Метро 2033 Нижний Новгород - Переход. ЧАСТЬ 1

Глава 1:
Всю жизнь я хотел выбраться с этой маленькой, никчемной станции. Родился я наверху, в городе, но в четыре года оказался здесь, в подземном метро. Все детство и юность я отдавал работе и мало виделся с друзьями – помогал отцу следить за свиньями, покупал навоз у торговцев. У нас была своя свиноферма. До тех пор, пока он не ушел с этой станции, оставив меня в 14 лет одного, бросив меня на произвол судьбы. Я остался жить в палатке с семьей Калининых и стариком-библиотекарем Петром Николаевичем. Да, все жили в больших палатках по четверо, ведь на каждую семью не нашлось бы крова. Экономия должна быть, мы ведь не живем в том мире, в котором жили когда-то, где все производили на заводах партиями, где были машины, компьютеры и многое другое. Мы живем под землей, где машина – это дрезина, где завод – это твои руки, материал и нитка с иголкой, где дом – это палатка или бывшее служебное помещение, где мир – это городское метро.
За эти десять с лишним лет мои соседи стали мне роднее отца и матери, которая, по словам отца, умерла при родах и не увидела тот кошмар, что видели каждый день мы – обитатели этого подземного мирка. Калинины имели собственного сына – Серегу Крутого, но и ко мне относились с трепетом и любовью. Дарили подарки на дни рождения, давали патроны, которые теперь используют вместо валюты, а дядя Денис даже брал однажды меня на охоту вместе с Серегой, и мы тогда убили мутанта – здоровенного Крота, мутанта с длинным хвостом и тремя головами.
А в юности я любил сидеть в библиотеке – вся та дюжина книг, которая хранилась в этом сыроватом помещении, была мною прочитана по десять раз. Я мог наизусть рассказать стих Пушкина «Сказка про царя Салтана» или рассказать от корки до корки детскую книжку Юрия Томина «Шел по городу волшебник», где рассказывалось про волшебные спички и о мальчике, который украл их у другого мальчика-волшебника. Кроме этих двенадцати книг, были еще две потрепанные и взбухшие от воды книжки, одна из которых называлась «Биология 6 кл.», а другая - «Математика 8 кл.». По этим книгам мой любезный сосед Петр Николаевич, которого мы с ребятами за глаза называли Николаичем, учил только меня биологии и математике. На вопрос о странном слове «кл.», которое было написано в самом низу книги, Николаич отвечал просто – это школа. Это надо знать. Но тогда я ничего не понял.
К 23 годам у меня не осталось ни одного патрона. У меня бы и в 19 лет не осталось, если бы не было тех самых свиней, которые часто плодились, и за которыми я бережно следил. Поросят я продавал торговцам мясом, челнокам или поварам из «ресторана» станции, каждого по тридцать патронов. Так и жил. В 23 года же мне пришлось продать двух свиней – самку и самца, по 70 патронов каждого. Было необходимо купить новое оружие, костюм и еду. А 2 года назад я продал последних свиней, за сто патронов каждого. Теперь слово «экономия» стало для меня главным в жизни.
В 2031 году армия анархистов с независимой станции Пролетарская напала на Автозаводскую – станцию нашего содружества. Война шла почти год, пока наши бойцы и бойцы из конфедерации «Центр» не взяли штурмом станцию организованной преступности. Они выбили анархистов с Пролетарской. Тогда многие жители нашей станции принимали участие в сражении группировок. В том числе и я. Правда, тогда я никого не убил, потому что все дерзкие пацаны достались мужикам, которые давно мечтали в кого-нибудь пострелять. Когда на станции провели «зачистку», ее оставили независимой. А через полгода поползли слухи, что станция снова захвачена анархистами, но уже как-то по-другому, тихо и не вероломно. Люди, конечно, верят, но администрация станции молчит, доказательств нет. Верить слухам – смерти подобно. Вот были бы – тогда снова «чистить» станцию пошли бы…
Да, я вырос благодаря своим добрым соседям. Если бы не было их, не было бы и меня уже вообще…
Часто я думаю о том, чтобы куда-нибудь сбежать со станции, с ее суетой и вечной работой в дозоре. Отец, прощаясь со мной, сказал – я иду наверх. Мне было горько от обиды, я глотал слезы, которые тонкими ручьями стекали из моих глаз. Я тоже хотел идти с ним, но отец настоял.
