись на Виктора. – Там же скотину держали, это такой мини-зоопарк! Надо ехать к метромосту… бывшему. Потому что недалеко от него расположен склон, где раньше катались на лыжах, и там местность расчищена от деревьев. Легче будет пробиться. В направлении частного сектора такая чаща упавших стволов, что мы сто лет через неё не проберёмся. Поднимемся по этому склону и по проспекту Маркса прямо до площади. Мне кажется, это самый разумный путь.

   - Ну, вообще-то это всё условно, - сказал задумчиво Алексей. – Потому что где-то дороги завалены, где-то провалились. В любом случае придётся менять маршрут.

   - Ну, как сказал… не помню имени, но сказал он следующее: «Ни один план не переживёт встречи с противником».

   - Тогда поехали?

   - Давай уже, - кивнул Семён.

   Алексей повернул ключ зажигания, и двигатель натужно заурчал. Вспыхнули фары, высветив сплошное белое покрывало впереди. КамАЗ тронулся с места и направился обратно.

   Все деревья на левом берегу повалены ударной волной, потому что эпицентр находится всего в трёх километрах. Упавшие в одну сторону стволы занесены снегом, но для КамАЗа он слишком хрупок, если заехать, не выдержит. Конечно, шины будь здоров, но в новом мире все человеческие изобретения в большинстве случаев бесполезны.

   Эх, если б только можно было спокойно проехать по мосту, а потом по прямой до Маркса…

   Если когда-то левобережье сплошь зеленилось, то сейчас здесь лишь выжженный пустырь. Ничего не растёт, и это обнадёживает: после проезда через завалы деревьев трудностей не возникнет. Алексей держал курс параллельно направленности разрушенного метромоста, точнее –  возле его искорёженных обломков, лежащих на земле и напоминающих собой ни что иное, как огромную ржавую груду железа. Стальной нос разгребал снег метровой толщины, и это помогало ехать в стороне от завалов сожжённых деревьев, рискуя перевернуться или застрять.

   Через полчаса КамАЗ подъехал к подножью склона. Хорошенько разогнавшись, Алексей выжал сцепление, и тяжёлый автомобиль лениво забрался вверх. С первого взгляда на площадь Лыщинского – развязку трёх автомобильных дорог, переходящих на мост, – стало ясно, что отсюда надо убираться как можно скорее. Даже в кабине дозиметр часто пощёлкивал. Домов тут не уцелело. Ни одного. Когда-то улица проспект Маркса на въезде на площадь огораживали два восьмиэтажных здания. Ныне от них остались лишь завалы кирпича, обломки бетона, торчащие из него арматуры.

   - А вот и первая вынужденная смена маршрута, - сказал Стартер. – Что-то мне подсказывает: через «Студенческую» на «площадь Маркса» мы не пробьёмся. Поехали по Немировича.

   Не останавливавшийся, а лишь снизивший скорость КамАЗ взвыл двигателем и забрал влево, въезжая на улицу Немировича-Данченко. Машин тут было ещё больше, чем возле Мертвеца. Ударной волной их раскидало на сотни метров. Ни в одном обгоревшем остове нельзя угадать марку автомобиля, которым он раньше был. Всё сожжено.

   Прислушиваясь к щелчкам счётчика Гейгера, Тягач нервничал:

   - Лёха, давай быстрее, твою мать!

   - Да еду я, еду, - процедил сквозь зубы Долгопрудный, увильнув вбок от лежащего на крыше автобуса. – Как тут только определить, когда Лыщинского будет? Такая мешанина…

   - Не грузись, скажу, - уверил Стартер.

* * *

   Теперь Илья чувствовал присутствие поблизости людей. Это раньше Стена перекрывала их сигналы. Он думал, что она не является препятствием, а на самом деле она отражала ему его же мысли. Ведь им с детства вбивали: на левом берегу людей нет. Вот и не могут юноши и девушки представить, что тут выжили. Попробуй вытряхнуть из себя всё то, что внушали больше десяти лет, и обрести собственное видение этого вопроса.

   - Вот слева торговый центр Горский, - сказал вдруг Стартер. – Ещё один дом – и будет пересечение с улицей Лыщинского. Предлагаю свернуть по ней. Так короче будет, чем по Ватутина пилить.

