Без единого выстрела

Я сидел на берегу озера и глядел на мелкую рябь. Надо было идти дрова колоть, но и сеть без
присмотра оставить нельзя. У нас с весны неприятности начались, и невидно им было конца-
краю. С первой травой пришли в брошенную Покровку бродяги городские, и житья в нашем
тихом уголке совсем от них не стало. Сначала их было с пяток, а сейчас уже человек
тридцать. Тащат все, что плохо лежит, и что хорошо тоже. Все сараи на дрова разобрали,
гадят где попало, всю деревню в помойку превратили. На вершине холма тень мелькнула.
Мой единственный сосед Сеня Алкоголик бежит. У него тоже здесь бабка с дедом жили.
Только он постарше меня будет, в город уже уезжал и обратно с больной печенью вернулся.
Пока жив, травками спасается. В магазин он не ходит, мне список дает. Боится, что водочку
увидит - сорвется. Мне не трудно ему масло с солью купить, с тех пор как моя бабуля год
назад представилась, мы с ним здесь одни остались. До асфальта восемь километров, школу
я в начале лета закончил, и пойду к дороге только осенью. В Кривск поеду, в военкомат.
Узнаю, нужен я Родине или можно в эстонской армии восемь месяцев отслужить. У нас, в
приграничье, многие так делают.
А если экзамен по языку сдашь, могут и гражданство дать.
- Тэре, - говорю, - Сенечка, чего всполошился?
Это я с ним на эстонском языке поздоровался, для тренировки. Польский тоже немного знаю.
Граница.
- Гопники из Покровки на МТС перешли, - он мне отвечает.
Вот мы с ним и приплыли. Огороды они нам потопчут, дрова разворуют и окна побьют.
Управы на них нет. Для милиции это уже приграничная полоса, а для доблестных чекистов
мы с Алкоголиком хуже язвы прободной. Нам здесь каждый куст знаком, неужели мы в
Прибалтику не сходим? Да запросто! Поэтому не любят они нас, и защищать не будут.
Поймают на границе - посадят. - Валить их надо, как ту банду зимой, - Сенечка предлагает.
Повадились тут трое пустые дома и брошенные церкви выносить дочиста. Сейчас они в
трясине с машиной лежат.
- Зарежем пятерых, остальные нас в землю втопчут, - возражаю здраво.
- Это так, только тут надо технически подойти, - улыбается мне Сенечка. - Мы, Жека. их
потравим. Помнишь, одного ферзя в Лондоне полонием накормили? Вот и мы их так же.
Подкинем им в подвал радиоактивных отходов, кто не сдохнет, тот навсегда по больничкам
скитаться будет. Это наша земля, и пяди мы врагу не отдадим.
Родина наша загажена основательно. Мурманские лодки подводные мы сразу исключили.
Там полярным днем в тундре замерзать желания не было. На Урал, к отстойнику завода
"Маяк" просто далеко. А до Чернобыля на попутной машине на юг сутки-двое. Значит, мне
туда дорога и лежит.
Завтра с утра на заправку и двинем. Прокачусь в честь окончания школы автостопом.
Вечером мы с Сеней приступили к сборам. Оружия в доме были полные подвалы, через нас
части из Прибалтики уходили, и чего только по обочинам дорог за собой не оставляли. Плюс
со старой войны стволы остались, что наши, что немецкие. Однако, автомат через границу не
потащишь, а от пистолета толку мало. Он для трех вещей предназначен. Безответному бойцу
в морду им дать перед атакой, в салуне по пьяной лавочке пальбу устроить, и перед
девчонками на танцах порисоваться, гляди, чего у меня есть. Можно еще человека на колени
поставить и в затылок пальнуть. И даже не одного. Есть по нашим лесам ямки хитрые с
костями человеческими. Пацаны в Камбодже мотыгами управлялись ничуть не хуже. Народу
убили немало и патроны сберегли.
Решил я в дорогу налегке идти. Куртка камуфляжная, штаны такие же, сапоги офицерские, в
правый за голенище – нож армейский типа «финка», в левый – нагайка легла, там ей и место.
Четыре метательных ножа на поясе, в руках посох дорожный. Пять тысяч лет люди по
Европе ходят, и в руках у них палки. Моя была достойна восхищения. Продукт российской
«нападалки». Многие говорят – «оборонки», это им думать лениво. Оборонялись мы за
двести лет ровно два раза, от Наполеона и Гитлера. А все остальное время как-то нападали.
