Огни Святого Эльма

(Из дневника сталкера, 15 сентября 2014 года).

Дело было ранней осенью, когда листья на деревьях лишь слегка подпалены грядущим увяданием, а трава уже потеряла свою сочную свежесть, но еще тянула уставшего сталкера поваляться на ней, словно женщина в годах, уже не пользующаяся былой популярностью, но вполне способная не проводить в постели одинокие ночи. Все чаще на лощины набегали молочные туманы, которые долго не рассеивались даже под лучами солнца, а небеса изливались моросящим по несколько дней дождем, который не давал подсыхать чавкающей, словно десяток поросят с жадностью набрасывался на свежие отруби, под ногами грязи.
Все чаще хотелось подольше нежиться в спальнике, растягивать утреннее чаепитие в компании таких же, как и ты, бродяг, волею судьбы оказавшихся в объятиях Зоны. Никто уже по утрам не гомонил, как обычно это бывало летом при утренних побудках в лагерях сталкеров, когда первые рассветные часы взрывались бряцаньем металлических кружек и чайников, плеском воды, грубым мужским юмором, от души, словно холодец, приправленным забористым хреном. Казалось, что настроение вместе с перелетными птицами откочевало на юг, оставив тебя один на один с противной погодой.
Именно в такое утро меня, Виктора Тень, понесло с Кордона на Болота, на базу группировки «Чистое Небо». Буквально вчера я закончил составление по их заказу подробной карты северо-западного сектора Кордона, граничащего с болотами. Здесь проходила незримая линия между владениями вольных сталкерских кланов и отморозков из группировки «Ренегаты», окопавшихся на Северном хуторе.
Эти бандиты уже давно были самой большой занозой в заднице «Чистого Неба», пытавшего стать полновластным хозяином болот. И, судя по секретному заказу, поступившему от руководства «ЧН», группировка готовилась нанести удар по ренегатам сразу с нескольких направлений. Не зря же я целую неделю ползал по уши в грязи, натирая на брюхе мозоль и тщательно исследуя все тропки, нанося на карту аномалии, естественные и рукотворные преграды. Если бы не серьезное, даже очень серьезное, вознаграждение, обещанное небовцами, я бы никогда не согласился на такую поденщину.
Правда, у меня был и свой счет к ренегатам. Уже прошло три года с того момента, как эти уроды обидели Витьку Тень, отобрав у него первый добытый в Зоне «Огненный шар», но, словно выжженная на камнях «Жаркой», рана не давала покоя до сих пор.
Да и лучшего испытания для нового комбинезона, вышедшего из рук военных портных, корпящих в какой-то секретной лаборатории за пределами Зоны, не придумаешь. Коричневатого цвета кольчужка, как нельзя, кстати, подходила под основной цвет Зоны и особенно болот, защищала от порезов и компенсировала удары средней силы. Но, самое главное, она могла в определенной степени мимикрировать. Конечно, до хамелеона ей было далеко, но и того, что она умела, оказалось вполне достаточно, чтобы при определенной сноровке оставаться практически невидимым. Ренегаты меня не заметили, хотя пару раз я подползал к ним настолько близко, что мог спокойно ткнуть своей финкой в задницу любому из бандюков. И не факт, что даже после такой выходки они смогли бы обнаружить меня сразу. Этакая куча прошлогодней и слегка подгнившей листвы… вооруженная до зубов.

Будучи вольным сталкером, я уже давно подряжался на такие задания. Мне давно осточертело лазить по Зоне в поисках артефактов, таскать рюкзаками хабар к торговцам, мародерничать по заброшенным хуторам и наживаться на погибших собратьях. Были и другие способы заработать хорошие деньги, естественно, при не меньшей вероятности свернуть себе шею, попасть на обед к местной безмерно агрессивной и вечно голодной живности или схлопотать пулю.
В итоге я без работы практически не сидел, при этом был вполне желанным гостем во многих группировках. Вот только с бандюками никогда не работал, предпочитая видеть в них таких же врагов, как псевдособаки. На большее эти уроды, кормящиеся, словно падальщики, смертью других, не тянули. Даже к отвратительным сноркам у меня было больше уважения.
Конечно, в открытых конфликтах против братвы я старался не участвовать, но при любом удобном случае всегда был готов подставить ножку… Да, пожалуй, еще с «Монолитом» у меня особой любви не сложилось. Нет, заказы от фанатиков иногда поступали, да и надежный контакт в секте был, но душа не лежала к ним. Чем-то они мне напоминали тех зомби, которых щедро производил в свое время комплекс на «Янтаре». Только тем мозги пси-излучение повыжигало, а этим - собственная идеология преклонения перед Монолитом.
