Я всегда буду рядом

Тишина. Такая же убаюкивающая, коварная, словно поверхность омута. Ты погружаешься в нее с головой, тонешь, идешь на дно, туда, где холод и мрак. Единственным звуком остается только биение сердца. Удар, удар, удар… мягкие толчки в грудной клетке. Я даже дыхание затаил, вслуши-ваясь. Здесь тишина была особенная – как едва уловимый звон разбившегося об кафель хрустального бокала, как эхо, навсегда заточенное в четырех стенах. Не уверен... может, показалось. Но именно это я слышу в Припяти.
Однако, ну и холодина. Поежившись, я достал из пачки сигарету. С удивлением обнаружил, что она последняя. Мелькнула безотчетная мысль приберечь ее для особого случая. Так многие делают. Но я не верю в особые случаи. Это только в кино герой, прежде чем помереть, успевает и покурить, и на жизнь посетовать. А я не герой. И умирать в ближайшее время не собираюсь. Хотя кто знает, кто знает…
Чиркнула зажигалка, и я с удовольствием затянулся, выпуская вверх струйку дыма. Прижался затылком к откосу, на миг закрыл глаза. Как хорошо… Я курил и любовался городом. Напротив оконного проема, в котором я сидел, высилась такая же панельная многоэтажка. Я посчитал этажи подо мной. Шесть. Я на седьмом. Семь – хорошее число. Мое любимое, между прочим.
Я проводил взглядом окурок, летящий вниз. И снова положил руку на цевье автомата. До рас-света оставались считанные минуты. Я терпеливо ждал, хотя сидеть в одной позе становилось все мучительнее. Но так хотелось увидеть солнце. Оно не заставило себя ждать. Первые лучи зажгли небо и достигли земли, приводя в движение тени, которые поспешно съеживались, разбегались по углам, являя взору город в его истинном обличье. По правде говоря, выглядел он сейчас куда лучше, чем обычно. Снегу не под силу было затянуть старые раны. Но он скрыл их под белым покрывалом, которое сейчас заискрилось на солнце, вызывая невольный вздох восхищения. Казалось, город спит. Отдыхает от войн, от лая псов и вечных перестрелок. И хотя это спокойствие было лишь иллюзией, я улыбнулся.
Солнце тем временем поднялось над крышами домов. Равнодушное, зимнее, но все также ослепительно-прекрасное. Казалось, до него рукой можно было достать. Я протянул ладонь. Тщетно. Лучи совсем не греют. Они словно ненастоящие. Только красивая фальшивка, как и все красивое, что было здесь. Настоящие лишь пустые дома, разбитые окна, уныние и тоска. Я сжал израненные пальцы в кулак, унимая дрожь, и спрыгнул с подоконника.
Пора возвращаться домой. Спускаясь вниз по лестнице, я в очередной раз подумал, что зря все это затеял. Только вымотался, замерз и патроны истратил. Но, отправляясь путь, я уже тогда был готов к провалу. И, тем не менее, пошел. Потому как не мог сидеть на месте, зная, что она возможно жива и что ей нужна помощь. Ведь я обещал, что всегда буду рядом. «Врешь» – вспомнились мне ее слова. Сказанные так просто, без упрека, без надежды на то, что я стану убеждать ее в обратном. Я и не стал. Знал, что вру. Просто не хотел в это верить.
Я вдруг замер. Сердце екнуло, отзываясь на короткий сигнал ПДА. Один человек. Причем со-всем рядом. На крыльце. Стоит, не двигаясь. Я немного успокоился. Скорее всего, это зомби. Я снова начал спускаться, но теперь уже намного тише. Дверь в подъезд была прикрыта. Я осторожно приблизился и затаил дыхание, вслушиваясь. С противоположной стороны доносилось невнятное бормотание, от которого у меня всегда холодело в груди. Никто не знал, что это за существа – действительно живые трупы или все те же люди, пораженные неведомой болезнью, которая отнимала у них человеческий облик и разум. Однако я всегда был убежден, что они так или иначе страдают. И потому, встретив зомби, стрелял на поражение.
