Метро: "На другой берег" (3 глава)

Глава 3

   Взвыв старым, но надёжным двигателем, машина тронулась с места. Алексей осторожно вывел КамАЗ из дворов, лавируя между остовами легковушек, и выехал на улицу Кирова. Фары прорубали ночную тьму на добрые метров сорок, поэтому объезжать вставший навеки на дороге транспорт было легко. Хорошо, нет метели. В снежной слепоте можно на такое наехать, что потом на полной скорости не оторвёшься и из пулемёта, установленного на крыше кабины, не отстреляешься. Время на поверхности и под землёй течёт в противоположных направлениях. Когда у людей «день» – у тварей ночь, и наоборот. Это удобнее. Наверх ведь выходят либо в сумерках, либо глубокой ночью, либо перед рассветом – дневной свет вреден для привыкших к полумраку глаз. Считай, «утром» ушёл, максимум к «обеду» вернулся.

   Снаружи кузов КамАЗа облеплен старыми пуховиками, шубами, щели заделаны, чтобы с улицы не проникал холод. Спереди машина тоже выглядит не так, как двадцать лет назад: вместо бампера установлен стальной нос-треугольник – расталкивать в стороны автомобили и прочий мусор, мешающий продвижению. Изнутри кабина также утеплена, а кузов обвешан двойными свинцовыми листами для защиты от радиации.

   Оба попутчика – что Сергей, что Вячеслав – молчаливы, с момента выхода со станции сказали всего по паре-тройке фраз. Алексей их плохо знал, поэтому предпочитал молчать. Конечно, взять с собой Стартера с Тягачом или хотя бы кого-то одного было бы удобней, но им лучше быть с остальной частью отряда: те редко ходят на поверхность, так что после выхода с Мертвеца окажутся беспомощными и, если, не дай Бог, кто-нибудь нападёт, вряд ли отобьются.  

   По обеим сторонам дороги лежат руины панельных многоэтажных домов, чьи подъезды с горкой занесены снегом, и проникнуть внутрь можно только через окна первых этажей. Лет семнадцать назад Алексей так и сделал; оказался он в детской, опалённой жарким дыханием. Неприятно вспоминать, что с ним тогда случилось. Это сейчас при виде полуобгоревших кукол в квартирах и запылённых фотографий с изображением счастливых людей никто страшно и протяжно не кричит «с-у-у-у-ки-и-и!!!». Все внешние переживания ушли глубоко в душу, покрытую сверху слоем сажи и пепла, и у некоторых мысль о загубленном мире не вызывает теперь ничего, кроме тупой, зудящей боли, навсегда засевшей внутри.

   - Сергей! – окликнул Алексей, сбавив скорость. – Прочеши-ка место слева от остановки. Там какое-то шевеление.

   Парень открыл люк в крыше кабины, высунулся наружу и дал короткую очередь из пулемёта по названным координатам.

   - Всё, спасибо, - одобрил НСБ, делая поворот на Богаткова.

   Теперь прямо, а там подождать остальных. Проехать два километра по исследованному району несложно, страшная неизвестность поджидает впереди. В прямом смысле этого слова. Ну, тут, как говорится, назвался героем – полезай в пекло.

* * *

  Не сказать, чтобы с Окраины их провожали как героев, лишь немногие вышли на платформу пожелать удачи, многие не верили, что добровольцы смогут пройти через Стену, а даже если и пройдут, то потом доберутся до «Площади Маркса». Пережив гибель своего мира, прожив двадцать лет в грязи и ни разу за это время не увидев лучик солнечного света, люди вполне могут сломаться и потерять веру. Чтобы сохранить в сердце надежду на лучшее, нужно обладать недюжинной верой, а этим может похвастаться далеко не каждый. Но пока есть тот, кто собой расчищает дорогу для других, зажигает их своим огнём, человечество будет существовать.