В Зоне каждый сходил с ума по-своему. Но, пожалуй, именно «Монолит», да «Грех», чьи адепты увидели здесь первый знак Апокалипсиса, этакие приоткрывшиеся врата Ада, зашли в своем безумие дальше всех. Греховники носились в черных балахонах со своими идеями пришествия Вельзевула по всей Зоне. Даже, по-моему, более-менее разумные местные твари сторонились этих ополоумевших. Да и как не наложить в штаны, как вдруг на тебя в ночи вылетит такой вот всадник Апокалипсиса с факелом в руке.
Не жаловал я и военных. Был случай, когда они меня пытались привлечь к сотрудничеству… После той памятной встречи я определил военных по вредности аккурат между «Монолитом» и «Грехом»… Там они пребывали и по сей день.

«Похоже, «Небу» тут точно ничего не светит», - решил с некоторым сожалением я, завершив обследование восточного и северо-восточного секторов обороны ренегатов. Бандиты окопались здесь основательно. Похоже, у них появился кто-то отлично разбирающийся в саперном деле. В обнаруженные два минных поля, хитроумные ловушки и растяжки, были искусно, словно, цветы в прическу девушки, вплетены несколько «Мясорубок» и одна «Комариная плешь».
Конечно, в обороне были прорехи, видимо, используемые самими ренегатами для вылазок, но они прикрывались секретами, состоящими из двух-трех бандитов. И все это в итоге говорило только об одном – организовать здесь массированную атаку, да, честно положа руку на сердце, даже небольшую вылазку, навряд ли бы получилось. «Точно, «Небу» здесь ничего не светит, - уверенно, но с еще большим сожалением, вынес я свой вердикт, разглядывая карту-миллиметровку. Она была испещрена, как стены блокпостов «Долга» пулевыми выбоинами, различными значками. – Отличная все-таки работа».
За это, в общем-то, меня и ценили в сталкерском сообществе. Теперь оставалось только доставить карту на базу «Чистого Неба» и положить на свой счет очередную кругленькую сумму. Вот только день, в который я собирался в поход, не заладился с самого утра…
Такое часто бывает – еще не проснулся, балансируя, словно канатоходец под куполом цирка, на тонкой грани между сном и явью, а уже понимаешь – день коту под хвост. Именно с таким ощущением легкой тревоги и предчувствия чего-то скверного, я и пробудился в доме Волка на Кордоне. И практически сразу же, ушатом осеннего холодного дождя, вылились на мою голову первые плохие новости. Их вместе с чаем принес Волк.
- Военные со сранья какие-то показательные выступления на юге устроили, - доставая из скрипнувшего ржавыми навесами шкафа кружки, сообщил он, зная, что я собираюсь сегодня на Болота. – Даже спецназ прилетел на «вертушке». Чего-то возле коллектора ищут.
Дальше и так все было понятно. Именно через эти места проходил самый безопасный путь на один из хуторов, контролируемый «Чистый Небом», и дальше вглубь болот. Обычно привыкший доверять своей интуиции, я уже понял, что сегодня не самое лучшее время для походов. В другой день я бы и с кровати не поднялся, проснись с таким ощущением тревоги, и узнай о необычной активности любой из группировок в том районе, куда надо было топать. Максимум, куда бы выбрался, так это к Сидорычу в бункер, чтобы погонять со стариком чаи, поточить лясы да обменяться полезной для нас обоих, но не предназначенной для подавляющего большинства сталкерских ушей, информацией.
Но сегодня – последний день для доставки карты «Чистому Небу». Все сроки с учетом оговоренных непредвиденных обстоятельств уже вышли, а я не привык просить у клиентов отсрочки. К тому же и веских оснований для этого не было. Интуицию к делу не подошьешь. А потому, быстро запив бутерброды с колбасой, которые проглотил без всякого аппетита, горячим чаем, я около восьми утра уже шагал в направлении Болот.
Выбора особо не было, поэтому оставалось воспользоваться только западной тропой, которая у большинства сталкеров не пользовалась особой популярностью. Мало того, что она проходила по границе владений «Чистого Неба» и ренегатов, так еще и шла вдоль поля, на котором, словно пшеница у богатого фермера, колосились «Электры». Каких их только там не было! И высоких, устремляющихся в небо, словно серебристые тополя, и вьющихся виноградной лозой по опорам двух пор ЛЭП, охраняющих это проклятое место, и струящихся по земле смертельными ручейками. Из любопытства я как-то взялся пересчитывать их разновидности, собранные Зоной в этом питомнике, но на третьем десятке мне в задницу едва не воткнул свои клыки неожиданно выскочивший из-за поворота тропки матерый кабаняка.
