Брат и сестра

Наёмники — особая порода сталкеров. Они не ходят по полям и не ищут дорогие артефакты. Их приносят им на блюдечке с голубой каёмочкой, да ещё кладут рядышком немного раздувшийся длинный белый конвертик. Встречи на нейтральной территории не занимают много времени, с каждой стороны по три человека: дипломат и конвой.

Старлей Иванцов приглашает наёмника подойти к своей машине. В открытом УАЗе стоит сундук, в нём артефакты. Долговец открывает сундук и на лица дипломатов и конвоя падает волшебное свечение. Наёмник пересчитывает артефакты, потом кивает головой — ему это нравится. Далее долговец ставит чемодан и открывает его. На лице наёмника отражается недоумение.

— Рубли? Зачем ты притащил рубли?! Я же просил — евро, на крайний случай — доллары!

— Долларов и евро нет, только рубли, — Иванцов просто так не сдастся.

— Хорошо, но сумма-то та?

— Сумма та. Хочешь — пересчитай.

Наёмник закрывает чемодан и кладёт его в долговский УАЗ,
после чего сам садится туда же, оставляя должанам свой. По сигналу обе машины разъезжаются, и каждая мчится к своей базе.
В Долге уже готова новая партия средних комбезов — четырнадцать штук, скоро сюда прибудут наёмники, надо обеспечить им встречу по высшему разряду. Через несколько часов на базу въезжает КамАЗ и серый УАЗ. Прибыли наёмники.

Через несколько минут они уже готовы к бою. Все стройны как на подбор, а один из них был всех ниже. Яркие зелёные глаза и не огрубевшие, девичьи черты лица. Старлей Иванцов обходит строй и, увидев девушку в строю, недоумённо поворачивается к командиру.

— Какого хрена здесь делает баба? Я, помнится, покупал здоровых и крепких мужиков?

— Дома у тебя баба, а здесь она — боец.

На этом разговор окончился. Колонна двинулась в сторону центра Зоны. МИ—26 зачищал всё, что могло помешать продвижению колоны. Задание было простое и понятное — зачистить группировку каких—то психов, которые именуют себя монолитовцами. Сколько раз уже такое выполнялось…

За бортом мелькают разбитые транспорты, пылающая радиацией боевая техника, причудливо искривлённые стволы мутировавших деревьев. Наёмники молчат, думают только о предстоящей битве. От того, насколько они сосредоточатся на сражении, зависит их жизнь.

Брат изредка переглядывается с сидящей напротив сестрой и подмигивает ей. Ничего страшного не будет, а тебя в обиду не дам. Тёмные как смоль волосы коротко подстрижены, шарики грудей не видно — бронежилет изгибаться не может. Кроме брата на девушку никто не смотрит — битва впереди.

До Припяти осталось около километра. Колонна останавливается, бойцы выходят размять конечности. Вертолёт уходит за горизонт, а потом возвращается и зависает над колонной.

— Это Ласка. Так, здесь я вас оставляю — дальше вы идёте сами. В Припяти мутантов практически нет, монолитовцев тоже. Они все на станции. Я вам обеспечить поддержку не смогу, горючее на исходе. Удачи.

Вертолёт разворачивается и уходит на Юг. А нам на Север, на Север! Техника будет ждать здесь, а отряды пойдут пешком. Вот и виднеется первый разбитый блокпост вояк и указатель: «Припять». Все осматриваются по сторонам. Неосторожность может стоить им жизни. Брат с сестрой идут рядом, прикрывая друг друга.

Вот и первые улицы Припяти. Пилот добавил, что некоторые улицы он зачистил, поэтому по ним можно двигаться безопасно. Но здесь обстановка меняется каждую секунду.

Улицы заросли окончательно. Местами приходится пробираться через траву по пояс. Вдруг из—за угла выскочил кто—то и стремительно побежал к передовым отрядом, на ходу покачивая чем—то вроде хобота. Те не растерялись и открыли ураганный огонь. Через несколько секунд конечности снорка подкосились и он распластался на асфальте. Долговцы несколько раз пнули мутанта для проверки, а затем сержант заключил:

— Всё, отпрыгался, сука…

В городе действительно не было мутантов. Видимо, эти психи всё ж подчистили территорию. Скоро будет станция.