   Каждому добровольцу, за исключением сталкеров и НСБ с их вечно личным оружием, на складе было выдано по автомату Калашникова, к нему три магазина – два снаряжённых обычными пулями, один – разрывными. Также костюм химзащиты, противогаз, фильтры к нему, аптечка, литровый термос и две банки тушёнки. Ещё по паре перчаток, в которых руки замерзали, если долго держать их на морозе. Конечно, для согрева лучше бы носить большие тёплые рукавицы, но, спрашивается, как тогда пользоваться оружием?

      Выстроились по двое, чтобы, как сказал Тягач, «не растягиваться на полтуннеля», и Илье выпала удача идти в паре с Ирой. Та, правда, ни разу не глянула в его сторону, а на два скромных вопроса, которые парень смог придумать, ответила, смотря в сторону. «Ну, ничего, - решил он, поправив болтающийся на груди противогаз, - будет ещё время, обязательно будет».

   - Ну, и что? – заговорил Тягач через десять минут после отхода со станции. – Так и будем молча идти? Скучно же. Я вот, например, историю одну рассказать – про перегон от «Покрышкина» до «Рощи».

   - Про Жопу-то? – уточнил Сергеич, с лучиной в руке идущий замыкающим. – А что, давай, полезно будет.

   Илья обернулся и посмотрел на старика. Ему показалось, или в голосе у того сквозила едва прикрытая ирония?

   - Ну ладно, тогда слушайте. Все же знают, что в этом перегоне пропадают люди? И неважно одиночка пойдёт или отряд – один чёрт, с концами. Именно поэтому про опасности, которые таят в себе тоннели, никто точно рассказать не может. Но есть предположение, куда деваются люди. По некоторым данным, раньше, ещё до революции, в районе «Рощи» было кладбище, где хоронили бедняков и самоубийц. Кладбище годах в пятидесятых вроде убрали, дома построили, дороги проложили, а на самом деле всё обстоит совсем иначе. Выкопали тогда только надгробия и памятники, гробы вместе с мертвецами остались в земле гнить. Ну, незнатные ведь это были люди, никому не нужные, кто бы о них чего спросил. Так вот. После ядерной войны покойники вдруг ожили. То ли от радиации, то ли от импульсов каких, то ли просто потрясло сильно. Факт в том, что ожили они, да были заточены в могилах. А гробы-то давно сгнили, там чего, дал по крышке хорошенько, она и рассыпалась в труху. И чтобы, значится, из могил выбраться, стали мертвецы копать в земле ходы. Копали они, копали, и наткнулись однажды на тоннель метро. Да-да, тот самый! Долбили-долбили бетон, и продолбили дырку. Вот после этого люди там и стали пропадать, а перегон проклятым считается. Мертвецы – скелеты с гнилыми кусками плоти на костях – чувствуют приближение человека, вылезают из дыр, затаиваются в служебном помещении и ждут, когда путник или путники поближе подойдут. Потом накидываются со спины и шею сворачивают. Ну, и в могилу тащат, жрут там, понятное дело. Вот так.

   Сталкер замолчал, и вокруг повисло напряжение; из звуков остался только глухой топот шагов и бряцанье оружия. Байка это, понятно, а так рассказал, что всерьёз поверить можно. Илья на всякий случай тайком, чтобы не засмеял никто, оглядел стены туннеля, хоть и прекрасно знал, что там ничего такого вроде дыр нет.  Перед собой ведь не стыдно, зато спокойнее.

   - Да вы не ссыте, - хохотнул Тягач, почувствовав образовавшуюся липкую атмосферу страха. – Это ж далеко.

   - А кладбища повсюду были, - невпопад сказал Стартер, и в его голосе послышалась усмешка. Всё сразу стало понятно. Пугают, значит, чтобы не расслаблялись…

    - Ну ладно, - продолжил Стартер, - побоялись и хватит, а то много сраться тоже опасно. Психом стать легко. Из нас вроде все были на поверхности, но если кто-то, особо впечатлительный, всё же заглядится и замедлит ход, схлопочет от меня подзатыльник, и это в лучшем случае. Фонари не включать, потому что много лучей привлекут тварей, только в случае крайней необходимости. Налобник будет работать лишь у меня. Вот встретимся с Алексом, Славой и Сергеем – можно будет уже не бояться, звери вряд ли станут нападать на КамАЗ, облепленный стволами. О последнем факте они сначала знать, конечно, не будут, зато мы им так вдарим, что… лапы засверкают.