Больше я здесь судьбу не испытывал, но всегда, проходя мимо, восхищался фантазией Зоны, создавшей такое чудо. А заодно и ее безграничным чувством юмора. Ведь кроме аномалий это поле было просто набито, словно рождественский гусь яблоками, артефактами. Детекторы «Око», стоило только приблизиться к этому Клондайку, начинали истошно щебетать, как передравшаяся за рассыпанные щедрой рукой жирные хлебные крошки стая воробьев.
Вот только поживиться Заповеднике, прозванным так каким-то шутником, практически ни кому не удавалось. Охраняя свое детище, словно заботливая мать, Зона распростерла над этим полем одеяло пси-излучения, природа которого пока так и оставалась загадкой. Аппарат Меченного, с помощью которого он прорвался в лабораторию X-16 на Янтаре, а потом и отключил «Выжигатель Мозгов» на Радаре, здесь не срабатывал. И все добытые тут с неимоверным трудом артефакты были лишь крохами с барского стола. В общем, «Око» видит, да зуб неймет.
Я же, еще только завидев верхушки опор ЛЭП, предпочитал отрубать детектор, чтобы обитатели здешних мест не решили мной закусить, сбежавшись на бесконечный писк прибора.

Мимо Заповедника я проскочил без приключений, что впрочем, не избавило меня от чувства тревоги, пришедшего вместе с пробуждением и осевшего где-то в глубине души неприятным мутным осадком. При каждом шорохе он взбаламучивался, словно от падения камня в подернутое ряской и подбитое илом озерцо, и долгое время не хотел оседать, заставляя меня быть постоянно на стороже. Красться там, где можно было осторожно идти, ползти некоторое время там, где можно было пройти, лишь пригибаясь. В итоге пришлось потратить на дорогу до церквушки на краю Болот на полтора часа больше отведенного еще на Кордоне времени.
Было за полдень, когда сквозь рыжие кусты замелькал крест, венчающий небольшой купол местной церкви, приютившей ныне под своей крышей один из опорных пунктов «Чистого Неба». Непогода и постоянное противостояние с бандитами серьезно поизносили бревенчатое здание. Не латай сталкеры его постоянно, оно уже давно пошло бы прахом, превратившись в груду обломком, вполне вероятно увенчанную сверху все тем же крестом.
Небовцы держались за церковь крепко, ведь через нее шел едва ли не самый разведанный и относительно безопасный, если это слово вообще применимо хоть к чему-то в Зоне, путь на Кордон. «Ренегаты» это прекрасно понимали, и не проходило недели, чтобы они не пытались эту самую тропу перекрыть. А потому местное кладбище при церквушке и в отличие от нее, исправно работало по своему профилю. Это зримо отмечалось постоянно появлявшимися здесь крестами, сбитыми из свежеструганных брусков. Часто их венчали то куртка сталкера, пробитая пулями в нескольких местах и пропитанная бурыми пятнами крови, то его любимое оружие, павшее вместе с хозяином в боях с бандитами, местными четвероногими обитателями или аномалиями и пригодное лишь для памятника.
Линия фронта, одним словом. И схлопотать здесь пулю, как от ренегатов, так и от небовцев было плевым делом. Поэтому я, приблизившись на максимально допустимо расстояние, предпочел залечь в кустах и, достав бинокль, изучить окружающую обстановку. Естественно, меня уже давно должен был засечь снайпер, который обычно обитал, словно орел, научившийся держать в цепких лапах «СВД», под самым крестом на колокольне. Я и не пытался скрыться от него, хотя без проблем мог бы это сделать. Но зачем настораживать бойца, который мог оказаться не в меру нервным и вдруг пожелавшим проделать пару-тройку дополнительных отверстий в моем теле?
Но сегодня снайпера не было. Мутный осадок вновь всколыхнулся внутри меня. Отсутствие снайпера плохой знак. Очень плохой. Да и церквушка, обычно наполненная небовцами, сейчас была тиха, пребывая в подозрительном запустении.
Я еще раз внимательно осмотрел округу, но все было тихо. И ничего не изменилось, как и две недели назад, когда я появился здесь, чтобы получить заказ на карту, которая сейчас лежала заботливо упакованная в пластиковый пакет в левом кармане военного комбинезона. Хотя нет. Вон на кладбище два совсем новых креста.
Торопиться явно не стоило. Я решил проверить увиденное запустение сначала через сообщения сетевого сообщества Зоны. Быстро активировав ПДА, который во время походов работал только в виброрежиме и для приема самых экстренных сообщений по секретному каналу, обошедшемуся мне в свое время в кругленькую сумму, выданную местным умельцам двумя редкими артефактами. Послания по нему могли отправлять только пять человек в Зоне – лидеры «Долга» и «Свободы», Болотный Доктор, глава наемников Трутень и мое око в «Монолите», скрывавшееся под ником Штирлиц. Остальные могли достучаться до Тени только через обычный электронный ящик. А вот его я мог во время своих рейдов не проверять сутками.