   Контуры улицы можно было разглядеть лишь по устоявшим бетонным столбам, так как сам асфальт был погребён под слоем льда. Здания тут сохранились немного лучше, но преимущества, кроме как меньший радиоактивный фон, это не давало, наоборот – в них могут затаиться мутанты. Алексей повернул на Лыщинского и вскоре упёрся в начало аллеи. Он не помнил, как она называлась, да сей факт уже и не важен. Это лишь помогало убедиться, что дорога вперёд всего одна и поворачивать нужно направо. На Новогоднюю. Проехав по ней квартал, НСБ показалось, что за углом ближайшего дома пробежала чёрная фигура.

   - Сергей, давай-ка на пулемёт, - сказал Алексей, до боли в глазах вглядываясь в подозрительное место и боясь снова заметить там силуэт, а ещё хуже – не один. – Угол пятиэтажки, где табличка висит – Новогодняя, восемнадцать. Быстрее! Только не стреляй, жди команды.

   Кореец шустро открыл люк и высунулся наружу.

   Когда КамАЗ поравнялся с углом дома, Долгопрудный вздрогнул. Во дворе пятиэтажки маячили неясные силуэты – там было три существа. Кажется, они скакали к машине.

   - Серёга, слева!

   Раздался грохот пулемёта, затем – едва слышимый в кабине вой.

   Вжав педаль газа, Алексей стал увеличивать скорость, боясь, что их догонят. Машина неслась по улице, увиливая от слишком больших автомобилей, а остальные, маленькие, расталкивая стальным носом.

   - Лёха, гони!! – вдруг закричал Семён. Долгопрудный покосился в зеркало заднего вида. Тьма за автомобилем двигалась. Их преследовали. Пулемёт не рассчитан на поворот на сто восемьдесят градусов, максимум – на девяносто.

   Теперь приходилось тщательно выбирать дорогу, чтобы объезжать все машины, – любое соприкосновение грозило замедлением, а что будет, если КамАЗ сбавит скорость? Лучше этого не знать. К счастью, Новогодняя была не сильно наводнена автомобилями, поэтому задача стояла выполнимая.

   Тягач открыл дверь – стекло не опускается для сохранения тепла – и пальнул по преследователям из автомата.

   - Эти суки до фига здоровые! – уведомил сталкер, захлопнув дверь. – Примерно с «Оку» каждая. 

   - Главное, что не с «Лексус», - попытался пошутить Стартер.

   Неожиданно тяжёлую машину качнуло. Потом по крыше что-то забарабанило.

   - Серый! – Виктор дал корейцу в руки дробовик Владимира.

   Тот без лишних слов высунулся из люка – и по ушам прокатился грохот выстрелов. Завизжало, по крыше заскребло. Сергей опустился в кабину, закрыл люк и с радостью сообщил, что подстрелил мутанта.

   А впереди поперёк дороги встал огромный тягач. До него оставалось метров пятьдесят, фары осветили его слишком поздно. Попытаться свернуть – значит обязательно врезаться во что-нибудь. Тормозить – есть риск не отбиться от мутантов. Остаётся один выход. Нужно надеяться, что за двадцать лет грузовик с фурой успели изрядно подгнить. Алексей крутанул руль вправо и нажал на педаль тормоза, закрыв голову левой рукой. От удара КамАЗ тряхануло, послышался скрежет железа, звон разбитого стекла. Такое ощущение, что мозги в черепной коробки ударило сначала об один бок, затем о другой. Время превратилось в одно липкое тягучее мгновение, а тело потеряло ориентацию в пространстве. Каким-то образом Алексей умудрился опустить ногу на педаль газа, и тяжёлая машина застонала, задвигалась, постепенно высвобождаясь из груды железа. Удар в правый бок. Ещё один. Снова. Понимание происходящего и быстрота реакции вернулись неожиданно. К этому моменту КамАЗ уже ехал по Ватутина, набирая скорость, к площади Маркса. Насколько Долгопрудный помнил, до неё было метров пятьсот. Последний отрезок пути.