Египет и Сирия, Эфиопия и Вьетнам, Ангола и Никарагуа, Конго и Корея, Венгрия и
Чехословакия. Это навскидку. Чего забыл, извините.
Палочка моя просто волшебная. Сделана она из композитных материалов, в огне не горит, в
воде не тонет. Легким движением руки превращается посох в трехметровый шест. На одном
конце штык трехгранный спрятан, из второго нить пятиметровая выбрасывается с крючком
стальным. Полезная штука на болотах, может жизнь спасти. Провалишься хоть по плечи,
зацепишься за ближайший куст и выбирайся на сухое место из трясины. А в сложенном виде
всего полтора метра и никаких вопросов не вызывает.
Фляжка армейская на ремне, ягоды и травы сушеные по карманам рассованы, сало и сухари в
рюкзаке. Жека Болотник из Кольцова к походу готов.
Утром до зари встали, к заправке пошли. Ворожил нам с Сенечкой дедушка леший, сразу
знакомого водителя встретили. Мы его в прошлом году два раза из снежных заносов
выкапывали. Он по окрестностям пробежался, в гостиницу заглянул и в столовую, бежит,
руками машет.
- Нашел я вам машину. Эстонцы своим землякам творог со сливками везут, прямо в военный
городок Чернобыль-4. Через полчаса выезжают, пошли скорей!
Обнялся я с Сеней Алкоголиком, слов тратить не стали, и так все понятно – мне удачи, ему –
терпенья. Ждать – тоже работа. Эстонцы на меня посмотрели мельком, и то верно, я ведь не
девка голая, чего пялиться? Залез в спальник, рюкзак под голову, и затих. А проснулся уже в
Украине. Шли без остановок, груз нежный, дядькам прибалтийским его сдать не терпелось.
- Мы в городке на транспортной площадке каждый четверг с десяти до двух, - мне один
говорит. – Водители добро помнят, и долги отдают. Раз ты нашим товарищам помогал,
можешь на поддержку рассчитывать.
А тут опять заставы замелькали, патрули и блокпосты, и понятно стало, приехали. Пропуск
на машине был серьезный, поставки армейские, к нам не цеплялись. Через час я на щебенку
перед КПП спрыгнул и в кусты ушел. Веточки качнулись, то ли плечом зацепил, то ли ветер
колыхнул. И опять нет никого.
Если не знаешь, чего делать, не делай ничего. Переделывать не придется. Слился я с
местностью, дождик мелкий меня мочит, по грунтовой дороге джипы тентом затянутые три
раза проехали, откуда-то слева ветер речь казенную обрывками доносил. Мы, типа, не зону
от вас охраняем, а вас от зоны. От трудностей и опасностей. Выходите из леса с поднятыми
руками, иначе заложники будут расстреляны. Это раньше было и не здесь. Это маршал
Тухачевский под Тамбовом орден зарабатывал в боях с крестьянами. Да, один черт.
Начальство в стране меняется изредка, а порядки – нет. Меня зовут последний поворот. Меня
узнайте сами по вкусу водки и сырой земли и хлеба со слезами.
А вот и гости пожаловали. Один штук. Шучу я. Смех – он жизнь продлевает. А человечек не
прост. К ограждению подкатился, заранее запасенными рогатками нижнюю проволоку
поднял и под нее нырнул. Я ползком за ним следом, дядя местный, расписание патрулей
должен знать. Тут дымком табачным повеяло. Еще один дурачок, думаю. На каждой пачке им
пишут – не кури, вредно это, а они все не верят. Ты сходи в тубдиспансер или в областную
онкологию – посмотри на больных людишек и себя на их месте представь. А потом выйди на
крылечко и закури.
Мой невольный проводник к курильщику подошел. Тот на поваленном дереве сидел в черной
куртке. И ясно мне стало, что я уже в Зоне. Метрах в десяти труп валялся, и никому до этого
дела не было. Лежит – ну и пусть. Дальше в тумане, под мелким дождем, полусфера
пузырилась. Вот к ней мне не хотелось приближаться категорически, храни меня дедушка
леший.
- Вот тебе, Клещ, контейнер фарфоровый, - сказал негромко гость и рюкзак протянул. –
Наберешь его полный «холодца», тут тебе и вид на жительство и квартирка в Европе и счет в
банке немалый.