Все так же пристально осматривая округу и прислушиваясь к легкому шелесту рыжеватой листвы, я краем глаза на замерцавшем бледной зеленью экране увидел, что с утра, когда последний раз просматривалась почта, ко мне поступило двадцать два сообщения. «Многовато что-то», - мелькнуло в голове. Но день ведь не задался с утра…
Почти не глядя, набрал несколько символов и, быстро прочитав последние сообщения на новостной ленте, я понял, почему в церкви царило такое безмолвие. Около полутора часов назад около полусотни ренегатов атаковали водоочистную станцию, затерявшуюся на востоке болот и охраняемую «Чистым Небом» также бережно и стойко, как проход на Кордон. Атака быстро захлебнулась, но стороны еще долго перестреливались, а небовцы, оголив свой правый фланг, перебросили туда подкрепление.
«Знай, ренегаты, какой подарок их здесь ждет…», - пришедшая мысль заставила меня насторожиться еще больше. Отключив ПДА, я еще раз осмотрел опустевшие вокруг церкви позиции. Мокрые серые мешки с песком опоясывали здание по периметру и сейчас казались издохшей змеей, которая покусилась на нечто гораздо превосходящее ее по размерам, но в итоге надорвалась и отдала здесь концы.
Несмотря на царящее безмолвие, я все-таки почувствовал, что где-то теплится жизнь. Вроде бы скрипнула доска. Или это ветка, которую качнул ветер? А вот кто-то кашлянул, явно сдерживая себя и зажимая рот ладонью. Или это псевдособака тявкнула где-то на окраине болот? Ага, вон в выпиленной в стене церкви бойнице мелькнуло что-то голубое. Или примерещилось от нервного напряжения? Нет, мелькнуло точно. И здесь я, наконец-то, сообразил – «Чистое Небо» сидело в засаде.
Ну, блин. Две группировки, ведущие не первый год позиционную войну в здешних болотах, которая никогда не отличалась большими изысками военного искусства, вдруг решили заняться тактическими играми.

Я ужом заскользил среди кустов поближе к церкви. И вот сейчас, будь даже снайпер на своем посту, он точно ничего бы не увидел. Так, игра воображения. Обман зрения, который простителен, если ты пялишься на болота по несколько часов в сутки. Когда я подобрался к церкви метров на двадцать и залег между бревнами, уложенными в штабель возле обветшавшего и покосившегося забора, картина прояснилась окончательно.
В засаде, обосновавшейся внутри здания, томились несколько небовцев. При внимательном осмотре, сквозь щели и дыры, покрывавшие деревянные стены церкви, их голубая форма бросалась в глаза не меньше, чем если бы они просто залегли на улице на своих позициях за мешками с песком. Но, надо думать, что такая засада была рассчитана только на ренегатов. Они, как правило, разведкой себя особо не утруждали, действуя прямолинейно, нахрапом.
Мутный осадок опять колыхнулся… О себе напомнил тот северо-восточный сектор болот, который я исползал за последние две недели. Грамотная оборона у ренегатов уже была. Почему бы сейчас не появиться и грамотной атаке?
Мне совсем не хотелось ввязываться в чужие разборки, особенно, когда поджимал сроками срочный заказ. Но и не предупредить, оставив на убой, в принципе, нормальных парней, я не мог. К тому же среди них наверняка есть и знакомые. Совсем не хочется, чтобы они уже сегодня перекочевали из-под сводов церквушки на ее двор.
«Черт, черт, черт», - помянул я в очередной раз сегодняшний день и стал осторожно подбираться к церквушке. У небовцев сейчас наверняка нервы на пределе, еще не хватало, чтобы они у них не выдержали именно сейчас.
Добравшись до здания, я заглянул в первую подходящую щель. В сером сумраке, замешанном на слабых лучах света, пробивавшегося сквозь прорехи в крыше, угадывались смутные фигуры в комбинезонах с голубыми рукавами. Постепенно глаза стали различать все более отчетливые детали. Сваленные в беспорядке в углу спальники, неприбранные остатки обеда на зеленом ящике – неизменные колбаса и тушенка, раскрошенные остатки батона, три железных кружки.
Неужели повезло? Среди пяти бойцов сидящих на ящиках практически в центре церквушки вокруг ржавой и нетопленной буржуйки обнаружилось знакомое лицо. Ну, точно, взводный Леха Конопатый. «Хоть один плюс на все минусы», - мелькнуло в голове, и я тихонько позвал:
- Конопатый, это я – Тень.
