Я — "Як"-истребитель, мотор мой звенит, Небо — моя обитель, А тот, который во мне сидит, Считает, что он — истребитель. В этом бою мною «Юнкерс» сбит, Я сделал с ним что хотел. А тот, который во мне сидит, Изрядно мне надоел. Я в прошлом бою навылет прошит, Меня механик заштопал, А тот, который во мне сидит, Опять заставляет — в штопор. Из бомбардировщика бомба несёт Смерть аэродрому, А кажется — стабилизатор поёт: «Мир вашему дому!» Вот сбоку заходит ко мне «Мессершмидт». Уйду — я устал от ран. Но тот, который во мне сидит, Я вижу, — решил: на таран! Что делает он? Вот сейчас будет взрыв! Но мне не гореть на песке! Запреты и скорости все перекрыв, Я выхожу из пике. Я — главный, а сзади... Ну чтоб я сгорел! - Где же он — мой ведомый? Вот он задымился, кивнул и запел: «Мир вашему дому!» И тот, который в моём черепке, Остался один — и влип. Меня в заблужденье он ввёл и в пике Прямо из мёртвой петли. Он рвёт на себя, и нагрузки — вдвойне. Эх! Тоже мне, лётчик-ас! Но снова приходится слушаться мне, И это в последний раз. Я больше не буду покорным! Клянусь! Уж лучше лежать на земле. Ну что ж он не слышит, как бесится пульс, Бензин — моя кровь — на нуле?! Терпенью машины бывает предел, - И время его истекло. И тот, который во мне сидел, Вдруг ткнулся лицом в стекло. Убит! Наконец-то лечу налегке, Последние силы жгу. Но что это, что?! — я в глубоком пике И выйти никак не могу! Досадно, что сам я немного успел, Но пусть повезёт другому. Выходит, и я напоследок спел: «Мир вашему дому!»...