- Ты меня, Бизон, совсем за идиота держишь, - вяло возмутился собеседник сидящий на
дереве. – Исследования запрещены полностью, как представляющие опасность для всего
человечества. Это сразу гражданство, вилла на берегу теплого моря и счет очень большой.
- Принеси хабар, поторгуемся, - усмехнулся пришелец. – Вот тебе аванс и патроны.
Он положил на землю пакет.
- Тебя три страны ищут, и вовсе не для того, чтобы ордена вручить, - напомнил он Клещу. –
Жду неделю в «Пьяной плоти». Время пошло.
И ушел обратно. А я здесь остался.
Курильщик стал деньги из пакета в карманы разгрузочного жилета раскладывать, когда из
зарослей зверюга выпрыгнула. Хруст раздался и сразу удар. Клещ весь изогнулся и на землю
уже мертвый упал и по частям. Кишки отдельно. Кабан этот жуткий тело за ногу ухватил и
потащил в кусты. Дедушка мой леший, куда меня занесло? Нож мой тут не поможет явно. И
штык в посохе тоже. Я считал, что после того как на танцах видел кривоногую Маринку в
сиреневых колготках, меня уже ничего не напугает. Так вот, я ошибался. Сгреб с дерева
разгрузку, пакет, подхватил из-за ствола поваленного рюкзак и шажками короткими от рыка и
чавканья стал в сторону уходить. Пот по мне вместе с каплями дождевыми ручейком бежит, с
севера гул доносится и в небе молнии сверкают. С прибытием тебя, Жека! Ты сюда сам
пришел!
Минут за двадцать я до асфальтовой дороги добрался. Сбоку от нее вагончик брошенный
стоял и плиты лежали. Ну и труп иссохший. К такой детали местных пейзажей я быстро
привык. Бывал я в Петербурге на экскурсии, там, на Пискаревском кладбище полмиллиона
покойников лежит, чего – горожане каждый день о них думают? Это вряд ли. Ну и я не стал.
Спрятался от дождя в вагон и стал добычу рассматривать. А денег там оказалось полста
тысяч европейскими деньгами. И сразу мне стало счастье. И патроны в пачках под
«Парабеллум».
В рюкзаке, кроме контейнера, всякого добра навалом было. Консервы, бинты и шприцы
одноразовые. Сижу я в уголке за ящиком, грызу шоколад трофейный и думаю, что на комнату
в коммунальной квартире питерской мне случайно денег перепало. Или на квартирку в
Нарве. Положил все пачки банковские в контейнер, пальцы облизал, обертку в карман убрал
и опять на дождичек вылез.
Через перила моста еще один страх божий на дорогу вымахнул. Шкура клочьями, вместо глаз
бельма, на ходу его мотает во все стороны. Я его одним ударом нагайки уложил. Только
щелчок раздался, уродец даже не взвизгнул. Пал и лапками задергал. Нечего было тут
прыгать. С северо-востока дымком пахнуло от костра. Плеть убирать не стал и на запах
пошел. Кто-то что-то жарил.
Вскоре я домики увидел. Сбоку тракторная тележка стояла, у нас бы ее уже лет пять назад в
металлолом бы сдали, а тут никому не нужна. Конечно, мы с Сенечкой за два года на грибах
и ягодах с трудом пять тысяч накопили, а здесь я в первый день в десять раз больше сразу на
дороге нашел. Кто тут будет утилем заниматься?
Мои мысли шум прервал. Там у костра кого-то крепко били.
- Пни его по почкам. Тогда он точно голос подаст!
Такие забавы я знаю. Скучно старшим пацанам, поймают мальца и начинают его лупить.
Принимал участие – отрывались на мне по полной программе. Из той пятерки двое от
самогонки сдохли, один замерз и один сидит. Пятого я после армии найду и с ним поиграю.
Кто старое помянет – тому глаз вон. А кто забудет – тому оба долой. Так нас учит дедушка
леший.
- Ладно, шашлык готов, не будем Клеща ждать, садимся. Отведите солдатика подальше, да и
пристрелите его. Пошевеливайтесь!
Круто тут у них поставлено. В воротах тени мелькнули и во двор пошли. За углом направо
повернули. Ну, что, Жека, делать будешь? И побежал я вдоль покосившегося заборчика в ту
же сторону.