Щелкнул предохранитель, и я ударом ноги распахнул дверь. Зомби стоял совсем рядом. Настолько близко, что я успел различить цвет его глаз, прежде чем голова мертвяка разорвалась на куски от выстрела. Тело с глухим стуком упало назад. Я обошел его, даже не глянув. Свой маршрут я продумал еще накануне вечером. И, если взять нужный темп, то по моим расчетам я выберусь из города уже к полудню.

* * *
Сначала я не поверил своим глазам. Она сидела на капоте брошенного ЗИЛа, подперев голову руками. Лица, скрытого спутанными волосами, не было видно. Но я не мог ошибиться.
– Рита… – сказал я, делая шаг вперед, но автомат не опустил. Она была бы первой, кто презрительно бросил бы мне, что доверять нельзя никому, даже собственной тени.
Я боялся. Не за себя, нет. Боялся, что я опоздал. Шаг вперед. Еще один. Как пешка, которая двигается по клеткам к противоположному краю доски. В себя меня привел странный звук. Треск, счетчик Гейгера… Я все понял. И остановился. От ЗИЛа фонило так, что ни один нормальный человек не приблизился бы к нему и на десять метров.
Хотелось развернуться и побежать. Но я стоял на месте, забыв обо всем на свете. Рука с авто-матом плетью повисла вдоль тела и АК-47, выскользнув из онемевших пальцев, ударился об асфальт. Я даже не заметил. Ноги подкосились. Я упал на колени. От боли в груди перехватило дыхание. Было такое чувство, что мне заехали тяжелым ботинком по ребрам. Я согнулся, судорожно хватая ртом воздух. Все вдруг потеряло смысл. Мне больше незачем было жить. Ведь то, чем я дорожил больше жизни, я уже потерял. Так зачем, зачем…
– Зачем? – заорал я.
И тут же умолк, потому что девушка вдруг сползла с капота и нетвердой походкой направилась в мою сторону. Я потянул было за ремень автомат, но так и не взял его в руки. Как бы там ни было, я не смогу ее застрелить. Снова вспыхнула надежда, что она меня узнала, что сейчас подойдет, прикрикнет своим властным голосом, отвесит оплеуху за неосторожность. И все будет как прежде. Но девушка даже не остановилась. Я не выдержал, схватил ее за рукав. Она замерла. Страх исчез, уступая место безысходности. Поднимаясь с колен, я знал, что сейчас увижу.
Осунувшееся лицо без какого-либо выражения, синяки под глазами, опущенные уголки губ – она выглядела измученной и смертельно уставшей. Я коснулся ее лица, ссадины на скуле. Она смотрела не мигая. Глаза у нее были, словно у куклы. Такие же красивые, синие, с длинными ресницами. Но не живые, блеклые. Равнодушные.
– Прости, – сказал я. – Прости... я не успел.
Я достал гранату и завертел головой в поисках укрытия. Совсем рядом было общежитие и рас-пахнутая дверь подъезда. Если сделать все быстро, меня не заденет. Эта мысль обожгла, как раска-ленное железо. Какой же я эгоист… Но я не мог просто бросить ее здесь. Ведь такая жизнь хуже смерти.
Дрожащими руками я вложил в ее ладонь гранату и выдернул чеку. Развернулся, готовясь бе-жать. И замер. Ее рука перехватила мое запястье, крепко сжала. Я без труда мог бы вырваться, но вместо этого шагнул к ней и обнял, рывком прижав к себе. По щекам хлынули слезы.
Мне вспомнилась наша комната в баре, наши разговоры ни о чем и глупые обещания. Я часто говорил, что всегда буду рядом, а ты отвечала: «Не верю». Наверное, просто чтобы позлить меня. А, может, и правда не верила?
Взрыва я не услышал…