   На дорогу выскакивает какое-то существо и идёт в лобовую атаку. Красная каша на стекле и незначительная потеря в скорости – вот и все неудобства, что доставил людям мутант. Матюгнувшись в адрес Сергея, просмотревшего зверя, Алексей включил «дворники». Вдруг сзади застучало сразу несколько автоматов, а затем сквозь рёв мотора прорвался отчаянный визг.

   - Наши, что ли? – Тягач открыл дверь, дал пару неприцельных очередей и забрался обратно в салон. Вовремя. Грузовик наскочил на неровность, и его так тряхнуло, что НСБ ударился головой об потолок кабины – благо шлем спас. Одна фара – вторая после столкновения с грузовиком выключилась – высветила впереди автобусную остановку и… целое скопление машин на дороге. Объехать это никак не представлялось возможным.

   - Разворот – и огонь со всех стволов!! – настолько громко, насколько мог, закричал Алексей, крутанув руль влево и плавно нажимая на педаль тормоза. Когда КамАЗ остановился, он схватил лежащий у ног Сергея дробовик и распахнул дверь, высовывая ствол наружу и стреляя вслепую. Так же поступил Тягач; застучал пулемёт, а Стартеру оставалось лишь ждать момента, чтобы выскочить из машины и вступить в бой, если понадобится.   

   Мутантов было около десятка. Они имели длинные задние лапы, за счёт которых совершали большие прыжки вперёд, и короткие передние; размерами действительно немного уступали легковому автомобилю «Ока». Залповый огонь скосил только четырёх тварей, остальные с разных сторон атаковали КамАЗ. Одна бестия накинулась на Семёна, другие запрыгнули на кабину и либо пытались добраться до Сергея, потерявшего возможность не прицельно и кучно бить из пулемёта, либо разбить стекло и запрыгнуть внутрь. Не дожидаясь, пока до него доберутся, Стартер открыл огонь по мутантам; послышался звон разбитого стекла и рёв атакующих. Алексей с радостью помог сталкеру, и вскоре на землю упала единственная оставшаяся в живых тварь. Из распоротой пулями груди хлестала кровь, и Сергей, не медля, добил зверя. Последним отчитался и затих «Калашников» Тягача. Стартер выпрыгнул на улицу через правую дверь и поднялся в салон уже с напарником на руках. У того был разорван костюм химзащиты, левое плечо сочилось кровью.

   Алексей тем временем поменял разряженный дробовик на свой автомат и добежал кузова. Увидел он там то, что хотел бы видеть меньше всего. Здесь всё было залито кровью. Два изувеченных трупа бестий ногами выталкивал наружу Илья; не веря своим глазам, НСБ включил фонарь – никого в кузове больше не было. Только вещи, что они везут на «Площадь». Не замечая Долгопрудного, парень выпрыгнул на улицу, обогнул машину и побежал туда, откуда они только что приехали.

   - Куда, дурак?! Стой! – крикнул ему вслед Алексей, но было поздно: фигура юноши уже маячила на границе тьмы и вырабатываемого налобником света. НСБ последовал за Ильёй. Видимо, когда они в кабине услышали позади выстрелы, это их попутчики открыли стрельбу по тварям, потому что те разорвали брезент кузова… Потом Рому и Ирину утащили либо они сами в момент, когда машину тряхнуло, выпали, и уж там… Но неужели парень не понимает, что им обоим конец?! Куда бежит? С другой стороны, надежда… это хорошо.

   Такие мысли вертелись в голове у Долгопрудного, пока он бежал за Ильёй. Кроме глухого топота шагов и собственного дыхания никаких звуков вокруг больше не было. Это пугало. Казалось, ты находишься в стеклянном аквариуме, где каждый вдох-выдох слышится как крик, а кто-то изучает тебя, заглядывая сверху, и думает – удавить сейчас или попозже. К тому же дышать становится всё труднее и труднее, а значит, скоро нужно менять фильтр. Ну, ничего, это-то как раз не проблема, сейчас главное догнать своего спутника.