Здание длинное было и давно заброшенное. Вместо крыши одни стропила торчали, как кости
в скелете ящера. Спрятался я за крайним кирпичным столбиком и стал троицу поджидать. Их
хорошо было слышно, матерки и сопение. А солдатик пленный все время кашлял. Ближе,
совсем рядом, все – вижу их.
Один солдата пинками вперед гонит, второй автоматчик в двух шагах позади идет. Есть у
меня такой удар. Пошла плеть вперед, а я ее кистью закручиваю. Заднему прямо в лоб попал.
У него вместо лица сразу маска кровавая нарисовалась. Локтем вправо дергаю, и гаечка
конвойному между лопаток на излете входит. Открывает он рот, мне размахиваться некогда и
вбиваю я ему в глотку кнутовище. А левой рукой нож из сапога выдергиваю и под ухо в шею.
Жизнь у тебя была поганой, но недолгой. Падай, ты убит. Сразу же веревку на солдате
перерезаю.
- Быстро у покойничков все ценное выгреб, и убегаем, - делаю ему предложение.
Он только этого и ждал. Быстренько у мертвецов карманы вывернул и сидит, лепечет.
- Ну, хоть бы один чинарик найти, совсем ничего нет! Эй, а у тебя закурить не найдется?
Я с трудом сообразил, что он ко мне обращается.
- Болт, завернутый в газетку, тебе заменит сигаретку, - грубо отвечаю. – Все забрал? Пошли.
Не хватало еще в этом сумраке ногу подвернуть. Тогда можно сразу вены вскрывать, чтоб не
мучиться понапрасну. И пошлепали мы в неизвестность шаг за шагом, а прямо на проселке
пузырилась еще одна штука странная. Мы ее обошли вдоль забора и уткнулись в черный
провал. Туннель под холм уходил. Солдат мне автомат протянул, а я нагайку в сапог убрал и в
обе руки свой посох дорожный взял.
- В меня не попади, Аника-воин, - говорю. – И сам под руку не лезь, а то зашибу.
Ох, и натерпелся же я страху в этом подземелье! Дождя не было, так майка от пота мокрой
насквозь стала, хоть снимай и выжимай. Ветер воет, гул с севера идет, страшилки местные
вслед взвизгивают, каждая железка под ноги лезет, и солдатик за спиной причитает.
- Нет, ну хоть бы один чинарик!
И только выбрались мы на асфальт, справа опять визг жуткий.
- Мутанты между собой сцепились, - солдат сразу вывод сделал. – Людей здесь немного, а
кушать хочется всегда. Вот они друг друга и едят.
- Пошли, взглянем, - предлагаю.
- Патронов мало, магазин неполный, - солдатик поскучнел лицом. – Набежит стая собак, не
отмашемся.
- Собак я плетью покрошу, - отвечаю. – Вот если кабан, тогда да, придется убегать.
Из зарослей уже хрипы неслись предсмертные и хлюпанье с урчанием, и мы перешли на
быстрый шаг. Не понравились мне эти звуки, догадался я, что не отбиться здесь простой
дубинкой. Щелкнул левым кольцом стопора, и превратился мой посох в копье два метра
двадцать пять сантиметров, и штык на конце еще тридцать сантиметров стали. Подходи, кто
не робкий, налетай, подешевело!
Подскочили мы вовремя. Там горилла волосатая уже собачку загрызала. Вцепилась псу в
глотку и кровь пила. Во мне весу с одеждой и снаряжением килограмм под восемьдесят
будет, да еще и в прыжке с места мощь есть, всадил я сосуну штык в затылок. А он как
повернется, и меня на двухметровом древке от земли оторвало и по воздуху мотнуло. Только
пальцы я все равно не разжал. Не для того я тридцать раз подтягиваюсь, чтоб на девчонок
впечатление производить, хотя это тоже важно, а для того, чтобы сила в руках была в нужный
момент. Вот он и настал. Заревела тварь и на землю рухнула. Я копье сложил обратно и на
спутника своего глянул.
- Ну, этого обыскивать не надо. У него точно чинарика нет, - сказал он печально.
Ростом он с меня, волос нет, стрижка под «ноль армейский» и глаза серые. Шрам над левой
бровью. С чувством юмора солдатик, подумал я.
- Жека, - сказал я и руку ему протянул.
- Чинарик, - он мне ответил.
Ну, вот и познакомились.