Через несколько кварталов Припять закончилась. Вот уже виднеется станция — надо быть начеку. После небольшого совещания было принято решение идти стандартным «долговским клином»: на острие удара шли тяжёлые квады, одетые в экзоскелеты, за ними, соответственно, средние. Таким образом, пока противник атаковал тяжёлые квады, средние вычисляли его местоположение и открывали ураганный огонь.

Всё было тихо, даже слишком тихо. Отряд двигался буквально по метру, некоторые осматривали местность в бинокль. Девушка также осматривала окрестности и неожиданно увидела, как на крышу выбежал человек в грязно—зелёном бронежилете.

— Смотри, кто там? — Катрин отдала бинокль брату, тот всмотрелся на крышу, а потом толкнул сослуживца.

— Сокол, у нас тут засада. Пускай все расходятся, только тихо и без лишнего шума.

Сокол кивнул и передал приказ по цепочке. Отряд начал потихонечку расходится, но крик впереди идущего заставил всех моментально разбежаться.

— ЭР ПЭ ГЭ!!! — крикнул один из долговцев.

Вся группа моментально разбежалась по укрытиям — бетонные плиты, разбитые грузовики и БТР. Началась дикая канонада, монолитовцы открыли ураганный огонь не только из автоматов, но и из гранатомётов. Снайперы монолита старались снять особо резвых наёмников, но те вовремя меняли дислокацию.

Девушка перезарядила винтовку и немного высунулась из—за остова БТР. Прямо перед ней в асфальт врезалась пуля Гаусса, оставляя за собой молочно—белый хвост. Девушка инстинктивно отпрянула, а затем сняла с убитого долговца РПГ, легла на землю, прицелилась и выстрелила. Граната понеслась к блиндажу, состоявшему из бетонных перекрытий и, взорвав, обрушила их, похоронив под собой пятерых монолитовцев

— Молодец, Катрин! — брат снял ещё одного снайпера

Ураганная стрельба не прекращалась ни на секунду. Повсюду строчили автоматы, слышались крики раненых. Отряд буквально таял на глазах, монолитовцы превосходили долговцев и наёмников в четыре раза.

Потом всё закончилось. Стрельба стихла, монолитовцы зачищали территорию, добивая раненых. Катрин сидела, положив голову на колени. Патроны закончились, рядом лежал брат. Что ей было ещё делать? Напротив лежал Сокол — один из лучших стрелков всей базы.

Монолитовец, проходя рядом с БТРом, заметил двух наёмников.

Один лежал, не подавая признаков жизни, другой сидел, согнув ноги в коленях и положив на них голову. Монолитовец пнул сидящего, и на него посмотрела пара бесконечно глубоких зелёных глаз.

Монолитовец отпрянул, а потом поднял девочку за шиворот и притянул к себе, пытаясь получше рассмотреть. Брат ещё немного шевелился, он не умер. Монолитовец пнул его ногой и усмехнулся.
Рядом появился высокий человек в длинном сером плаще и опущенном капюшоне. Завидев его, монолитовец бросил девушку на асфальт и почтительно поклонился.

— Приветствую вас, — промолвил монолитовец. — Мы нашли двух ещё живых для жертвоприношения и одну, кто поможет нам осуществить это.

Фигура в плаще, не поднимая капюшон, покаивала головой.

— Я разрешаю, — и исчезла.

Потом Стайлер помнила, как её тащили в Саркофаг, как клали Сокола и брата на какое—то ложе перед большим зеленоватым камнем — Монолитом. Сокол и брат скоро пришли в себя, видимо, Монолит обладал способностью заживлять раны. Они оба обменялись удивлёнными взглядами, а потом одновременно увидели стоящую на коленях девочку, которая склонила голову перед Монолитом.