- Тебе нельзя туда. Если ты погибнешь – наш род прервется. Удачи, Максим! Вряд ли мы еще когда-нибудь увидимся…
Да, он прав – думал я позже. Если бы я погиб с ним, был бы конец нашему роду. Но это было просто несправедливо! Что он пошел делать на поверхности, не взяв меня с собой? Там прилично фонит – общий фон достигает 300 мкр/час, местами бывает меньше, местами больше. И мутантов хватает. Неужели он записался в сталкеры? Маловероятно. Отец не занимался этими делами, он работал инженером на станции. Остается только гадать, потому что я уверен – он погиб. Но если даже нет, то вряд ли мы еще встретимся в этой жизни.
*****
- Максим, стреляй!!!
Повернувшись к безоружному Сереге, я вскинул автомат и разрядил половину обоймы в химеру, которая была буквально в метре от моего друга. Кивнув мне, Крутой схватил пустой Калашников, зарядил его и начал стрелять в темноту тоннеля, туда, откуда доносились дикие вопли приближающейся орды мутантов.
Они шли с Парка Культуры – старой заброшенной станции. Когда-то Парк был населен людьми, но эта станция была вырыта неглубоко, и люди стали постепенно умирать от критического уровня радиационного заражения. Станцию забросили, но пять лет назад неизвестно откуда появившаяся волна мутантов снесла населенную Кировскую и продолжила путь к нам. Бросив работу и посты, мужики со всей Комсомольской начали отстреливаться от нескончаемого количества нечисти. Я тоже был там, но тогда было не так страшно, как сейчас.
Нас всего четверо – я, Серега, Алексей Федорович и Тихон Матвеевич. Последние – сталкеры со стажем. Смельчаки, которые каждый день суются на поверхность заброшенного города и которые тащат все, что можно, сюда, в метро. На каждой станции были свои сталкеры, которые не раз выручали ее в трудную минуту. Гибло таких смельчаков много, но желающих влиться в их ряды, было хоть отбавляй.
Тихон Матвеевич, который в дозоре был радистом, уже запросил подмогу. Оставалось ждать и стрелять.
Через некоторое время у меня закончились патроны. Вскоре закончились и у Крутого, стреляли только Тихон Матвеевич из своего «Калашникова», и Алексей Федорович – из стационарного пулемета.
С собой я всегда носил дедовский ТТ., так что мне было чем защищаться. А вот Крутой, придурок, просто выхватил армейский нож и стал ждать, пока кто-нибудь из мутантов решиться атаковать его.
Среди мутантов виднелись Кроты. В отличие от уродливых и совершенно безмозглых двухметровых химер, которые упорно продолжали бежать на людей, Кроты не лезли на рожон раньше времени, а были где-то позади.
Вскоре, как я заметил, волна начала потихоньку утихать. Химеры теперь не бежали, а прыгали, пытаясь нагнать нас. Но наш пулемет и стволы не утихали. Пока.
Через, как мне показалось, полчаса иссяк пулемет. Подкрепление со станции не появлялось, что было очень странно. Я посмотрел на свои наручные часы чтобы узнать, сколько прошло времени… Всего две минуты! И речи не было здесь о половине часа! Одна из химер, перепрыгнув укрепление, вскочила на меня и повалила на железнодорожные пути. Хорошо, что я тогда не ударился головой о рельсы, а мог бы – они были позади меня, почти в метре, и не видать бы вам, люди, тогда моего рассказа о моей нелегкой жизни в метро. В нос сразу же ударил тошнотворный запах гниющего мяса. Когти блеснули в воздухе, сейчас будет больно…
Я не ожидал этого действия от моего друга, но вдруг Крутой набросился на химеру, которая залезла на меня, и начал энергично тыкать в шею мутанта своим ножом. Химера заорала так, что сознание помутнело. Вовремя Алексей Федорович открыл огонь по мутанту из своего Пистолета Макарова, который обладал очень большой силой при стрельбе по противникам с очень малого расстояния. Обмякшее и дурно пахнущее тело повалилось на шпалы.