В тишине церкви словно рванула РГД-5. Вся пятерка бойцов одновременно вздрогнула и вскочила на ноги. У одного сталкера, совсем молоденького парнишки, даже автомат из рук выпал, глухо, набатным колоколом, стукнувшись о доски полусгнившего пола. Небовцы загнанными зверями дико озирались по сторонам, нервно сжимая в руках «Абаканы». Их стволы описывали дуги. Усугублять не стоило:
- Тихо, бойцы… Конопатый, успокой своих… Это я – Тень…
- Тень? – эхом повторил Леха, продолжая испуганно озираться, пытаясь определить источник голоса. Знакомого голоса.

- Ну, ты и напугал нас, - сидя на перевернутом ящике тихо, сдерживая голос, сказал Конопатый, все еще подрагивая от испуга. На его лбу, густо забрызганном веснушками, проступил пот. – Я чуть не обосрался.
- Чуть не считается, - прервал я, хотя и чувствовал, что ему надо было через разговор выпустить накрывший пару минут назад всех небовцев и еще гнездившийся где-то в низу живота испуг. Но время, время. – Вызывай подмогу, срочно.
Конопатый удивленно вскинул рыжие брови, хлопнул глазами. Но он уже не первый год хлебал водицу на местных болотах, поэтому, еще продолжая непонимающее таращиться на меня, неосознанно активировал ПДА и стал набирать запрос.
- Ты что-то знаешь? – спросил он, успев отправить на базу тревожный сигнал.
- Дело пахнет скверно, но подробности потом, - отмахнулся я. – Будьте на чеку, а я пока осмотрюсь.
Конопатый стал приглушенно отдавать приказы. Сонный сумрак церкви пришел в движение – без суеты бойцы стали занимать свои позиции, проверяя оружие и поправляя бронежилеты. Я поймал на себе пару настороженно-удивленных взглядов и стал взбираться по скрипучей лестнице, по-стариковски охающей при каждом шаге, на вторую площадку церкви, также как и купол, оборудованную под огневую позицию. Даже одного взгляда оказалась достаточно, чтобы заметить, как трое бандитов в своих неизменных кожаных куртках спешно занимают позиции в кустах у пригорка, подножием упирающегося в церковное кладбище.
И практически сразу же с двух сторон по колокольне и моему укрытию ударили РПК. Вслед за ними затявкали автоматы и ухнули охотничьи ружья. Обсыпаемый, словно снегом в метель, щепками и мусором, щедро выбиваемыми роями пуль из старого здания, я скатился вниз по лестнице. Толком ничего разглядеть не удалось. Даже засечь пулеметные точки не получилось. Огонь был плотным и прицельным.
Тишина, еще несколько секунд царившая на Болотах, была разорвана, словно лист бумаги в спальне, накрытой сном и в которую только-только начали ручейками втекать первые предрассветные блики. В углу кто-то протяжно стонал: «Ма-ама, ма-ам-мма». Попавшиеся на глаза бойцы залегли и, подбадривая себя, громко матерились. Все пространство церкви наполнилось древесной пылью, в носу запершило, по горлу прошлись наждачкой. Возле входа ухнула, всколыхнул пол, граната.
- Па-цаа-ныы! Мачи уродов, - перекрикивая грохот автоматных очередей и одиночные залпы ружей, кто-то подал сигнал к атаке.
Припав глазом к оптике своего «Вала», я поймал цель и дал короткую очередь. Бежавший ренегат, словно наткнувшись в темноте на стену, дернул рукой перед собой, а потом стал медленно оседать в бок, пока не свалился мешком в рыжую лужу, расплескав ее.
Атаковали бандиты сразу с трех сторон под прикрытием двух пулеметов. Но растерявшиеся сначала небовцы, уже пришли в себя и стали огрызаться короткими очередями. Над церквушкой в серое небо с нависшими, словно мешки под глазами алкоголика, тучами взмыла красная ракета. И почти сразу же где-то между церквушкой и Рыбацким хутором приглушенно затрещали автоматы. К бабке не ходи – идущая подмога попала в засаду.
Зло сплюнув, я вновь припал к прицелу и стал короткими очередями выгрызать прорехи в рядах атакующих. Даже, несмотря на то, что моя позиция была не самой удачной, и я не мог оценить до конца масштабов атаки, было понятно – долго удержать церковь небовцам не удастся. Неведомый гроссмейстер, появившийся в рядах ренегатов, в этот раз методично переигрывал «Чистое небо». Осталось лишь несколько ходов и обороняющимся будет поставлен безоговорочный мат. Партия, начавшаяся на водоочистной станции, должна была закончиться здесь. Или это только мои догадки? Наверняка планы Северного хутора простирались значительно дальше. Полный контроль над всеми Болотами – вот ради чего стоило устраивать бойню в этот осенний день.