В голове её шумели тысячи разных звуков, сливаясь в неслыханную до этого симфонию. Ещё мгновение — и она не сможет устоять под напором и сама станет жертвой. Она поднимает голову и вдруг Монолит становится огромным плазменным экраном, на котором в ряд идут какие—то непонятные имена. Она щурится, и ей всё становится понятно.

Виктор «Сокол» Соколовский, 200, Саркофаг.
Николай «Карась» Крамской, 200, Саркофаг.
Екатерина «Катрин» Стайлер, 200, Саркофаг.
Александр «Штурмовик» Стайлер, 200, Саркофаг.

Прочитав две последние строчки, Стайлер будто сошла с ума.

— Нет, нет! Этого не может быть, я жива, он жив, жив, ЖИВ!!! — девочка в исступлении упала на пол.

А вокруг уже ходили нарядно одетые монолитовцы, напевая какую—то песню и медленно погружая друг друга в транс. Монолит покраснел, как бы требуя больше крови.

— Они мне нужны, они мне нужны… — звуки пульсировали в голове девушки. — Они мне нужны…

Стайлер, не отдавая отчёта своим действиям, подняла с земли клинок, подложенный монолитовцами, и занесла его над головой Сокола. Глаза Сокола расширились, а губы прошептали тихое «прощай». Неожиданно Стайлер развернулась и провела клинком по шее брата. Тот ощутил холод стали и судорожно сглотнул. «Нет», — прошептал он.

Стайлер занесла острие над шеей, а затем с диким криком резко вогнала кинжал в Монолит до рукояти. Комнату заполнил звон и свист, барабанные перепонки чуть не лопались от визга, люди в одеждах засуетились, а через мгновение раздался гигантской силы взрыв...

Очнулась Стайлер в чистом поле. Рядом с ней лежал брат в своём надёжном именном комбезе, лежал раскинув руки и без сознания. Стайлер привстала и осмотрелась, в голове наступила какая—то непонятная ясность. Рядом горел костёр, весело трещали поленья. Вокруг костра сидели непонятного вида сталкеры, о чём—то разговаривали. Среди них сидел Сокол.

— Эй, Сокол! — Стайлер поднялась на ноги — что с ним? Кто они такие?

Сокол и трое сталкеров поднялись с земли, и подошли к девочке, окружив её со всех сторон. Сокол прищурил правый глаз.

— Так, так... И кто это у нас тут? Сама Екатерина Стайлер, прекрасная девочка в самом соку.

Стайлер подалась немного назад, но налетела на сталкера, который грязно усмехнулся.

— На этот раз он тебе не поможет. Ему и самому кто бы помог, и уж тем более он не спасёт свою единственную сестричку. Почему ты хотела убить меня, почему? Почему ты пользовалась настолько высоким доверием у монолитовцев, что они доверили тебе убить меня?

Сокол приблизился к ней ещё ближе.

— Может, ты пройдёшь к костру и погреешься?

Стайлер развернулась и пошла к костру с необычной лёгкостью. Почему-то она знала, что сейчас ничего не случится, что брат останется жив. Она чувствовала с ним какую-то особую связь. Костёр всё ближе и ближе, спиной девочка чувствовала своих преследователей.

Резкий удар прервал её размышления. Катрин упала на живот, кто-то сильно прижал её руки, кто-то — голову. Она не могла пошевелиться и в то же время отчётливо чувствовала, как с неё пытаются снять брюки. Мысль как молния промелькнула у неё в голове — они хотят меня изнасиловать!

Девочка попыталась вырваться, но её слишком крепко прижали к земле. Крикнуть не получалось, рот был полон сырой земли. Тогда она сильно сосредоточилась и как бы выбросила в окружающую среду сообщение — «Помогите, кто может».

Катрин почувствовала, как стянули с неё брюки. Теперь она была совсем беззащитна. Кто-то хихикал, кто—то отпускал пошлые шутки. Один из них уже рукой гладил её по попе.

— Какая послушная... Тебе всего восемнадцать лет, сучка! — Сокол не договорил, что-то лезвием прошлось по его горлу, он упал на траву, а из горла полился маленький фонтанчик крови.