- Меня Андреем зовут, только я больше к прозвищу привык, - сообщил мне солдат. – Пошел
за куревом к торговцу в поселок, и прямо у остановки меня скрутили.
Подставился боец по полной программе. Попал ногами в кипящий жир.
- Что делать будешь? – спрашиваю ненавязчиво.
- Для начала попробую до утра дожить, а потом до блокпоста под мостом добраться. Ох, и
влетит же мне за потерю оружия! И все зря, табачком так и не разжился!
Начал он суетиться не по делу. Автоматный ствол в ухо псу засунул и зажмурился.
- Кто говорил, что патронов мало? – остановил я его. – Да и внимание ненужное выстрел
привлечет. Давай лучше его перевяжем. Пока он живой – его запах будет всякую мелочь
отпугивать. Нам ночевать тут безопасней будет.
- Тут!? – солдат Андрейка рот открыл.
- А какая разница, где утра ждать? Давай, дрова собирай для костра.
Пока он по кустам лазил, я пса всего забинтовал. Три пакета на него ушло. Почти маленькая
лошадь, клянусь, только с зубами. И есть так хочется, словно неделю голодал. В животе у
обоих урчит, непонятно у кого громче. Не стал я Чинарика дожидаться, открыл две банки
тушенки, половину сам съел, полторы в пасть пса запихнул. Он их слизнул мгновенно и на
меня смотрит.
- Извини, - говорю, - не понимаю. Спи, во сне к тебе придет дедушка леший, и утром ты
проснешься совсем здоровым.
Пес на меня смотрит и в глазах вопрос. А нельзя ли дедушку лешего съесть? От этого пользы
для здоровья больше будет. Я ему раны обколол и пошел костром заниматься. Поели мы с
Андреем, банку напитка прикончили одну на двоих и на боковую. А стеречь нас пес остался.
Буду его Чапой звать.
Под утро меня визг разбудил. Наш Чапа за ночь отлежался и добрался до волосатого монстра.
Одну лапу он объел тихо, а вторую решил оторвать и костью хрустнул. Тут Чинарик
проснулся и заверещал.
Он криком заходится, Чапа быстро, прямо с костью лапу грызет, пока не отобрали, я на них
гляжу и тихо веселюсь.
- Это твоя добыча, - говорю собачке, - не торопись, а то подавишься.
И почесал его за ушами. Он отвлекся на секунду и меня лизнул. Ну, вот и подружились. И
Андрей затих.
- Ты, - говорю Чапе, - тут подкрепляйся понемногу, а мы пойдем для этого неразумного
существо табак добывать. Устроим засаду на дороге, все равно, кто-нибудь да пройдет.
Был бы у Чинарика хвост, завилял бы он им от радости.
Вернулись мы с ним на асфальт разбитый. Час лежали под кустом, ничего не происходило.
Андрей опять спать нацелился, будто ночью не отдыхал. Точно, солдат спит – служба идет.
Тут у меня в голове щеточка мягкая затылок погладила. Нос сотни запахов ощутил: масло
оружейное, брезент промокший и кровь свежую. По дороге человек шел, раненый, но все
равно опасный. Не добыча. Не стоит нападать. Я и не собирался, мелькнула мысль, и Чапа
убрался из моего мозга. И стал я чуять все как обычно. Нет, ну дедушка леший, еще каждый
пес будет меня учить осторожности! Куда, на фиг, катится мир!
- Приготовились, - говорю, - сейчас из тумана гость выйдет.
Солдатик мой глаза вытаращил, да поздно уже было вопросы задавать. Тень мелькнула на
обочине и в человека превратилась.
- Эй, закурить не найдется?! – заорал во всю глотку гадский Чинарик.
Говорили мне пацаны, что вреден не только табак, но и разговоры о нем. Я это и сам знал.
Если тебя в чужом поселке спрашивают прикурить – через секунду драка будет. Но из
автомата меня в первый раз целились за такой невинный подход.
- Нет, если жалко или самому мало, ты так и скажи, чего сразу стволом махать, - говорю ему
спокойно. – Тем более мы не даром просим. Можем на бинты сменять. Тебе, подранку, точно
пригодятся.
- Откуда про рану знаешь? – он в ответ спрашивает.
- Чую кровь свежую и табак тоже. Во фляжке настойка на полыни.
- Точно, абсент! – тут он сел, где стоял. – Раскладывайте, что на обмен есть. Торговать будем.