   Наконец мужчина с облегчением заметил, что юноша остановился и присел на землю. Подбежав к нему, Алексей вместо лёгкого подзатыльника, которым хотел наградить беглеца, лишь поморщился. Перед парнем лежала, придавленная тварью, Ирина. Торчащая из-под бока мутанта неестественно вывернутая левая нога поначалу не обнадёжила, но, когда Илья одним рывком с несвойственной для себя силой отбросил в сторону уродливый труп, девушка судорожно вдохнула. Алексей сорвал с пояса фильтр, поменял Ире, заодно себе, выкинул старые и сказал:

   - Илья, уходим. Бери её, а я прикрою.

   Юноша посмотрел на старшего товарища.

   - А Роман?..

   Мужчина посмотрел вперёд, в темноту, откуда доносилось жадное урчание. Перед глазами встала чёткая картина: несколько уродливых, обросших густой чёрной шерстью существ, рвут на части труп несчастного. Они голодные, свирепые, готовы вцепиться в глотку любому, кто попробует им помешать или прервёт трапезу.

   - Нет, там всё кончено. Отходим.

   Парень бережно взял на руки девушку и, ощутимо согнувшись под тяжестью, направился обратно к машине. Долгопрудный стал отступать следом, не разворачиваясь; он держал под прицелом автомата пространство позади, словно «Калашников» мог в одиночку справиться с огромными тварями, что совсем недавно напали на них. В свете налобника между домами мелькнула тень. Алексей сильнее упёр приклад в плечо. Видимо, твари не понимали шаткого положения пары добровольцев, по крайней мере, нападать не спешили. А потенциальные жертвы уходили. Блёклый свет фары уже забирался по ногам Ильи. Алексей ощущал на себе пристальные взгляды существ, и ему казалось, что наполнены они не присущим хищникам тупым желанием насытиться, а чем-то другим. Может, не все взгляды, и не многие, а всего один. Он сознательный. Существо мучительно думало, отпускать людей, представляют они угрозу или их можно спокойно раздавить и сожрать. Поток странных мыслей прервал стук пулемёта. Пули кромсали угол дома, возле которого НСБ заметил шевеление.  Через пять секунд всё прекратилось.

   - Давайте быстрее! – Голос сзади – толком не поймёшь, чей. – Мы пустые!

   Взревел мутант, подтверждая слова, что надо поскорее убираться; взвыл двигатель, свет фары зашевелился, потом ушёл в сторону. Стартер развернул КамАЗ правым боком к Илье и Алексею, открыл дверь и подождал, пока они добегут. Кое-как забившись в салон, Долгопрудный вслепую дал очередь по преследователям и закрыл дверь. Тяжёлая машина немедленно сорвалась с места, объехала по пешеходной дорожке затор посреди проезжей части и, набирая скорость, помчалась прочь от места вынужденной остановки. Алексей посмотрел в зеркало заднего вида. Сложно понять, но вроде бы никто не гонится. Неужели неведомое могучее существо отпустило их?

   - Оторвались? – спросил Стартер. Он был прижат к самой двери, и ему пришлось наполовину высунуть голову наружу – стёкол-то больше нет.

   - Скорее всего.

   - Ну и хорошо. Потому что мы приехали.

   Свернув к тротуару, Виктор случайно задел столб и остановился в нескольких метрах перед спуском в метро. Козырёк обвалился, вход наполовину завален снегом.

   - Им не пользуются, видишь? – сказал Алексей. – Следов нет. Давай к тому, что возле павильона.

   - Павильон? Торговый, который зелёный раньше был? – уточнил Стартер, давая задний ход.

   - Он самый.

   Долгопрудный испытывал волнительные чувства. Это те ощущения, когда ты упорно шёл к цели, до неё остаётся всего ничего, но боишься сделать последний шаг и узнать – а вдруг всё было напрасно?

   Спуск у павильона выглядел более презентабельно: вход расчищен, бетонные обломки убраны с прохода, на снегу видны человеческие следы. У Алексея ёкнуло сердце. Как только КамАЗ остановился, он выпрыгнул из салона, помог выбраться Илье с Ириной на руках, Сергею и пришедшему в себя Семёну; Виктор вылез сам.

   Стартер и кореец взвалили на себя рюкзаки с запасами для «марксистов», и отряд начал спуск в метро. Алексей чувствовал себя первооткрывателем. Не хочется говорить как Колумб, учитывая, с кем воевала Россия, да и дальнейшие перспективы у них не те. Теперь людям нужно уходить из города, на восток, подальше от мест, где рвались боеголовки… Стоп! Рано об этом, пока ещё даже не на самой станции.