   Через три минуты отряд подошёл к затвору, и добровольцы сразу надели противогазы.

   Сергеич залопотал:

   - Ну, ребятки, удачи вам. Я тут ждать буду, никуда не отойду. Если что – назад, но тоже там это… не сразу, посмотрите лучше, попытайтесь…

   - Спасибо, - скупо поблагодарил старика Стартер, поворачивая рычаг и подходя к герме. – Закрой за нами.

   Закивав, Сергеич приблизился к рычагу, ёжась от порыва холодного ветра, ударившего в лицо из открытой двери.

   По парам отряд перешёл на другую сторону затвора, вслед им донеслось стариковское «удачи!», шум сервомоторов, затем – негромкий хлопок.

   Всё, обратной дороги нет. Если ни с чем вернуться в метро – мало того, что над ними станут насмехаться, так ещё и погаснет загоревшаяся надежда в сердцах сотен человек. Этого никак нельзя допустить. Только сейчас Илья в полной мере понял значение экспедиции.     

   На «Речном вокзале» было темно, и станцию удалось разглядеть только тогда, когда идущие первыми сталкеры вплотную приблизились к поделённой на две части платформе, между которыми были проложены пути. Свет с улицы на Мертвеца проникал через огромную дыру в крыше, и, хоть сейчас была ночь, какое-никакое освещение присутствовало. Благодаря этому удалось хорошенько разглядеть стоящий на путях, покрытый льдом состав. Целой оставалась ровно одна его половина – два вагона – остальные придавлены обломками крыши. Стартер посмотрел на состав, и внутри сохранившихся вагонов Илья успел увидеть кучи истлевшей одежды и выцветшие рекламные плакаты, точнее – их очертания. За поездом виднелась налитая чёрной непроницаемой темнотой дыра, уводящая в сторону левого берега. Где-то там Стена, а за ней люди. И твари. Илья взобрался следом за Ирой по шаткой лестнице на платформу. От стариков он слышал, что стены на станции когда-то украшали цветные мозаичные панно, подсвечиваемые изнутри, с изображением сибирских городов. Это было отличительной особенностью «Речного вокзала». Сейчас, конечно, стены покрывала копоть, поэтому разглядеть остатки былого украшения не представлялось возможным. Чуть задержавшись, оглядывая разрушенную станцию, Илья вспомнил об обещании Стартера давать подзатыльники за отставание и прибавил ходу. Они поднялись по лестнице, вышли в вестибюль. Глаза различали опалённые стены, турникеты, банковские и для покупки жетонов автоматы, разбросанные по всему залу; кучи истлевшей одежды. Страшно подумать, что здесь творилось в тот проклятый день!..

   Не останавливаясь, Стартер последовал вперёд, а Тягач обошёл отряд и встал замыкающим. Хрустнули под кирзовыми сапогами осколки стеклянных дверей на входе в метро. Сталкер вышел наружу, осмотрелся и, не обнаружив опасности, призывно махнул рукой остальным. Хруст продолжался секунд десять, затем все оказались на улице. Как ни вглядывался, Илья мало что увидел. Только выглядывающие из темноты силуэты серых зданий впереди и громаду тяжёлых свинцовых туч на небе, не пропускающих через себя лунный свет.

   Тихо.

   Илья впервые оказался в этом районе, и до сего момента он представлялся парню зловещим: думал, тут постоянно кто-то страшно воет, и от этого воя нескончаемым потоком течёт по спине холодный пот. Нет, молчат твари. Выжидают, охотятся?

   Обогнув здание станции метро, отряд оказался на тротуаре возле проезжей части. Её можно было узнать лишь по беспорядочно разбросанным вдоль одной линии, наполовину занесённым снегом машинам. Вдруг, успел только Стартер подкрасться к скелетам деревьев возле бывшей пешеходной дорожки, со стороны проезжей части раздался скрежет. Илья крепко сжал свой автомат, готовясь палить во всё, что увидит, словно его неприцельная стрельба могла сыграть большую пользу. Скрежет повторился. В лежащем на боку автобусе метрах в ста от людей показалось шевеление – нечто большое, обросшее шерстью, перемещалось внутри, что-то искало.