Конечно, «ЧН» было чем ответить. Но в данный момент у меня совершенно не было желания дожидаться финала одного из актов болотной драмы, разыгравшегося в церкви. А когда в стене, метрах в пяти над головой с ревом и грохотом, словно в нее, не вписавшись в поворот, врезался огнедышащий дракон, был гранатометным выстрелом вырван приличный кусок стены, я окончательно принял решение уносить ноги.
- Конопатый, я часть отвлеку на себя, - прокричал я в ухо Лехе, который с диким оскалом и выкатившимися глазами стрелял из пулемета. – А ты бойцов уводи! К Рыбацкому хутору уводи!
Понял ли взводный, что от него хотели, мне выяснять было некогда. Но уже через пару секунду Леха прекратил поливать видимые через его амбразуру кусты длинными очередями и стал оглядываться по сторонам. Его взгляд постепенно приобретал осмысленность. В сумраке церкви, который смешивался теперь с древесной пылью и пороховыми газами, Леха пытался рассмотреть остатки своего отряда.
Сложно определить, сколько бойцов осталось в живых. Большинство было ранено, на двоих убитых я наткнулся по пути к выходу из церкви. Один небовец лежал на спине, широко раскинув руки, его лицо заливала кровь, а на груди, на сине-грязном комбинезоне, отчетливо виднелись рваные дыры от осколков гранаты. Еще один боец лежал, словно спал, свернувшись калачиком, в самом углу здания. Только лежал он не на перине, а в луже своей бурой крови, медленно, растекавшейся по полу.
Пригнувшись, я выскочил через южный вход церкви и стал ее огибать. Практически сразу же на глаза попались две фигуры, крадущиеся вдоль редкого забора с явным намерением зайти в тыл оборонявшимся. На ходу выдернув чеку, я бросил гранату.
- Твою мать, - удивленный голос тут же перекрыл взрыв. Проверять, что сталось с ренегатами, я не стал. Даже если они и выжили, то наверняка в ближайшее время активных действий предпринимать не станут.
Перекатившись через груду бревен, из-за которой еще недавно рассматривал засаду небовцев, я занял позицию и коротким очередями ударил во фланг наступающим. Их атаки пока не ослабевали, но и потери были ощутимыми. На погосте лежало не меньше десятка бандитов, они напоминали свежие могильные холмики, что, в принципе, и не далеко от истины. Изначальный плотный огонь поредел, так что в нем теперь можно было отлично расслышать отдельные партии различных автоматов, ружей и даже пистолетов. Один из пулеметов бандитов молчал, а второй перешел на короткий речитатив, перейдя с кинжального на прицельный огонь.
Бандиты уже не штурмовали. Они пытались перебежками подобраться поближе, на бросок гранаты, к стенам церкви. Вон двое, явно ускользнувшие от взора обороняющихся, исполнили свой план. Вот только до гранат дело не дошло, помешали две мои очереди. И, естественно, это не осталось не замеченным. На что, в общем-то, я и рассчитывал. Свистнувшие над головой пули, и упавшие на меня несколько сбитых ими веточек с рыжеватой листвой, подтвердили это вполне красноречиво.
Один из бандитов слишком уж открыто высунулся из-за дерева, пытаясь бросить гранату, и сразу получил пулю в правое плечо. Рана, конечно, не смертельная, но так никуда не улетевшая РГД-5, довершила дело, раскидав по соседним кустам окровавленные остатки руки и обгоревшие куски одежды. А после началась игра в прятки-догонялки…

За мной увязались пять или шесть бандитов. Прыжки по кустам и камышам не давали мне точно определить число преследователей. Я отвечал скорее на звуки выстрелов, чем бил точно в цель, отступая в юго-восточный сектор Болот. Преследователи шли полукругом, реагируя на любой шорох или шелест, длинными очередями. В итоге по камышам начинал носиться, взвизгивая рикошетами, рой стальных пчел, схлопотать пулю в таких условиях было просто, но я никак не мог занять удобную позицию, чтобы дать бой. Не получалось и оторваться от преследователей – бандиты оказались на редкость настырными.
В ботинках хлюпала вода, пару луж с вонючей, рыжеватой жижей оказались глубже, чем представлялось на первый взгляд, пот ручейками стекал по лицу, смешиваясь с налипшей на него грязью, спина взмокла, к ней безнадежно, липучкой пристала майка, от чего стало зудеть между лопатками. Тело начинало ломить, столько бегать, скрючившись в три погибели, давно не приходилось. Да и выступать в роли загоняемого зверя то же. Пора было брать ситуацию под свой контроль. День медленно скатывался к вечеру, а прыгать от бандитов по закутанным сумерками болотам мне совсем не хотелось.
