Самоселы и ликвидаторы

Если сталкеры и добытчики – народ пришлый, то так называемые самоселы – оседлый. Эти люди, несмотря на запрет и радиацию, вернулись на свои земли. В настоящее время они находятся на грани выживания. И не только в силу преклонных лет, но и потому, что многие из правителей мечтают переселить их с глаз долой: нет человека – нет проблемы. То, что этим гражданам надо дать возможность спокойно дожить отпущенный век и умереть на родной земле – категория из области морали. А с этим у начальства, видимо, туго. Жизнь у самоселов не сахар. В последние годы им, правда, присвоили статус пострадавших, даже приписали к соседнему Иванковскому району Киевской области, выдали отобранные некогда паспорта, стали начислять пенсии. В те села, куда еще можно добраться, приезжает раз в неделю автолавка. Так что можно купить хлеб, спички, соль, даже медикаменты. Можно и выпросить в администрации зоны отчуждения какой-нибудь транспорт, чтобы съездить в райцентр, в те же больницу, промтоварный магазин, собес. Вот и все радости жизни этих людей, некогда обрекших себя на добровольное возвращение домой, поближе к отеческим погостам. В последнее время все больше стариков, эвакуированных из зоны, просят, чтобы их похоронили на кладбище родных деревень. Официально это не разрешено. Здесь вступает в силу народный метод поощрения властей предержащих. Деньги делают свое дело. Также в зоне отчуждения, опять же вопреки запрету, иногда проводят летние каникулы внуки самоселов. Для этого достаточно кое-что кое-кому отстегнуть. О том, как влияет на здоровье школьников воздействие зоны, говорить не приходится.
Особый контингент чернобыльской зоны отчуждения – ликвидаторы, которые трудятся здесь в различных организациях. Они не сотрудники собственно атомной станции. Там – своя жизнь. Атомщики проводят работы непосредственно на АЭС. Утилизируют отработанное ядерное топливо, следят за безопасностью станции и объекта «Укрытие», строят над последним новую арку. Утром – электричкой из Славутича на объект, вечером также – домой.
Ликвидаторы – лесники, пожарные, милиция, коммунальщики, служба водоканала – работают непосредственно в зоне. Они живут вахтовым методом в Чернобыле. Две недели здесь, две – дома. Существуют и такие, которые трудятся по схеме – рабочие дни в зоне, а выходные – по месту постоянного проживания. Работа у них трудная, вот по вечерам и отрываются в местном баре. А после комендантского часа, начинающегося в 23.00, ликвидаторы перемещаются в общежития, где продолжают пировать и предаваться иным земным утехам. У многих здесь сложились вторые семьи. В зоне постоянно находятся около трех тысяч ее сотрудников. Так что назвать ее мертвой нельзя уже никак.
Конечно, с остановкой атомной станции жизнь не заканчивается. И работы здесь, в том числе, безусловно, необходимой, будет еще на много десятилетий. Очередное предложение нынешнего украинского правительства сделать зону отчуждения ЧАЭС международным центром экологического туризма, мягко говоря, настораживает. Можно согласиться с мнением, что зону нужно показывать людям, чтобы те делали выводы о возможных последствиях бесшабашной деятельности человека там, где нужен глаз да глаз. Но как в условиях украинских реалий решить этот вопрос? Открыть зону для всех? На это никто не пойдет, ибо существуют нормы радиационной безопасности. Пойти другим путем и вернуть в сельскохозяйственный оборот чистые земли? Вполне реально, но далеко не везде, хотя и нужно это делать. Вот только приедут в эти сказочные места не скромные сельские труженики, а владельцы тугих кошельков, что повлечет за собой приватизацию лесов, полей и рек. Привлечь сюда частные инвестиции? Будет очередной Диснейленд, только украинского типа. В городе Чернобыль появятся гостиницы, здесь же поселят какую-нибудь бабушку, перевезя ее вместе с хаткой из родного села. Цены за посещение зоны, и без того немалые, вырастут еще в несколько раз.
Торговля общечеловеческими ценностями, накопление капитала за счет людского горя занятие очень сомнительное с моральной точки зрения. Но вот дилемма: и оставлять все как есть тоже нельзя. Кажется, что в ближайшие годы возрождения этой униженной и оскорбленной земли украинского Полесья не произойдет, пока «отсвечивает» радиацией еще не полностью разворованная площадка зараженной техники в бывшем селе Росоха, пока есть огромный могильник в Буряковке, пока есть и такой засекреченный объект, как Чернобыль-2. Список можно и продолжить, но не в этом дело. Необходимо, чтобы был создан национальный институт проблем Чернобыля, необходимо административным методом навести порядок. Правда, одного желания здесь мало, нужен государственный подход. Пока что власти до этого не дотягивают.