   Дав команду не стрелять, Стартер выключил свой фонарь и стал прокрадываться дальше; постепенно автобус с копошащимся мутантом внутри остался позади. Стоящий с выключенными фарами КамАЗ Илья заметил лишь тогда, когда до него оставалось метров двадцать, потому что всё это время не отрывал глаз от автобуса. Быстро они, однако!

   Дверь приоткрылась, и на улицу выбрались Вячеслав с Сергеем. Открыв кузов, кореец подождал, пока Вячеслав и все новоприбывшие, кроме Стартера и Тягача, заберутся внутрь, задёрнул за ними брезентовый полог, привязал по краям, чтобы во время движения не ходил ходуном, и залез обратно в кабину под люк. Илья забрался первым и предложил Ире помощь, но она на него и не посмотрела.

   - Ну, как поступим? – спросил Тягач, севший у двери справа.

   Алексей молчал, постукивая пальцами по рулю.

   - Напролом? – неуверенно сказал Стартер, примостившийся сзади, на койке.

   Тягач обернулся и с усмешкой посмотрел на него.

   - Не совсем, - задумчиво произнёс Алексей. – Я думаю, надо съехать на лёд и проехать на юго-восток хотя бы километр. Резина-то с шипами.

   - И что нам это даст? – Стартер вопросительно посмотрел на НСБ.

   - Не знаю… Но мне кажется, так будет лучше. Не, ну а как ещё? Других путей у нас нет. Ведь Владимир как-то прошёл. При нём не было обнаружено никаких… как это сказать… магических штучек. Он шёл на Стену так же, как мы. А погиб-то не от неё, а от заражения крови. Так что пройти реально.

   - Нет, там точно какая-то фишка есть… Ну, ладно, поехали. Может, парой километров юго-восточнее воздействие поменьше. Попробуем прорваться.

   Кивнув, Алексей включил зажигание, вжал педаль газа, развернул машину и, петляя между остовами автомобилей, повёл КамАЗ к концу набережной, к бывшему пляжу, где можно было съехать на лёд, в который уже много лет скована сибирская река, благодаря оной появился Новосибирск. Толщина льда, наверное, метр. Первые несколько лет после Судного дня из реки выбирались будоражащие одним своим видом кровь монстры, и люди всё ждали, пока Обь замёрзнет. Думали, можно будет перебраться на другой берег. Однако даже потом это оставалось невозможным, и мистические силы, не пускающие через реку, пугали гораздо больше, чем такое простое понятие, как «ядерная зима». Некоторые не то, что штурмовать Стену, подходить к ней боятся. А у иных одно упоминание об этом явлении вызывает истерику. Почему – непонятно. Когда стало ясно, что так и так переправиться на левый берег не удастся, замерзание реки вызвало вздох облегчения лишь у сталкеров – сильно боялись напороться на монстров, что выходили из воды и чьи следы они находили на асфальте – небольшие, но чёткие вмятины. Правда, потом появились твари. Легче не стало.

   В кузове хоть и тепло, но не уютно. Поначалу было вообще темно, а абсолютной темноты жители метро боятся, ибо из неё в тоннелях, что дальше на севере, жуть

вылезает, им привычнее полумрак. Потом братья включили лучину, которая, оказывается, уже тут стояла, и на душе стало спокойнее. В конце кузова ближе к кабине стояли упакованные в рюкзаки, укрытые шубами и закреплёнными верёвками коробки медикаментов, банки консервов и два цинка боеприпасов. Всё это трое добровольцев перетаскали со станции за два захода.

   Илья покосился на Иру. Глаза её закрыты, а выражения лица из-за противогаза не видно. Кузов пару раз сильно тряхнуло, зато потом ход движения стал плавнее, и КамАЗ начал набирал скорость.

   - По чему они едут-то? – забеспокоился Илья. – Как бы не врезались во что.

   - Не боись, парень. Там, - Роман кивнул в сторону кабины, - надёжные люди сидят. По льду мы, похоже, чешем.

