Друг

- ...Пусть всегда будет солнце...
Дурацкая песенка - вот ведь привязалась. Сейчас и солнца-то нет. Ночь не ночь, а серая муть с туманом. ...Но хватит сидеть. Надо идти... Проверил лежащего на волокушах. У того был жар и он бредил. Смочив тряпку, обтёр ему лицо. Зацепив зубами бинт, потуже перетянул свою разодранную руку. ...Сучье отродье. Только что отбился от стаи слепых псов. Те давно уже вились вокруг меня и под утро наконец-то решились напасть. Трёх я срезал ещё на подходе, но четвёртый всё-таки вцепился мне в руку, и его пришлось добивать прикладом. Остальная стая отступила, решив, что жертв и еды на сегодня хватит. Рана неопасная, если только вовремя подлечиться. Но беда в том, что шприц с антибиотиком остался только один. Ничего, у меня ещё есть часа три-четыре... С сожалением посмотрел на последний шприц и вколол лежащему в ногу... Пошёл - главное стронуться... Ух, тяжёлый! Кажется уже не сто килограммов, а все двести. Одна бронька кило на двадцать тянет, но снимать с него нельзя - зарразы вокруг... Зато ночью аномалии хорошо видны... Некоторые...
- ...Пусть всегда будет небо...
Где же я слышал этот мотивчик? Откуда-то из глубокого детства. ...Шаг, ещё один... Эти десять километров по прямой, уже превратились в тридцать. Но ничего - половину уже прошёл. Главное - успеть! Не зря-же, ради него, я своего кореша Тяпу положил. Гнида та ещё, конечно. Всё время, гад, тушняка мне меньше оставлял и по Зоне всегда сзади ходил. Пахан, вчера утром услышал по рации, что рядом с нами отряд военных сталкеров гибнет, вот и отправил нас двоих пошакалить. Пришли на место, обираем трупаки, а тут Тяпа меня подзывает: - Глянь-ка, этот ещё жив! Я подошёл и сразу его узнал. И пока Тяпа доставал штык, чтобы добить раненного, я не думая, полоснул по нему из Абакана. Да и хрен с ним, что очередь в полрожка - зато успел! Назад к своим мне теперь нельзя - живьём сожрут... Обработал сталкеру раны, вколол ему полаптечки, всё что под руку попало. Собрал волокуши, приготовленные под хабар, и потащил на Кордон. Там его спасут... Обязательно... ...Шаг, ещё шаг...
- ...Пусть всегда будет мама...
Я и мамы-то не помню, только тётю, и то смутно. У той у самой было двое детей, но она сколько могла, пыталась меня выкормить. Но когда в конце девяностых совсем жрать нечего стало, отвела меня в детдом. А там уже все на мне поотрывались, пока я научился сдачи давать. А потом, вместо армии, дёрнул сюда - на Зону, вместе со своим корешом. Только сдох он, не пройдя и километра от периметра. А я уже год здесь и всё ещё жив. ...Ох, как пить охота! Воды только на дне фляги осталось. Её в лужах много, так-бы лёг и выпил кажется ведро. Но нельзя, тут-же загнёшься. ...Остановился, перевёл дух. Достал фляжку, отвинтил крышку - сделать что-ли глоточек? Кстати, как там сталкер? Ну какой-же я гад! Решительно присел и влил остатки воды в рот бредившего сталкера.
...Я даже имени его не знаю. И встречал его только раз. Уже почти год прошёл. Тогда всех наших, при зачистке, положили военные, один я ушёл. Сидел ночью у костра и ждал, когда стану чьим-нибудь обедом. А этот вышел на огонёк. Поделился тушняком. Причём мне оставил больше половины. Предложил пойти с ним, но я отказался. Не по пути мне с военными. Тогда он оставил мне два рожка патронов из трёх - сказал, что мне нужнее. А рано утром быстро собравшись, просто сказал: - Бывай брат, дай Бог, ещё встретимся…- и ушёл. ...Вот и встретились.
...Шаг, ещё один... Днём идти легче. Только рука вся опухла и посинела. Тошнит... И что-то с глазами... Но уже недалеко... Вот и Кордон показался... Вот и люди бегут...
Почему крутится небо? Какое оно синее и какое оно близкое... Хочется петь, но я уже не могу... Из горла вырывается только хрип.
- Пусть всегда буду я...