Противно щелкнуло, оставшись без патронов внутри, последнее наше огнестрельное оружие…

- Расступитесь, хлопчики. Сейчас вылетит птичка!
Пятнадцать человек с ручными пулеметами и базуками наперевес приготовили оружие и напоследок крикнули нам, открывшим рты:
- Бегите на станцию! Нам работы здесь на пять минут… Живо!
Мы бежали на станцию. Да. Это они. Сталкеры с нашей станции. Вовремя они подоспели, иначе умер бы не только Алексей Федорович, которого насквозь проткнуло острие хвоста мутанта Крота прямо в грудь, а даже мы.

Глава 2
Когда я проснулся, было уже утро. Заснул я прямо в грязной уличной одежде, на которой запеклась пахучая жидкость, по цвету напоминающая кровь. Кровь химеры. Башка трещала – сказалась вчерашняя ночная посиделка в баре после дозора. Говорят, алкоголь помогает забыться и отвлечься. Вчера он был мне также необходим, как деньги. И хорошо, что меня с Серегой угостил один из охранников станции, за подвиги, можно сказать. Иначе бы меня ждала очень длинная одинокая ночь, в которую я бы точно не уснул из-за всех этих потрясений.
Снаружи оживленно ходили люди, обсуждали сегодняшнее нападение. Плевать! Сегодня у меня выходной, и вспоминать то, что случилось сегодня ночью, я не хочу. К тому же, помнится мне эта заваруха скверно – как в страшном сне.
Сначала мне нужно сходить в бар – опохмелиться. В башке теперь не просто трещало, теперь там жужжало и гудело. Вот я дурак, как я мог вчера так напиться?! Нервы? Напряжение?
Скука?
В баре был только один человек – Петр Николаевич, который мирно попивал бражку из гранёного стакана. Петр Николаевич вчера вернулся с Двигателя Революции. Он ходил туда с караваном, за оружием для нашей станции. «Центр» согласился дать нам три десятка стволов для обороны от мутантов, и два ящика боеприпасов в придачу. Маловато, конечно, но нам сейчас каждый ствол как дар с неба. В последнее время зверье с Парка Культуры все чаще рвется на Комсомольскую. Взять хоть вчерашнюю заваруху и фантастический финал.
Я заказал стакан бражки и присел рядом с моим учителем и соседом.
- О, Максим, какая встреча! Как жизнь?
- Хорошо – садясь, сказал я – У вас как? Как на Двигателе Революции?
- Ой, внучок, у меня все хорошо! Да… Я вот тебе привез кое-что. – Дед протянул мне руку с горстью патронов.
- Да… - Хотел было отказаться я.
- Возьми. Тебе они нужнее. К тому же мне их подарили караванщики. Бери, бери!
Я взял эти патроны и посчитал. Двенадцать штук! На эти деньги можно купить неплохой пистолет. Или пять раз отлично поесть в кафешке.
- Спасибо! Мне как раз не хватало денег на новый пистолет, а то мой старый пистолет уже по швам трещит!
Петр Николаевич кивнул.
- В общем, во всем «Центре» сейчас не очень хорошо. В последнее время солдаты «Свободной» линии все чаще прорываются через Московскую и на дрезинах едут на Чкаловскую. Совершают диверсии, убивают молодых еще дозорных, всем еще лет по семнадцать. С Ленинской «центральным» приходиться посылать на Чкаловскую все новых и новых солдатиков, но после позавчерашнего прорыва, защитники настолько озверели, что без приказа ворвались на «свободную» часть Московской и перестреляли войска противника. Конечно же, все они погибли, но многих успели забрать с собой, на Тот Свет...
- Ужасно!- наигранно сказал я, но Николаич, не заметив, продолжил.
- Короче говоря, в метро сейчас твориться хаос. Времена смутные пошли, ничего толком нельзя предпринять, ничего сделать. Сиди, не двигайся, и удачного тебе времяпровождения!
- Да, вы правы. Продолжайте.