   В полной тишине прошло ещё минуты три. Потом резкий толчок – и тяжёлая машина медленно и неохотно остановилась. Из кабины никто не выходил. Похоже, совещаются. Ладно, сидим и ждём, бояться нечего, если надо, старшие предупредят. А они предупредят.

   Минуты через две хлопнула дверь, затем откинулся полог – и в кузове показалось сосредоточенное лицо Сергея.

   - Выгружайтесь, - сказал он.

   По одному люди стали выпрыгивать на лёд. Ира и на этот раз не приняла помощи, но глянула… благодарно, кажется. Мол, спасибо, но я сама. Когда кузов опустел, кореец привязал полог. Илья огляделся. Они были совсем недалеко от береговой линии, возле группы островов.

   - Ну, и что дальше? – спросил Роман, кашлянув.

   - Штурмуем.

   Секунд пять потребовалось на осознание его слов.

   - Вот эту, что ли? – Илья махнул рукой в сторону Стены. Естественно, он её не видел, просто знал и чувствовал. – Это кто так сказал?

   - Стартер и Алексей, - парень пожал плечами – мол, это всё они, а моё дело маленькое.

   - Ну, блин… страшно. Даже сейчас на голову уже что-то давит…

   - Э, бинокль у кого-нибудь есть? – неуверенно спросил Кирилл, с прищуром глядя в сторону, откуда они только что приехали.

   - Зачем? – Роман удивлённо посмотрел на брата.

   - Да это… Кажется, там кто-то есть… Огромный, возле станции стоит, за ней точнее…

   - Да ладно, Киря, шутник, блин! – с раздражением сказал Роман, хотя в его голосе были ещё и нотки страха. – Не смешно ведь.

   Кирилл покосился на брата и покачал головой.

   Хлопнула дверь кабины, и из неё выпрыгнул Алексей. Подошёл к столпившимся возле кузова добровольцам и сказал:

   - Значит, мы вот что решили. Сейчас Стартер и Тягач разгоняются и едут на КамАЗе в Стену, а мы идём следом. Возможно, двигатель откажет или сработает человеческий фактор. Иными словами, есть риск, что машина перевернётся. Если мы все будем внутри, выйдет нехорошая ситуация. Сталкеры согласились попробовать перекинуть транспорт через Стену. В общем, он поедет, а мы идём за ним. Идём, не бежим! Поддерживаем друг друга. Со слов Владимира и его записки я понял, что надо о чём-то думать… очень, очень сосредоточено думать. Чтобы мысль не ускользнула. Тогда, возможно, энергия Стены не пробьёт сознание. Вот что вы больше всего любите?   

   - Стихи, - сказал вдруг Сергей.

   Все уставились на парня.

   - А какие, если не секрет? – поинтересовался Роман.

   - Догадайся. Цоя. Он о жизни писал и пел.

   - Ну, вот что-то в таком духе. – Алексей едва заметно кивнул. – А песни лучше пой. Эх…Ну, что, страшно?

   - Стра-ашно, мля-я… - глухо донеслось из-под противогаза Кирилла, потом последовал короткий смешок – наверняка нервный.

   - Юмор – это тоже хорошо, - одобрил НСБ. – Помочь может. Ну, а теперь всё, с богом, - и махнул рукой на КамАЗ – видимо, дал сигнал сталкерам. Раздался отрывистый гудок – вспыхнули фары – и тяжёлая машина стала набирать скорость.

   Следуя за ней почти в одном темпе, каждый доброволец стал ощущать беспричинную нарастающую тревогу. С каждым шагом росло желание уйти от этого места, развернуться и побежать обратно, в метро. Но упорная мысль, цель, ради которой каждый выбрал путь на другой берег, громким молоточком стучала в голове, заставляя продвигаться вперёд. Возвращаться в метро – а смысл? Чтобы умереть там, как загнанная мальчишкой крыса?