   Всего через три лестничных пролёта встретились гермозатворы. Насколько Долгопрудный помнил, на «Площади Маркса» до войны их всегда содержали в полном порядке, не заставляли киосками, как на многих других станциях. Возможно, только благодаря соблюдению правил безопасности здесь удалось спастись, и станцию не постигла та же судьба, что и её соседку «Студенческую». Жадность всегда губила: пара-тройка лишних киосков, и судьба больше сотни человек решена не в их пользу.

   Алексей постучал в дверь – на всякий случай использовал условный сигнал. Не факт, что им тут пользуются, но хоть поймут, что по другую сторону не мутанты.

   Тишина.

   Три длинных–три коротких–три длинных.

   Опять тихо.

   Затем вдруг раздался лязг – открылся первый затвор – и последовал аналогичный стук.

   Алексей «посигналил» ещё раз.

   Лязгнули механизмы второй гермодвери, и вскоре взгляду предстали две человеческие фигуры. Кто в чём: первый одет в старый ватник, в руках – двустволка, второй в кожаный плащ, целится из «Сайги». За их спинами виднеется спуск в вестибюль станции, ограничиваемый от зоны гермозатворов сохранившимися стеклянными дверями, и свет в нём.

   - Вы… откуда? – раздалось из-под респиратора первого человека.

   - Мы?.. – Алексей сорвал с себя противогаз и вдохнул полной грудью. – Мы с «Октябрьской». Из метро.

* * *

   Вестибюль озарял всего лишь один факел. Нечёткий свет лениво лизал покрытые слоем пыли и морщинками старых трещин стены, махины бесполезных банковских автоматов и торговые латки, мусор на полу и двух кутающихся в рваньё доходяг, устроившихся в дальнем конце зала. Единственный источник света, словно заскучавший кот в надежде найти себе развлечение в новых звуках – а именно хлопках стеклянных дверей – резво прыгнул из мрака на человеческие фигуры, вошедшие  в вестибюль. И сразу как-то весело заплясал, удивленно разглядывая необычное явление: так много людей в костюмах химической защиты и с оружием. На станции, как и на поверхности, сейчас, судя по малой освещённости, была ночь. Поэтому лишь спустя минуту полусонные, но заинтересованные, привлечённые разорвавшими пелену летаргического сна подземелья звуками, обитатели станции поднялись с платформы по лестнице в вестибюль и вглядывались в другой конец зала.

   Интересно, что ощутят они, начав уже готовиться к неминуемой гибели, а потом узнав, что их положение не безысходно? Что есть товарищи по несчастью, готовые протянуть руку помощи и предложить вместе бороться за выживание? Осталась ли в их сердцах надежда, освещающая им дорогу в подземельях, наполненных горьким смрадным воздухом?

   Алексей поначалу хотел скорее броситься вперёд и узнать, вознаграждена ли его вера, много раз спотыкавшаяся о рельсы во мраке тоннелей, или прав был Иван – зря все попытки и терзания спастись. Но его остановили двое дозорных.

   - Так а… как же вы добрались? – задыхаясь от волнения, прошептал тот, что в ватнике. Оба пребывали в молчании и пока проводили дезактивацию, и пока закрывали затворы за непрошенными, но желанными гостями, и пока шли за ними в вестибюль.

   Как только был задан этот вопрос, процессия остановилась посреди зала.

   - Довольно немудрёно, зато непросто, - ответил Стартер, сняв, наконец, противогаз и неуверенно вдохнув сырой воздух. Да, он разительно отличался от наполняющего станции и перегоны между ними метро правого берега.

   - Вы… вы даже не представляете, как мы ждали, как надеялись… - сбивчиво заговорил тип в плаще, осматривая отряд.

   Обеими овладела такая детская радость, такой восторг, что они перестали себя

Контролировать, дали волю эмоциям.

   С лестницы донеслись первые шёпотки. Алексей глянул туда, но, кроме плохо очерченных тёмных людских силуэтов из-за бьющего им в спину слабого света, ничего больше не увидел. 