У нас кучка неожиданно большой получилась. Я в сумерках и суматохе и не смотрел, что там
Андрюха у бандитов накроил по мелочам. А тут гора железа нарисовалась. Два пистолета,
автомат и обрез. Бинтов выложили упаковку в пленке, две аптечки. Я все патроны на куртку
высыпал, наследство Клеща покойничка. Тут у прохожего-перехожего взгляд изменился.
- Разбойнички на АПК на меня кинулись, непонятно почему. Одного я точно уложил. А вы
что о них знаете?
- Клещ к ним не вернется и двоих мы вчера убили, - сообщил ему я.
Пусть знает раз интересно.
- Надо бы у них мой автомат забрать, он у меня в военный билет вписан. Проблемы будут, -
вздохнул Чинарик.
- Их там, на АПК, не больше пяти осталось, - прикинул наш новый знакомый. – Это банда на
поставках лечебных артефактов специализируется. Есть в домиках тайник хитрый, ох, хочу в
нем пошарить! – закатил он мечтательно глаза. – Для одного все равно много, а втроем мы их
легко раскатаем. Давайте, парни, убавим количество бандитов в Зоне. Все поделим по-
честному.
- Лучше поровну, - усмехнулся я.
- И табачком разживемся! – кто о чем, а Чинарик об зелье своем,
Дяде лет тридцать было, на мой взгляд, хотя городская жизнь нервная, людей не по годам
старит. Жилист он был и вынослив, с дыркой в боку держался уверенно, совсем незаметно,
что ранили недавно.
- Выбирай, что хочешь за сигареты, пусть Чинарик закурит, а то с ума сойдет, - я предлагаю.
- Меня Кость зовут люди, из «Одиночек» буду, - партнер предполагаемый сообщил.
Достал из рюкзака блок в упаковке, на куртку положил, рядом цилиндр примостил.
- Тут пять контейнеров под артефакты и «Примы» двадцать пачек, мне за это бинты, две
упаковки патронов и аптечку, - предложил он.
Скромно, видать честный человек, что по нынешним временам редкость, я подумал.
- Патроны все забирай, нам без надобности, и железо тоже, - говорю. – Закуривай, Чинарик,
весь уже извелся!
Тот на упаковку кинулся, как тигр на ягненка. Только обертка во все стороны полетела, и вот
уже дым повалил. На роже солдатской счастье невыразимое и ничто у него этот миг не
отнимет. Глядя на него, и Кость закурил.
- Банду прикончить – дело полезное, только у нас тут еще дела есть. Чапе надо мяса добыть,
он обезьяну к вечеру доест, и мне изотопами радиоактивными разжиться нужно. А потом и
обратно можно идти, за автоматом Андрейкиным и тайником, - говорю.
- А Чапа это у нас кто? – Кость интересуется, затягиваясь.
Тут наша собачка, почувствовав к себе интерес, из кустов и вышла. Не торопясь.
Первый раз я видел, как бычок от сигареты проглатывают. Сидят они друг напротив друга и
не шевелятся.
- Дай ему чего-нибудь за ради знакомства, - предлагаю.
Кость как сидел с пачкой «Примы» в руках так ее песику и протянул. Тот недолго думая, ее с
ладони слизнул и зачавкал довольно.
- Ну, вот и подружились. Кость – это Чапа, собачка наша. Чапа – Кость с нами будет. Иди
сюда, бинты снимать будем.
Пес сразу ко мне направился. Повязку снимаю, когда сильно дергаю, рычит Чапа, но терпит.
Понимает, для пользы дела, не просто так.
- Ходят слухи, что в подвале центрального корпуса Темной Долины в раздевалке есть склад
большой. Там могут и ампулы со стронцием или калифорнием заваляться. Их после первого
взрыва где только не прятали. Только крыс там тьма, опасно.
Чапа язык вывалил довольно. Где там ваши крысы? Сейчас всех съедим!
- Пошли, - говорю, - нам славянам все равно, что водка, что пулемет, лишь бы с ног наповал
валило.
Чинарик, гадский отморозок, уже третью сигаретку прикуривает одну за другой. Докуривает
до самых губ. Как нос не обжег, не понимаю. И двинули мы всей нашей командой вслед за
Костью, Где там наши ампулы радиоактивные?