Выскочив на небольшую поляну, покрытую рыже-грязной чахлой травой, я увидел в ее конце торчащую под углом градусов в тридцать ржавую трубу. Вполне сносное укрытие для скоротечного боя. На большее у меня уже не оставалось ни сил, ни желания. Перескочив через трубу, я устало плюхнулся на землю, недовольно чавкнувшую подо мной.
Через мгновение появился первый бандит, заляпанная грязью куртка, испачканное лицо, широко открытый рот, тяжело вдыхающий и выдыхающий со свистом воздух. Преследователи были измотаны не меньше моего, поэтому, не особо осматриваясь по сторонам, стали выходить из камышей один за другим. Поймав в перекрестье прицела голову первого, появившегося на поляне ренегата, я нажал на спусковой крючок. И сразу же переместил ствол на второго. Бумс! Бумс! - бил одиночными, патронов совсем мало осталось. И пока один бандит еще только намеревался грузно опасть на землю, заливая кровью кожаную куртку, за ним туда же отправились еще двое.
И сразу же из кустов по моему укрытию ударили в три ствола. Выбитый пулей осколок, больно рассек левую бровь, теплая струйка начала стекать вниз, застилая пеленой глаз. Я бросил через трубу, не глядя, последнюю гранату. Сквозь грохот взрыва, послышался надсадный стон и присоединившийся к нему визг кабана.
В камышах, где находились бандиты, завязалась своя битва. Кусты дергались, слышались беспорядочные выстрелы, а также раздраженное хрюканье и ворчанье. Через мгновенье на поляну спиной вперед вывалился бандит, которого атаковал матерый кабан. Низко наклонив здоровую башку, с ощетинившейся на загривке черно-коричневой гривой, хряк пытался поддеть ренегата на клыки, топчась по ногам человека, своими копытами.
Два выстрела успокоили рассвирепевшее животное навсегда. Кабан повалился на своего соперника, придавив бандита. Ренегат извивался, скреб руками по траве, пытаясь спихнуть хряка со своих ног. Бумс! – и два соперника застыли на поляне памятником единению человека и природы. А в кустах продолжалась суматошная перестрелка, камыши ходили ходуном, словно в них включилась «Воронка», слышался визг подраненного кабана и отборный мат еще живого бандита.
Я посчитал, что дожидаться финала этого поединка ни к чему, как и узнавать, кто же вышел из него победителем. Свое выступление на этой сцене я уже закончил, а потому осторожно, чтобы не привлекать внимания актеров, решил покинуть место событий. Минуты через три-четыре прозвучали последние выстрелы. Болота погрузились в тишину, и только легкий ветер, шурша по камышам мышью, остался единственным, кто позволял себе нарушать это относительное безмолвие.

Мутноватый желтый свет лился сквозь прорехи лоскутного одеяла облаков в полную тишину, опустившуюся на Болота. В Зоне такого безмолвия не бывает. А потому оно пугает больше, чем недалекий лай своры псевдособак или бормотание снорка, снующего где-то поблизости. Тишина все больше и больше действовала мне на нервы. И опять в глубине заворочалось нечто. Оно, словно изжога, то отпускало, то возвращалось назад, и вроде бы не сильно беспокоило, но и не давало покоя. Поэтому вдруг послышавшееся немного впереди и слева жужжание, стало той спасительной соломинкой, которая удержала, не дала свалиться в панику.
Хотя ничего хорошего оно означать не могло. Комаров на этих Болотах после появления Зоны не водилось, а вот смертельные «Комариные плеши» попадались. Эти родственники «Трамплинов» пользовались отвратительной славой. Мало того, что не давали атртефактов, так и своих жертв, хоть в синяках и помятых, словно тесто, побывавшее в умелых руках дородной кухарки, никогда не отпускали. Благо, они как привязанные практически никогда не меняли прописку. Даже выбросы не могли их сдвинуть с насиженных мест, как навсегда бросившие якоря в бухтах корабли, которые уже неподвластны ураганным ветрам и штормам. Днем с ними легко было разминуться, но ночью они выдавали себя лишь жужжанием, в котором, видимо, воспаленное сознание какого-то сталкера-первооткрывателя и расслышало писк комариного роя.
Детектор попискивал слабо, так что аномалия была еще на приличном расстоянии. К тому же мне надо было сейчас забирать вправо, чтобы наконец-то выбраться к Рыбацкому хутору. А уж оттуда до базы «Чистого Неба» все равно, что дойти из спальни до холодильника на кухне. Даже в полной темноте не промахнешься.
Внимательно вслушиваясь, фонарик, как и прибор ночного видения, я уже давно отключил: от них в этом желтом мареве толку все равно не было, я двинул на запад. Под ногами почавкивала пропитанная насквозь болотной жижей едва заметная тропинка, которая вилась нитью Ариадны, а вскоре лесным ручейком выплеснулась на поляну, расступившуюся среди камышей. Овал метров десяти в длину, словно полудрагоценный камень, обрамленный камышами.