   - Простите… - кашлянув, смущённо обратился к дозорным Виктор, словно встретил их не далее чем пару секунд назад. – Могли бы вы предоставить нам место, где можно отдохнуть после изнурительной дороги, а также обеспечить раненым помощь? С начальником станции мы бы предпочли переговорить с утра…

   - Конечно! – совладав с собой, закивал мужичок в ватнике и повернулся к товарищу: - Вольт, отведи наших гостей в свободную чистую палатку, а я поведу раненых к Феде. – Переведя взгляд на Стартера, он неловко уточнил. – Врач это наш, Фёдор Степанович…

   - Друзья мои! – затараторил названный Вольтом дозорный и заспешил к лестнице. – Пойдёмте, я отведу вас… а те, кому требуется помощь, оставайтесь с Андреем Евгеньевичем…

   Рассеянно бросив что-то в адрес перешёптывающейся и пытающейся понять суть происходящего горстки любопытных, Вольт спустился на платформу и направился к нужной палатке недалеко от лестницы.

   Станция в нынешнем виде с первого взгляда вызвала ассоциацию с кораблём, некогда могучим, но уже долгое время дрейфующим в вечной ночи и оттого рассыпающимся от старости. Палатки, огороженные ширмами жилища, торговые лотки, накрытые тканями, были рассредоточены по платформе в хаотичном беспорядке; четыре факела, закреплённые на потрескавшихся и замазанных от протекания стенах, плохо освещали огромное, по сравнению с Окраиной, пространство «Площади», и единый монолитный свод, словно чёрное беззвёздное небо, тонул в кажущейся бесконечной темноте. Из северных тоннелей, подобно плещущим за бортами волнам, доносились приглушённые голоса дозорных.

   Спохватившись, Вольт резко изменил маршрут и провёл гостей в бывшее служебное помещение недалеко от платформы, принял их костюмы и оружие, развесил всё по номерам. И уж тогда провёл до стоящих в стороне от остальных двух палаток, где лежали матрасы. Затем ушёл куда-то и вскоре принёс на подносе чашки с едва тёплой похлёбкой с минимальным количеством овощей. Быстро и в безмолвии поужинав, отряд завалился спать.

   Каждый получил большую дозу впечатлений и информации, поэтому всего через пару минут Алексей слышал вокруг себя сопение и храп. Сам он долго не мог уснуть, одолеваемый желанием вскочить и броситься на поиски. Но понимал, что пока на станции ночь, никого не найдёт, а только вызовет гнев и злобу её разбуженных обитателей. В итоге, поворочавшись минут двадцать, Долгопрудный вслед за остальными добровольцами провалился в сон, успев услышать, как кто-то зашёл в палатку и принялся укладываться – видимо, Илья.

   Разбудил Алексея шум вокруг палатки. Все его товарищи ещё спали. Одёрнув полог, он выбрался на платформу и огляделся. На «Площади», как и на «Октябрьской», днём горело аварийное освещение. Судя по тому, что из своих жилищ продолжали выбираться, ночь кончилась совсем недавно. По виду многих было заметно, что они проснулись не только что, а уже успели позавтракать и сейчас направлялись на работу в южные тоннели. Так как «Площадь Маркса» – конечная станция Ленинской линии, за ней расположен оборотный тупик для разворота составов. Это дополнительное жизненное пространство, причём немаленькое, так что там устроили либо плантации овощей, либо загоны для скота. Скорее всего, и то, и другое, так как вчерашняя похлёбка отдавала и мясом, и в ней были кусочки картошки с морковкой.

   Долгопрудный забегал взглядом по лицам людей. Те поглядывали на него с интересом, а некоторые даже приостанавливались, внимательнее разглядывая. Они его не занимали. Алексей пустился на поиски, и через минуту, достигнув конца платформы, завертелся по сторонам: тех, кого он так хотел увидеть, на глаза не попадалось. И тогда его внимание привлекла выбравшаяся из палатки девушка. На ней было надето перешитое несколько раз платье, на голове короткие тёмные волосы, а кожа бледная – как, впрочем, и у многих других жителей метро. Но что-то в ней его привлекло. Долгопрудный мучительно пытался вспомнить, похожа ли эта девушка на его дочь, которую он видел в последний раз двадцать лет назад, когда ей было шесть лет. Заметив, наконец, его внимание, она сначала стрельнула глазами, выражая негодование такой бестактностью, а затем вдруг вздрогнула. Снова посмотрела на Алексея. Губы у неё задрожали, а в глазах встали слёзы.