Охота у нас не задалась. Чапа двух крысок чисто взял, а третья заверещала. И рванули они во
все стороны. Собачка наша трофеи мигом проглотила, и полезли мы в подвал. Я дверь
обломками бетона заклинил. Как представишь, что тварь какая-нибудь за тобой ее захлопнет,
сразу настроение падает. А в глубине звуки страшные раздаются. Нет, у нас на болоте гораздо
лучше.
На входе в подвал, сразу за углом, труп лежит. Высох весь, сморщился. Кость у него
записную книжку электронную вытащил.
- Далеко тебя жадность затащила, Ледоруб. Лучше бы ты наркотиками за периметром
торговал, жил бы дольше, - произнес он надгробное слово.
Стоит могила, незнамо чья, но очень мило, что не моя. Философия народная, слова Игоря
Иртеньева. В этот момент я первый раз с артефактом почти столкнулся. В нас какая-то гнида
подвальная его метнула. Кость нас с Чинариком подсечкой на пол сбил, звон раздался, словно
от колокольчика, а Чапа голос подал.
- Рррр! – сказала наша собачка.
Типа – догоню, убью.
- Контейнер доставай, - раненый наш говорит, - надо «Кристалл» прибрать. Вещь редкая,
цены немалой.
Смотрю я в угол, а там кусочек пламени в хрустале навечно пойманный лежит. Всеми
цветами радуги переливается. Каждый охотник желает знать, где сидит фазан. Я уже знаю. С
голоду помирать буду, но свой артефактик на деньги не разменяю.
Прибрал я красавчика в стакан, крышку завинтил и в рюкзак. Чапа в пролет лестничный
порыкивает, хозяев неласковых пугает. А у них уже бочка в воздухе висит, прицеливаются,
как ее в нас ловчее кинуть. Чинарик ящик деревянный на щиты разобрал.
- Закрываться будем, - объясняет.
А то мы не поняли. Типа тупые. Взяли мы нашу незамысловатую защиту и двинули по
ступенькам вниз. Спартанцы нас увидев, от смеху бы умерли. Чапа, завывая, по коридору
пронесся, по нему бочкой и ящиком пытались попасть, да промахнулись. Дерево сухое в
мелкую щепку рассыпалось, а бочки мы быстро за дверь выкинули. А пока хозяева новые
каверзы обдумывали, мы кинулись их закрома обчищать. Словно революционные матросы в
Зимнем дворце. Набили рюкзаки уколами от радиации и аптечками, на патроны даже
смотреть не стали.
- Тяжесть неимоверная, а стоят копейки, - прокомментировал Кость, сталкер опытный.
Все артефакты из-под ног собрали. Штук восемь получилось. У нас все контейнеры уже
полные, я просто так с Чапой гуляю, свернул за угол, а там полный бассейн в углу зеленой
жижи. Сразу смертью пахнуло, и песик уши прижал.
- Кость! – кричу, - подойди не торопясь, совет нужен.
Они через минуту заявились, не запылились.
- На тебя капля не попала? – сталкер озаботился. – Этот «холодец» такая зараза противная.
Кстати, мы под завязку нагрузились. Вот тебе твои ампулы с полонием и изотопом кобальта.
Сам тащи. Можем уходить.
Я принесенные коробки взял, и головой киваю, идите мол, сложусь – догоню. Парни за угол,
а у меня в руках уже контейнер фарфоровый. Деньги из него в карман внутренний сложил,
колбу на край бассейна поставил и стаканом на длинной ручке студень этот зачерпнул.
Хлюпнула масса разок, стакан в колбу уже ушел, на ходу крышку завинчиваю и вслед за
ребятками бегом. Мы с Чапой уже в дверях были, когда в бассейне жижа плеснула. Чуть не
до потолка фонтан поднялся. Задержись на секундочку – лежали бы там еще два молодых
красивых трупа.
- Вы там что, вздремнуть решили? – сверху Чинарик орет.
- Нет, - отвечаю, - просто штаны у Чапы подтягивали.
И рванули к нашим со всех ног и лап.
Выбрались мы за ворота без приключений.
- Давненько у меня не было такой удачной ходки, сходили – как в кладовку заглянули, -
подвел итог Кость. – У нас товара тысяч на триста. По сотенке на брата. Может, не будем за
автоматом к бандитам заходить? Сразу к ограждению и махнем на волю. Товар сдадим,
деньги поделим и заживем счастливо. А ствол новый купим солдату. За пару красивых
бумажек ему номер перепишут в документе, и все дела.