   Тяжесть навалилась внезапно, в один миг. По затылку как камнем ударили, и в глазах заплясали искры. Илья пошатнулся, но устоял. Спереди раздавался рёв двигателя. Самого КамАЗа юноша не видел. Он смотрел на Иру. Если она упадёт, он готов поднять её и тащить на себе. Только бы вынести. Не важно, что случится с ним. Он вдруг почувствовал, что это самый дорогой ему человек, хоть и она его не считала даже другом, просто – знакомый. Почему у него возникло ощущение, что он её давно знает? Неужели правда, что старики говорят – душа человека бессмертна и они когда-то, в прошлых жизнях, встречались?..

   Сзади что-то зашептал Сергей, но его тут же заглушил неожиданный резкий гул. Илья огляделся, хотя ничего кроме сплошного белого покрывала не увидел – глаза застилала мутная пелена. Нет, этот шум определённо не физический… Ноги вдруг налились тяжестью, словно мышцы забило кислотой, переставлять их становилось всё труднее, учитывая рюкзак за спиной и автомат в сведённых судорогой руках. Тяжёлый, сволочь!.. Гул постепенно обволакивал сознание, проникая в каждую клеточку организма, и вызывал пронзительный звон в голове. Дядя говорил, что когда-то в небе летали самолёты самого разного назначения: гражданские – собственность авиакомпаний, маленькие личные, истребители, бомбардировщики, вертолёты ещё. И что они очень громко гудели. Сопоставимо ли звучание Стены со звуком самолётов? А что, вполне…

   -… землёй и небом… - вдруг донеслось сзади, когда гул внезапно затих, а потом взревел с новой силой. Тело стало настолько тяжёлым, что лёгкие и сердце с трудом справлялись с нагрузкой. В груди бухало всё сильнее и сильнее, и от частых сокращений в мозг по нервам передавалась боль, в голове ежесекундно вспыхивали снопы искр. Всё явственнее чувствовалась нехватка кислорода. Возникло даже желание сорвать к чертям противогаз и вдохнуть полной грудью. «А я не задохнусь?» – промелькнула отчаянная мысль, после чего боковым зрением Илья заметил, как Ира запнулась и села на лёд. Почти не чувствуя своего тела, он подошёл к девушке, поднял её – получился резкий рывок – и сознание поплыло. Небо упало за горизонт, земля ушла из-под ног, резкая вспышка боли в колене – и…  

   Красивые высокие здания отражают стёклами лучи солнца, под ними же серебрится гладкая поверхность реки, над которой нависает величественный метромост, словно змея, грациозно раскинувшийся через реку. Улицы города заполнены разноцветными машинами, но людей не видно. Странно. А, нет, вон, на широкой улице напротив большого здания с колоннами и огромными куполом можно разглядеть человеческие фигуры. Их мало, они куда-то бегут, точнее не куда-то, а к зданию, на углу которого висит красная буква «М». Не успел никто скрыться за стеклянными дверями, как на горизонте выросла сначала одна ослепительная вспышка, затем – вторая. Несётся где-то далеко высоко-высоко в небе огненная стрела, а ей навстречу – ещё одна, поменьше. Но это как-то не интересно, всё внимание привлекают те две вспышки. Странно. Там уже два больших грибовидных облака, а от них во все стороны распространяется нечто странное. Там, где оно проносится, здания исчезают в огне – и красивые, и обычные, серые, неприглядные. Две огненные волны распространяются по застроенной территории, пожирая здания, деревья, животных, людей, швыряя в разные стороны автомобили... Они приближаются друг другу навстречу, и вскоре между ними остаётся всего ничего – узкая синяя полоса реки. Разрывает в клочья метромост, волна адского пламени, проходя по прилегающему к левобережью леску, валит деревья, и те мгновенно вспыхивают, будто спички. Не проходит и мгновения, как две устрашающие силы сходятся вместе, поднимая высоко в небо столб бушующего огня. Хотя нет, это не столб. Это стена.

   Крик, оглушительный крик в голове. Лопаются сосуды, заходится в бешеном ритме сердце, угрожая остановиться, горло раздирает рвущийся наружу вопль.

   Пальцы левой руки сжимаются в кулак, правая скребёт по льду – разум надеется утащить тело прочь.

   Конец?