Время подбиралось к десяти часам вечера. Я собирался еще раз проклясть самыми последними словами сегодняшний день, как на левом запястье вновь проснулся задремавший детектор аномалий. В том направлении, куда он указывал, ничего рассмотреть не удалось. Слух то же не регистрировал каких-то подозрительных шумов. Улетевший болт без всяких приключений приглушенно булькнулся в лужицу на само краю прогалины.
«Твою мать», - пришла в голову единственная мысль, ведь детектор указывал именно туда и примерно на то же расстояние, которое преодолел болт.
Я на миг отвлекся и сразу же краем глаза увидел, что в интересующем меня месте вспыхнула звездочка. Или искорка от костра, но не взлетающая в небеса, а закрутившаяся в непонятном танце в полутора метрах над землей. Вторая, третья… В Зоне светлячки, как и остальная насекомая мелочь, не водились, но увиденное походило именно на их рой, живущий своей сумбурной пляской. От неожиданности я даже сделал неловкие полшага к ним на встречу, словно стреноженная лошадь, пытающаяся доковылять до сочной травы.
Рой сразу же включился в игру. Движения звездочек из хаотических превратились в размеренные, напоминая пульсирующее сердце. Потом они разлетелись в стороны, образовав круг, настолько правильный, словно его вывел циркулем на листе ватмана чертежник, и отлично различимый в желтом мареве болотной ночи.
Круг вправо, круг влево… Резкое движение к центру и опять разлет… Плавные движения, резкие, одиночные, групповые… Я словно заглянул в детский калейдоскоп, готовый в любой момент отреагировать на любое легкое движение руки и сложить новую картинку… А они менялись стремительно, то пульсируя все быстрее и быстрее, то вдруг распадаясь вспышкой фейерверка, на который ты смотришь впервые в жизни с открытым ртом и широко распахнутыми от удивления глазами.
Ты зачарован, оглушен и чувствуешь, как охвативший тебя восторг выдавливает из глаз слезинки, скатывающиеся по пухленьким щечкам серебристыми щекочущими жучками. И потянуло в то беззаботное время, когда в твоей жизни самым большим разочарованием был отъезд друга к бабке в деревню, сорвавший долго лелеемый план налета на яблоневый сад, взращиваемый строгим сторожем на территории местного завода…
Терпкий вкус еще не созревших, с хрустом прокусываемых яблок сразу наполнил рот. Даже слюна потекла, как у теленка увидевшего набухшее молоком вымя мамки. И я потянулся к нему, сложив губы трубочкой…
И пахнуло на меня ветерком, наполненным горьковатым запахом, заботливо собранным над заливными лугами, окружавшими бабушкино село. Дурман, наполняющий наши молодые бесшабашные головы, зовущий вдаль, толкающий на подвиги… На первый робкий поцелуй и неловкие объятия в стоге сена, источающего ароматы увядающей, но еще отдающей накопленные запахи травы, скошенной на ближайшей делянке… Горячее девичье тело под тонкой тканью ситцевого платья, дрожащие руки, исследующее его, бьющая от возбуждения молотом в голову кровь, срывающееся, словно от затяжного забега дыхание… Мягкие пухленькие губы встречаются с твоими и сливаются в первый поцелуй… Глаза блестят, кажется, что их сияние можно увидеть с небес, которые шаловливо подмаргивают в ответ мириадами звезд… С улыбкой засыпаешь, укутавшись в легкое одеяло на мягкой перине, ласково принимающей тебя в свои объятия, но даже утром ты еще чувствуешь на губах вкус первого поцелуя, вкус терпкой ежевики, которую вы вместе собирали, а потом кормили друг друга, по ягодке вкладывая между губами…
А новый день уже стучится в окно морским бризом… Его солоноватое дыхание наполняет мои легкие. Он манит меня за собой. Надо только толкнуть соломенную дверь бунгало, отделяющую тебя от пляжа, покрытого белым песком, нежно ласкающим теплыми прикосновениями голые ступни, отдающим жар, собранный от щедрого южного солнца. Плеск… тихий плеск лениво набегающих на пляж волн…
Не об этом ли ты, сталкер, мечтал, напрасно кутаясь в куртку во время холодных ночевок в сердце Зоны? Не ради ли маленького домика на далеких южных островах с экзотическими названиями ты думал, когда вырывал из когтистых лап аномалии очередной артефакт? И никогда не оставлял для себя последний патрон, потому что готов был перегрызть зубами глотку любому снорку или кровососу, чтобы услышать смех своего ребенка? Переступал с гордой усмешкой через трупы своих врагов и с печальным взором – через