Одного из сталкеров кто-то сбил, а потом два клыка пропороли его внутренности. Клыки с чавканьем вышли из тела сталкера с намотанными на них кишками. Кабан остался доволен.

Ещё двоих прикончили три псевдособаки. Вырывая из сталкеров куски кровавого мяса, собаки заставляли умирать свою жертву в адских мучениях.

А потом раздался выстрел из ПМ. Одного из соратников Сокола прикончил брат выстрелом в голову. Собака с упоением слизывала струйки крови, бегущие с виска сталкера. Катрин попыталась одеть брюки.

— Что случилось? — наёмник ещё не осознавал до конца, что произошло.

— Как видишь... Объяснять бесполезно. — Катрин одела брюки и присела рядом с костром.

Мутанты, хорошенько поужинав, разошлись. То там, то тут что-то шуршало — крысы пришли за положенной порцией. Катрин подкинула ещё одну палочку в костёр.

— Ты их вызвала, да? — брат внимательно посмотрел на сестру.

— Я всего лишь просила о помощи. Они сами пришли.

Брат укоризненно покачал головой.

— Этот взрыв... Всё, что я помню. Неужели он никак не отразился на мне?

Девочка вновь улыбнулась

— Совершенно никак. А Сокол сдвинулся на всю катушку. Больше его нет.

И снова они оба смотрели на костёр.

— Ты понимаешь, что тебя сейчас нельзя вести к наёмникам?

— Я понимаю. Более того, я к ним не хочу. Оставь меня одиночкой.

Брат снова покачал головой.

— Нет. Теперь я просто обязан вывести тебя из Зоны. А теперь поедем: я знаю отличное место, где ты пока будешь жить. Скоро я тебя вытащу из Зоны.

Тёмно-серый УАЗ останавливается перед заброшенной гостиницей в Лиманске. Брат и сестра поднимаются по лестнице и входят в просторную комнату. На полу лежит матрац. Брат что-то долго объясняет сестре, не то объясняет как здесь жить, не то оправдывается. Наконец, они обнимаются, сестра звонко целует брата в щёку.

Наёмник сбегает вниз, перепрыгивая через две ступеньки. Сестра подходит к окну. Наёмник вскакивает в УАЗ и, поддав газу, уезжает из города. Девочка, стоящая в окне, провожает его взглядом, а потом закрывает глаза. Через квартал взвывает кровосос, совсем рядом лает псевдособака. Неожиданно девочке приходит в голову мысль — а что, если получится? Идите сюда, дорогие мои, идите. Я жду вас.

Девочка сидит на холодном бетонном полу по-турецки и смотрит куда-то в стену. Окна выбиты, только деревянные рамы свисают наружу. А девочке всё равно. Она видит перед собой стену и напряжённо в неё всматривается, как будто стремится сдвинуть ей взглядом. Рядом стоит кружка с холодным чаем, к которому она не притронулась за целый день. А сейчас уже ночь.

По тёмному городу летят жёлтые листья. Улицы давно заросли искривлёнными деревьями, с которых постоянно кричали вороны. И чего только их сюда влечёт?

Даже визг тормозов на улице опустошённого Лиманска не смог оторвать девочку от созерцания стены. По лестнице стучат тяжёлые берцы, позвякивает лёгкая амуниция. В дверном проёме появляется наёмник в долговском бронежилете. Он останавливается около проёма, оглядывает комнату и устремляется к девочке, поднимает её с пола и крепко обнимает.

— Катрин, девочка моя, если бы ты знала, как я волновался! — и на секунду отпускает её, а потом прижимает сильнее прежнего.

На лице девочки отражается недоумение.

— Зачем ты за меня волновался? Ты же знаешь, я смогу себя защитить.

Наёмник отпускает девочку и вновь смотрит ей в глаза.

— А вдруг Долг устроит зачистку? Или, не дай Бог, вояки предпримут десантную операцию. Вдобавок я слышал новые сводки — два необычных контролёра убито, я боялся, понимаешь, боялся, что тебя больше не будет!