- А чего продолжать-то? Слушай… Я зачем сейчас про это начал-то… Короче, набирают новобранцев сталкеры, готовятся вылезти на поверхность в течение недели. Я что подумал, то.… У меня знакомый есть в администрации, если хочешь, я уговорю его, и ты вместе со мной и с ними наружу полезешь? Просто помню я, как в детстве ты все рассказывал всем ходил, что на поверхность выйдешь, только взрослым станешь. А ты же мне как внук, если не сын. Мне делать по старости лет нечего, так что я с ними пойду, и тебя вот взять с собой хочу. Ну, ты как?
Если честно, в тот момент меня чуть удар не хватил. Не ожидал я от него таких слов просто. От любого ожидал, только не от него. Я же знаю, что этот старик даже в конец метро не ходит, просто не любит далеко от «дома» уходить. А тут – бац! – и наружу.
- Вы думаете, что я еще думать буду?! Такой шанс выпадает раз в жизни! Конечно я пойду!

Как описать то чувство, когда после двадцати с лишним лет под землей ты видишь небо? Ночное, звездное небо, будто бы не укутанное в пелену вековой пыли и радиоактивных частиц, гордо возвышалось над моей головой, давая понять, что не на одной нашей планете есть жизнь. Может быть, и нету, но ведь планеты и звезды существуют.
- Максим, противогаз не сними. Плохо тебе будет. – Сказал мне Николаич по специальной рации, встроенной всему нашему отряду в противогазы. – Пыль и горячие частицы еще долго будут витать в этом месте.
- Да я знаю, спасибо! – поправляя противогаз, ответил я.
- Отставить разговоры! Снимите оружие с предохранителя, будет жарко. – Сказал сталкер, который был одет в Респиратор и был вроде бы главным человеком в отряде.
Пройдя метров десять с лишним от своей станции, я повернулся назад. Вот оно, метро… «Ком_о__льская» - гордо возвышалось над станцией нашего маленького, замкнутого мирка. Эти буквы пережили очень страшное время, поэтому большинство из них отсутствовало. Неизвестно только, почему еще они все не отвалились.
Сейчас на дворе было лето. Ночное лето. Жаль, что так и не удастся посмотреть на солнце – путешествие у нас короткое, всего лишь до Чкаловской. Да, это если на дрезине ехать и снизу, то долго доберешься. А так – здесь не так уж и долго идти, мы же к Ленинской уже вниз спустимся.
- Петр Николаевич, а зачем нам на Чкаловскую? – спросил я.
- Это секрет от тебя. Я смог договориться, чтобы тебя с нами взяли только потому, что пообещал не рассказывать тебе ничего об этом. Ты же как челнок для нас, получается.
Дальше я молчал. Спустя минут пятнадцать мы впервые наткнулись на человеческие останки, причем не такие свежие.
- Сталкеры с Московской. Вот почему они не вернулись месяц назад – нагнувшись, сказал Респиратор.
Он пальцем показал на кровавую дырину в животе у мужика. Такие могут оставлять только…
- Летуны!!! Ложись, в укрытие! – крикнул один из сталкеров.
Я повернулся назад, и тут же упал на землю. Неизвестные твари с крыльями, как горгульи из сказок, втроем летели на меня.
Это конец…

Глава 3
- ОТЕЦ!!!
Бежать!!!
- СТОЙ!!!
Отец все удалялся и удался, мне все меньше и меньше шансов оставалось нагнать его, повалить на землю… И посмотреть в его глаза, телепатически передать все то, что я перенес из-за него и без него. Все муки молодости, детства, все унижения сверстников. А что делать дальше – я не знаю. Сначала мне просто нужно посмотреть в его глаза.
В мое лицо подул холодный ветер. Глаза от него заслезились, я не мог видеть. Противогаз… А где противогаз?!
- ОСТАНОВИСЬ!!!
Я поскользнулся на луже странного цвета и упал. А отец убегал все дальше, и дальше, и дальше…

- Вставай, ну же!!!
Кто-то постучал мне ладонью по лицу. Я открыл глаза. Надо мной нависал Николаич.
- Где отец?! – вскрикнул я, еще не до конца очнувшись.
- Кто? – Николаич не понял.
-Неважно.
Я поднялся с земли. Взял треснувший противогаз, одел.