   - Папа?.. – недоверчиво произнесла девушка, всхлипнув.

   - Надя…

   Он подошёл к ней и обнял, поглаживая по спине.

   Так они и стояли некоторое время, не веря в то, что встретились. После всего, чтобы случилось. После конца света.

   - Ты где был всё это время?.. – наконец спросила дочь.

   - Я на «Октябрьской» жил. Ну, помнишь, станция за «Речным вокзалом», ты её ещё всегда не любила из-за красных стен…

   - А знаешь, - перебила она его, - мамы не стало через несколько лет после войны, она от эпидемии… 

   Алексей крепко зажмурился, давя в себе эмоции, потом отстранил дочь от себя и слегка встряхнул за плечи.

   - Ты как тут живёшь, не голодаешь?

   - В последнее время стало не хватать… Но вы пришли. Как у вас получилось?

   Долгопрудный устало прикрыл глаза. Теперь он понял смысл последних слов Владимира «нужна воля и вера», а также фразы в записке. Да, именно так Вольнов перешёл через Стену, и так же отряд добровольцев. Её сила пытается прорвать сознание, задавить волю человека к жизни, заставляет его сдаться. Но ей не по зубам те, кто держат путь с определённой целью, веруя во что-то, надеясь на что-то. Энергия Стены не подавляет волю тех, у кого она крепка, кто знает, зачем живёт, а не тупо существует, и такие идут дальше, могут преодолеть преграду. Все добровольцы, кроме Кирилла, верили в истинность своего пути, поэтому смогли перебрать на другой берег. Какая злая ирония! Получается, дальше жить в новом мире смогут лишь те, у кого внутри теплится надежда, не угас огонёк, а остальные, потерявшие смысл жизни, останутся гибнуть от радиации на правом берегу либо падут под воздействием Стены.

   - Я просто шёл к тебе, - сказал Алексей, рассеянно улыбнувшись. – Не волнуйся, теперь всё изменится. Мы не закончим свои дни в разрушающемся метро. Обещаю.

Вместо эпилога

   Через три дня Стартер, Тягач, Илья и Сергей вернулись на Окраину. Долгопрудный остался на «Площади» с дочерью, а заодно помогать жителям собираться в дальний путь. Ирина из-за сломанной ноги не могла идти физически. Виктор заметил, что к Илье она стала относиться гораздо лучше, и вроде даже у них что-то вспыхнуло… Однажды сталкер случайно подслушал их разговор. Девушка говорила, что отметала все ухаживания юноши потому, что считала его таким же, как все; будто он, как и остальные, хочет от неё лишь одного – половых отношений. Но после того как он бросился за ней во тьму, Ирина поняла: она для Ильи нечто большее.

   Встретили четвёртку добровольцев на «Октябрьской» с изумлением. Мало кто верил, что у них получится. Выслушав историю путешествия, многие стали собираться в дорогу – на другой берег, к новой жизни. Иван Иванович, в последние годы какой-то чересчур ленивый и пассивный, вдруг оживился, и в глазах у него появилось понимание чего-то важного… В конце две тысячи тридцать третьего года в новосибирском метрополитене каждый что-то понял и решил для себя. Весть о выживших на левом берегу и история экспедиции быстро разошлись по всему метро. К Окраине стали стягиваться целые караваны и семьи.

   Рано пока говорить, когда точно соберутся в путь на восток, но точно известно одно: однажды это случится.

   А ещё возле гермоворот на «Площади Маркса» в качестве приветствия новым беженцам повесили листок в рамке с окантовкой. Слова набрали на старой печатной машинке, и их было хорошо видно. «ПОКА ЖИВА НАДЕЖДА, ЕСТЬ СИЛЫ ДВИГАТЬСЯ ВПЕРЁД, А ПОКА МЫ БУДЕМ ИДТИ, БУДЕМ ЖИТЬ!»