Девочка чуть-чуть улыбается кончиками губ, они оба садятся на матрац.

— Я тебе чай оставила, ты же любишь, я знаю

Наёмник тяжело вздыхает и смотрит опустошённым взглядом на кружку.

— Я же тебя просил... Хочешь горячего?

Девочка кивает головой и проводит рукой по волосам. Наёмник достаёт что—то из вещмешка, ставит на пол и протыкает жестянку. Раздаётся глухое шипение и жестянка мгновенно нагревается. Наёмник вскрыл жестянку и поставил перед девочкой. Девочка сильнее закуталась в плед.

— Братец, ты знаешь, я всё чаще его слышу… Он зовёт меня…

Наёмник перестал резать батон

— Не может быть, я же помню, это должно было пройти!

— Нет, всё пошло по новой.

Наёмник отрезал кусок батона, положил на него колбасу и протянул девочке.

— Ешь быстрее, какао очень быстро остывает.

Девочка потупила взор, приняла бутерброд и отхлебнула какао. Она чувствовала себя виноватой перед всеми: перед братом, перед родителями, перед Монолитом, от которого ушла не по своей воле

Брат и сестра сидели рядом. Наёмник пил холодный чай, закусывал бутербродом, сестра пила горячее какао, при этом сильно прижимая руки к горячей жестянке. И смотрела на дно, даже не решалась поднять глаза.

— Брат, — наёмник вздрогнул — брат, а ты сможешь меня простить?

Наёмник молча обнимает девочку

— Я тебе уже давно сказал — я к тебе никак претензий не имею

Девочка, не отрывая взгляда от дна жестянки, сидела, только плечами повела немного. Наёмник накинул повыше плед и сел рядом.

— Долго ты меня здесь будешь держать? — девочка притянула к себе маленькую куклу Вуду и теперь смотрела на неё.

— Я не знаю. До тех пор, пока здесь станет небезопасно.

Девочка взяла куклу и поставила её на холодный бетон.

— А сейчас здесь безопасно?

Наёмник выглянул в окно, где ветер гнал осенние листья.

— Пока да. Сюда не лезут ни наёмники, ни Долг, ни Свобода. Здесь ты в безопасности. — девочка отложила куклу и вновь принялась за еду. — Но всё равно мне страшно за тебя.

Она подняла зелёные глаза и посмотрела прямо в глаза наёмнику. Тот немного отпрянул, а потом приблизился. Казалось, какая-то невидимая сила заставила их так сидеть и смотреть друг на друга, не моргая и не отрывая глаз.

Неожиданно глаза девочки потемнели. Они стали практически тёмными, а потом вмиг превратились в прозрачные. Бутерброд упал на пол, наёмник ужаснулся.

— Иди ко мне... — она стала покачиваться. — Иди ко мне... — шептали губы.

— Господи — прошептал ошеломлённый наёмник.

Девочка продолжала покачиваться сидя и смотрела в окно. Перед её глазами встал образ Монолита и исходящего от него зеленоватого свечения. Девочка встала и побрела к окну, смотря вдаль невидящими глазами.

— Я иду к тебе...

Наёмник замешкался лишь на секунду. Он подлетел к девочке и толкнул её на пол, при этом навалившись всем телом ей на грудь. Лицо девочки исказила гримаса, ноги задёргались, она вся извивалась, стараясь освободиться, но брат навалился ещё сильнее

— Ты не ведаешь, что творишь, неверный! Монолит покарает тебя!

Девочка попыталась укусить наёмника, но жесткая ткань комбеза не прокусилась. Тогда девочка укусила брата за руку. Брат сжал зубы, кровь выступила на месте укуса, а другая рука тем временем уже открывала шприц с антишоком. Вот он сумел прижать руку и вколол прямо в вену, нажал на поршень и жидкость пошла в кровь.