- Что случилось? Сколько я был в отключке, и почему?
- А ты не помнишь? – Ухмыльнулся Николаич. Только сейчас я заметил, что он лежит на земле, схватившись за живот, в котором была огромная кровавая дырка. А сталкеры, которые шли с нами, валяются мертвые поблизости. Вместе с тушами крылатых летучих тварей, которых мы называем летунами, и, как не странно, с трупами химер.
- Нет, почти.
- Я тебя прикрыл, когда ты бежал от летящих на тебя тварей. Ты споткнулся, упал и разбил свой противогаз об асфальт. Потом ты его скинул, начал орать и убегать. Потом ты начал стрелять во все стороны. Ни в кого не попал. Остальные сталкеры пока разбирались с химерам, которые появились из неоткуда, видимо, услышав выстрелы и крики. Нам удалось всех перестрелять, но несколько тварей удрали, а летуны разлетелись после того, как прикончили их вожака.
- Кто это вас так? – Я показал пальцем на его рану.
- Вожак летунов. Налетел на меня, когда у меня кончились патроны… И распорол кожу. Ты же вроде в медицине разбираешься? Сможешь зашить рану и обработать?
Я кивнул.
- Хорошо. Возьми аптечку… У того трупа. Мне кажется, что я уже скоро захочу спать.
*****
- Спасибо, Максим. Думаю, теперь ходить я могу сам.
Я отпустил Николаича и резко вскинул автомат. Со стороны помойки раздался шаркающий звук. Петр Николаевич, не смотря на то, что боль от раны еще не закончилась, тоже вскинул автомат и резко присел, умело взяв на прицел всю помойку. Казалось, стоит мухе, которая, конечно, не могла обитать на поверхности из-за сложившейся экологической ситуации, пролететь мимо, как он разобьет ее в порошок одной лишь пулей.
Заметив, как я на него смотрю, он спросил:
- Недооценил раненого старика? А я ведь в армии служил когда-то давно!
Я улыбнулся.
Через секунду из помойки вылезла самая обыкновенная двухметровая крыса. Николаич переключил автомат в режим стрельбы одним патроном, стрельнул крысе в голову, перешел в режим стрельбы очередями для возможных дальнейших перестрелок и повесил автомат на плечо за ремень. Мы пошли дальше.

*****
- Скоро солнце взойдет. Все пошло не по плану, и мы идем слишком медленно… Придется переночевать в Схроне Сталкеров, который у Заречной расположен.
- Схрон Сталкеров? – недоумевая, спросил я.
- В развалинах они устроили что-то типа домика или лагеря. В нем можно переждать время, поесть, пожить и даже подышать – там воздух не такой тяжелый и радиоактивный, как снаружи.
- Там что, есть холодильник? – шутя, спросил я.
- Есть. – Ответил Николаич совершенно серьезно.
- А лед откуда?
- А он там со снегом с зимы лежит, не тает – место труднодоступное для солнечного света. Снега много, можно хранить там еду и воду целые годы, что сталкеры обычно и делают, так как их много по поверхности всегда лазит.

Снег… Это таинственное для меня, жителя подземелий, слово значило что-то холодное, белое… Но приятное и мягкое. И красивое. Снег я не видел почти никогда – только на ботинках у сталкеров в детстве, которые зимой возвращались с поверхности обычно с добычей для станции. И то это были остатки, в которых нечего было разглядывать и которые таяли уже через минуту. Ну были еще, конечно, сосульки и иней в тоннелях, но их было не достать так как тоннели большие, а от попадания по ним тяжелыми предметами они разламывались на кусочки.
Спустя некоторое время мы, миновав развалины и пустые дома, дошли наконец до схрона. Он располагался в какой-то яме в земле, по углам которой торчал мусор и огромные железные штыри. На одном из штырей висел старый труп. На его голову был одет непонятной формы противогаз, а сам он был в красном замкнутом костюме, как в старых книжках про пожарников. Так я тогда и подумал – это пожарник, который висит тут уже не один десяток лет и от которого вряд ли что-то уже осталось внутри кроме костей.