У нас возражений не было, чего в драку попусту лезть. Прошли тоннель и сразу к периметру
направились. Нам обратно не возвращаться, скрытность не нужна, вырезали в «егозе» проход
в полный рост, пусть саперы армейские пайку отрабатывают, дыру заплетают. Дорогу
перескочили, и в городок направились, в Чернобыль. Прямо в «Пьяную плоть».
Квартала мы не дошли, как меня вбок повело. Небо в глазах перекосилось, и ноги не идут.
Чапа в десяти шагах позади лежит, язык вывалил, умираем на пару. Кость с матюгами ремень
с контейнерами на пса цепляет.
- Два оставь, - шепчу, - «Кристалл» и тот, который здоровье восстанавливает.
Минут через десять отпустило нас. Встали, еще водит по сторонам, но на ногах уже стоим.
- Ты что молчал до последнего? – кручу Чапе ухо.
Понимает, что за дело, терпит, пес адский. И жрать хочется, будто неделю голодал. Себе сала
отрезал, грызу с сухарем, все остальное собачке в пасть сунул. Кушай, не подавись.
- Ломка у собачки, - Кость говорит, - первый раз за забор вышла. Добро пожаловать в
большой мир, Чапа!
Тут квартал кончился, и мы перед дверями встали. Вышибала у входа на нашу компанию
поглядел, особенно на пса с ремнем поперек груди и в сторону шагнул молча.
Рассчитались с нами быстро. Деньги мы поделили еще быстрее.
- Еще одна такая кучка банкнот, и можно уходить на заслуженный отдых, - сказал сталкер.
- Можно прямо сейчас получить, - предлагаю.
- Хозяина грабить не будем, бесполезно, сдохнет, а казну не отдаст, - Кость насторожился.
- Нет, дело чисто торговое.
- Тогда я в доле, - сталкер соглашается.
Чинарик давно согласно кивает, весь в дыму табачном, Чапе не до нас, он на кухне вторую
свиную голову догрызает. Мы сразу за три рассчитались.
- Уважаемый, - говорю хозяину, - нам бы с Бизоном без лишних глаз пообщаться.
Нас сразу в отдельную комнату проводили. Через минуту трое входят. Тесно стало.
- Кто тут Бизона ищет? – громила один спросил.
Сам Бизон в это время у него за левым плечом стоял.
- Денег полтора миллиона несите, и будет вам щастье, - предлагаю. – Сразу в город поедете, в
казино пойдете, на ночь девок снимите. Тут-то вам тоска, поди?
- За что такая сумма? – громила интересуется.
Я Бизону в руки рюкзак даю аккуратно. Он внутрь посмотрел.
- Полный контейнер? – спрашивает.
- Открой, погляди, это бесплатно, - отвечаю.
- У меня только один миллион двести тысяч с собой. Могу на триста тысяч чек выписать, -
предлагает.
- Договорились, - соглашаюсь.
За полчаса управились. Они первые с места снялись, и мы следом. Кость с Чинариком в Киев
отправились, деньги в банк класть. Карточка – она меньше места занимает. Сунул в паспорт и
все. Обменялись на прощание телефонами и адресами и разошлись в разные стороны. Парни
на катер, а мне дорога на грузовой терминал. Ампулы в рюкзаке лежат, Чапа, наконец, наелся,
животное ненасытное, хвостом радостно по полу стучит. Пошли, поиграем. Откусим кому-
нибудь голову.
И вот я снова сижу на берегу озера. Поход мой за изотопами не к чему оказался. Вернулся, а
дома пусто. Ушли и бродяги, и Сеня Алкоголик. Ни записки, ни следа. Вещи все брошены,
неделю буду в одиночку прибираться. Чапе хорошо, он на пограничников охотится. Они уже
со двора заставы и не выходят. Сидят у себя за забором и дрожат от страха. А он им песенки
поет. На ночь. Мы им тут филиал Зоны устроили. Разруха и безлюдье здесь и раньше были, а
теперь еще и мы с Чапой появились.
По-моему, кто-то должен ответить за это.
Горе тебе Вавилон, город хлебный, блудница на семи холмах разлегшаяся. Москва тоже на
центр праведности не тянет. И ампулы у меня есть. С нашей властью можно говорить только
стоя на коленях или поставив на них ее. Попробовать что ли?
Тут Чапа прибежал. Гости к нам едут. На большой черной машине.
Пойдем, встретим.