Девочка всё меньше сопротивлась, мышцы становились более мягкие, движения всё замедленнее, и вот девочка потеряла сознание. Наёмник встал, и отнёс девочку к матрасу. Опустился на колени и положил. Потом сел у изголовья и стал гладить её по тёмным длинным волосам, изредка целуя в лоб и что-то напевая.

Через пять часов девочка пришла в себя. За окнами брезжил рассвет, наёмник спал, привалившись к стене. Девочка открыла глаза, привстала и смотрла на брата умилённым взглядом. Он всегда ей нравился спящий, беззащитный.

— Эй, — чуть слышно позвала сестра

Брат встрепенулся и мигом вытащил из кобуры ПМ, потом взглянул на сестру и улыбнулся.

— Опять напугала. У тебя приступ был.

— Да, я помню. Образ Монолита, он звал меня

— Я тебе вколол антишок, так что пока всё будет хорошо. Я заеду вечером

Брат крепко поцеловал сестру и побежал вниз, на ходу перепрыгивая через две ступеньки. Через квартал взвывает кровосос, совсем рядом лает псевдособака. Идите сюда, дорогие мои, идите. Я жду вас.

Тёмные низкие тучи повисли над Лиманском. Казалось, ещё немного — и они смогут вылить своё содержимое на пустынно-тихие улицы, подпитывая мутировавшую растительность. От асфальта практически ничего не осталось, всё сплошь было покрыто зеленью. Город превращался в своё первозданное состояние — природа брала верх над человеческим гением разрушения.

На втором этаже гостиницы стояла девочка и смотрела в окно. Внизу гуляли кровососы и псевдособаки. Недавно один их кровососов принёс ей мяса. Значит, он почувствовал в ней вожака.

Шум двигателя УАЗа заставил разбежаться тварей. Из УАЗа выскочил наёмник и стремительно побежал на второй этаж к сестре. В номере было тихо, девочка читала книгу, подсвечивая фонариком страницы. Казалось, она не заметила появление брата. А наёмник так и встал в проёме.

— Проходи, чего стоишь! — промолвила девочка, не отрываясь от чтения, и похлопала по матрацу.

Наёмник прошёл и сел на предложенное ему место. Перегнулся через плечо и пробежал глазами по строчкам, удивился.

— Катрин, зачем тебе политэкономия?

Катрин захлопнула книгу и посмотрела на брата.

—Затем. Я хочу сохранить человеческий образ мышления. Неважно какой, но главное, чтоб человеческий. Я, понимаешь, уже могу контролировать существ Зоны. Я сойду с ума. — Девочка опустила глаза.

Брат приобнял её.

— Не сойдёшь. Послезавтра уходит транспорт, я тебя устрою на него.

— Нет, я не хочу за Периметр.

На лице брата отразилось недоумение.

— Почему не хочешь?

— Потому! — девочка подходит к окну, вырисовываясь тёмным силуэтом — Зона — мой дом.

Брат только качает головой. Все мы в Зоне по уши. А она и тем более. Что теперь ждёт её, что с ней дальше будет?

— Знаешь, я вчера ночью выходила и гуляла.

Брат поперхнулся.

— Ты с ума сошла?! А если бы ты налетела на вояк, или на Долг, или на Свободу? Ты понимаешь, что они от тебя мокрого места не оставят?

Девочка будто его не слышит и продолжает смотреть в окно.

— Сначала я ходила по Лиманску, потом вышла чуть-чуть подальше. Там я видела группу каких-то людей. Потом уже поняла — это военные. А дальше... Мне просто захотелось их убить. И тут появляются три или четыре кровососа и один снорк и разрывают из буквально на куски... Я до сих пор помню, на мелкие—мелкие куски мяса. Снорк очень долго ел, наверно, голоден был, бедняжка...

У брата зашевелились волосы под шлемом, он подлетел к девочке, развернул на себя и посмотрел ей в глаза.

— Стайлер, что ты несёшь, что?!

Девочка смотрела сквозь него.