- Как сюда спуститься-то? – не понял я, посмотрев вниз. – Тут метров десять-пятнадцать, не меньше…
- Легко. – Николаич подошел к куску старого, ничем не примечательного шифера, а потом отодвинул его ногой. Под ним оказался довоенных времен стертый линолеум. Отодвинул его ногой. Под ним лежала обыкновенная дверь, вся без краски и с большой трещиной в середине. Он убрал ее и перед нами открылась огромная дырка, ведущая глубоко под землю. В днище дырки были воткнуты огромные скобы, которые использовались как лестница. Николаич полез в дырку первый, аккуратно держась трясущимися от раны в животе руками за скобы. Я – следом. Пролез, закрыл дырку снаружи дверью, и – вниз.

*****
Мы с Николаичем сидели у костра и грели на нем чайник. Минуту назад я развел его, используя местные спички, довоенные газеты и деревяшки, приготовленные сталкерами специально для этого дела.
Схрон оказался в удачном месте – снаружи его не было видно, а путь был закрыт с этой стороны специальным большим шкафом, а снаружи – скрыт весьма удачно старой и не примечательной дверью. Здесь действительно был снег, его было очень много. Я смотрел на него с умилением, как если бы был маленьким ребенком.
- Петр Николаевич. – Начал вопрос я – А как мы доберемся до места? Спустимся в метро, или по поверхности пройдем?
- По поверхности – Петр Николаевич достал из старого, лежащего недалеко от костра, маленького холодильника две банки тушенки и кинул одну мне в руки – Нам нельзя в метро раньше времени…
- Но почему? Секрет?! – я вспылил – Петр Николаевич, блин, мы с вами вдвоем остались, всех наших положили, а я не знаю что происходит! Зачем играть в эти игры у меня на нервах?!
- Максим, сядь! – Николаич рявкнул так, что эхо пронеслось по всему схрону. – А теперь успокойся, приди в себя, и я тебе все расскажу. Не нужно лишний раз так орать на старшего по возрасту!
Я сел, мне стало немного стыдно за то, что я так себя повел.
- Ладно, Максим, теперь ты все должен знать сам, потому что у меня действительно нет выбора… Новгородское метро прогнило насквозь, погрязло в коррупции, цинизме и эгоизме глав каждого из правителей метро-фракций. Все без исключения устали от такой жизни… Но! Есть одно место в конце метро, где… Находится Переход, возможное спасение всех наших жизней.
- Что такое «Переход»? – я немного подвинулся на стуле, показав спутнику и себе, что мне интересно это услышать.
- Переход – это огромнейший тоннель, построенный правительством России незадолго до атомной войны, который…Ведет прямо в Москву. В метро Москвы. Никто никому не говорил, это было секретом, но… Мы ловили довольно слабые сигналы по радио и рациям на некоторых частотах, где был призыв в Московское метро, что там есть жизнь и много места для всех людей. Однажды мы даже поймали частоту Петербурга, но там из слов было ничего не разобрать! В Москве есть жизнь, там есть живые люди, там большая жизнь!!!.. Также есть некоторые предположения, что именно туда ушел твой отец.
- Как?! Отец?! – Я аж подпрыгнул на месте: я просто не ожидал этого услышать, совершенно! – Но... Откуда вы знаете?
- Мы лишь предполагаем, Максим. Поэтому мы с тобой просто должны найти этот самый Переход!
Минута молчания…
*****
- Хорошо. Допустим, я пойду с вами. Но вы точно уверены, что он существует, вообще?
- Примерно на девяносто девять целых и девять десятых процентов из ста процентов в целом.
- Ладно, терять мне уже все равно нечего – что здесь, что там: один исход!
- Нет! В Москве жизнь, а тут – существование, выживание, понимаешь?
- Да, ладно… Когда мы дойдем, и как?
- Доберемся до Чкаловской, минуем «Свободную» линию и попадем на Буревестник. Там, уровнями ниже, находится тот самый Переход.
Да, это было нечто – узнать бы, что приведет к этому походу: к войне между двумя городами или к вечному союзу и созданию метро-страны?
- Завтра в восемь утра мы выйдем туда. Надеюсь, что двух дней нам хватит. А сейчас – здоровый сон. До восьми у нас всего четыре часа осталось. Ложись спать!