— А потом ко мне подошёл кровосос. В одной лапе притащил кусок кровавого мяса, я даже каждую прожилочку помню. Я отказалась, сказала, что не голодна. А потом я обратно вернулась сюда, сидела, читала и старалась сохранить человеческий стиль мыслей, — девочка усмехнулась. — Глупо, да? С одной стороны, хозяйка Зоны, а с другой хочу остаться человеком. Вот и ты теперь смотришь на меня, как на сумасшедшую.

Брат вышел из ступора.

— Давай не будем об этом. Это ведь всё Монолит, да?

Девочка вновь выглянула в окно.

— Да, это всё он. Наверное, правду о нём говорили — эволюционный кристалл, то да сё… — девочка взглянула на брата. — Я тебя сильно загрузила, пойдём снова сядем.

Они сели на матрас и обнялись. Всё, что осталось ценного для них в этом мире — это они сами. Поэтому мозг брата напряжённо обдумывал варианты того, как вытащить сестру из столь сложного положения. Из обдумывания брата вывел вопрос сестры.

— Вино хочешь?

Не отрывая глаз от пола, брат спросил:

— А откуда оно у тебя?

— Как откуда? Сняла с убитого военного! — и протянула краснозвёздную флягу.

Брат хлебнул и закашлялся — настолько крепким было питье.

Девочка усмехнулась.

— Какое вино, это же чистый самогон! Высший сорт, можно сказать! Отличная вещь, большое спасибо! — брат поцеловал сестру в щёку. — Я, кстати, забыл совсем — может, ты есть хочешь?

Катрин ещё сильнее прижала брата.

— Нет, я есть не хочу. Сняла с убитых консервы, потом разогрела и съела. Так что я не голодна. А что у вас в долге творится?

— А что у нас в Долге может нового твориться… Ходим по Зоне, теряем людей, спим и видим убраться из этого проклятого места, что ещё тут может быть? Каждый день мы сталкиваемся с Зоной, пытаемся отчаянно ей противодействовать.

Катрин продолжала смотреть в пол.

— А что если Зона всего лишь пытается защититься? Что, если из—за напора и огромного количеств рейдов Зона лишь сильнее становиться будет? Наверное, Зона хочет, чтоб её оставили в покое и дали спокойно ей существовать…

— ... и расползаться по планете, — закончил брат. — Нет, Катрин, нас сюда сам Бог послал — не дать заразе Зоны расползтись по Земле. А мы стараемся её уничтожить. Если мы её уничтожим, то спасём всех.

— А что такое Зона в твоём понимании? — Катрин прищурила левый глаз и посмотрела на брата. — Тридцать километров проклятой земли, отгороженной от внешнего мира колючей проволокой и военными блокпостами? Или это место, где можно сказочно разбогатеть или вмиг расстаться с жизнью?

Брат пожал плечами, он не знал, что ответить.

— Нет, всё не то. Зона — это, своего рода, новая ступень в развитии человечества. Теперь мы сможем наладить контакт с ранее неизвестными формами жизни, мы сможем расширить возможности человека! А вы «запретить, уничтожить, не разглашать…»
Брат снова покачал головой.

—До времени, когда Зона принесёт хоть какую-то пользу, я и ты уже не доживём. А пока я говорю то, что вижу: бесконечный поток мутантов и постоянное разрастание Зоны!

Оба вздохнули. Спор явно не доставлял им обоим большого удовольствия. На счастье брата ожила рация.

— Всем внимание! Только что была засечена электрохимера в районе НИИ «Агропром». Тяжёлые квады долга уже в пути, остальные ждут нас. Всем собраться на базе «Пламя». Конец связи.

Катрин покивала головой.

— Вот ты и снова меня бросаешь...
— Катрин, я...

— Не оправдывайся, иди. Они надеются на тебя.

Брат крепко поцеловал сестру и побежал вниз, на ходу перепрыгивая через две ступеньки. Наёмник вскакивает в УАЗ и, поддав газу, уезжает из города. Девочка, стоящая в окне, провожает его взглядом, а потом закрывает глаза. Через квартал взвывает кровосос, совсем рядом лает псевдособака. Идите сюда, дорогие мои, идите. Я жду вас.